В тех краях, где и форточки — папы детей,
пацаны ставят точный диагноз, каков ты «по жизни»,
с положенья «корты» посылая «харчки». А метель,
покрывая отхожие ямы как грязные мысли,
заметает следы, пятна крови, останки собак
и людей, их бедовые стычки, бредовые грёзы,
буераки, кусты, дыры в кровле, заваленный знак,
сообщающий скорость выбытия (если не поздно).
Если можно по правилам божим играть за чертой,
там уже наигрались трагедий. И смерть Беатриче —
облегченье для Данте, идущего там на штрафной
круг провинции ада, который для местных привычен.
Деревенская девушка шла по дороге домой
в мешковатом наследственном свитере с бледным жирафом.
В день, когда потерял свой язык и попробовал твой,
когда солнце цеплялось за сопки в плеяде метафор.
Деревенская девушка шла, точно всё нипочём,
свои годы, в отместку моим, принимая как милость.
Твой застиранный свитер всё так же воняет борщом.
Боже мой... Ты нисколечко не изменилась.