Этот проект победил на конкурсе грантов Фонда Первого Президента Елбасы. Вход был свободный, наблюдался необычайный аншлаг и давка при входе. В зале люди сидели на ступеньках или стояли кто где. Поразительный случай. Свободный вход притягивает неимоверное количество пенсионерок, к тому же этот театр имеет своих горячих поклонников, они же пенсионерки, по моим наблюдениям. Рядом со мной, подперев стены, стояли бабушки в ложе амфитеатра.
Была приглашена хореографическая общественность, пресса, театроведы и критики. В начале произносили речуги, я их не слышала – стояла с не поместившимися возле заветных театральных дверей. Наконец двери приоткрылись и человек сказал – мест в зале нет! Был снесён ринувшейся внутрь толпой. Было весело и духоподъемно.
В первом действии показали премьеру, во втором – обычные концертные номера труппы, их я не увидела, уйдя, ибо небрежное и нечистое исполнение «Странствий Коркыта» подмочило впечатление от премьеры и свидетельствовало о детренированности труппы. Хотя, не исключаю недостаточную готовность именно этого одноактного спектакля.
Главное, что снизило впечатление от этой хорошей хореографической работы – декламации. Всё, о чем танцевали – с интонацией сказителя, актёрски поставленным голосом, зачитал артист Роман Жуков. Зачем? Балет способен донести любой сюжет и даже сложную метафорику, эмоции и чувства! Эйфман вообще утверждает, что балеты должны быть понятны без описания их в программках. Балет имеет собственную семиотику и символы.
Как думают интеллектуальные животные, лошади, собаки, дельфины? Хотя нет, дельфинов убираем, они между собой переговариваются ультразвуками. Как думают младенцы первого года жизни, пока не знают слов? Как думать без слов? Мне однажды приоткрылся занавес, приснился яркий сон, наполненный массой глубоких невербальных образов и смыслов. С пробуждением, при попытке зафиксировать, запомнить, сон тускнел, гас и наконец, полностью стерся из памяти. Зато до меня дошло, как думают лошади!
Большинство балетов танцуют смыслы, которые можно высказать словами. Сюжет вербален. Но! Балет как искусство молчаливое, как музыка, может передать чувства и смыслы не только в обычной для человека второй сигнальной системе, но углубится в первую, древнюю, не связанную с речью. И этим надо пользоваться.
Болат Аюханов в последней своей постановке в «Пиковой даме» в качестве музыкального сопровождения взял оперу Чайковского, и там местами, подчеркиваю, местами, а не везде, танцевали именно то, о чем пелось в арии. Напомнил существующий в 17-18 веках жанр оперы-балета – красочные и декоративные торжественные антрэ, где танцевальные сцены сочетались с ариями, речитативами, ансамблями, часто на фантастические или мифологические сюжеты, связанные с празднествами («Празднества Гебы», «Торжество Вакха»). Интересное совпадение – «Странствия Коркыта» патетичны и тоже связаны с мифологией.
Любое искусство, не только балет, пытаются заглянуть по ту сторону реальности. Коркыт выходит за пределы этого мира, трансцендентно странствует по мирам. Хорошо подобрав медитативную музыку Коркыта, Икыласа и этно-группы Туран, под звук кобыза, горлового пения и экстатический ритм шаманских бубнов можно было погрузиться внутрь или вовне, но всё обламывалось о примитивный, натуралистический сюжет.
Епископ Каскеленский Геннадий автор выспренных вирш:
Из надлунных сфер высоких
Дар для материнских слёз –
Ангел снов на крыльях легких –
Душу юную изнёс...
и т. д. и т. п.
Предлагаю в будущих показах этого спектакля убрать патетичный, но совершенно чуждый балету речевой костыль и танцевать так! Под музыку. Будет хорошо, просто отлично. Правда есть нюанс, в момент зачитывания либретто на сцене жизнь замирала. Коркыт слонялся по сцене как Зигфрид в «Лебедином озере», с вытянутой рукой. Можно в пустые места читки либретто добавить хореографического текста, можно их сократить, а можно оставить так, появится полезная для действа абстрактность. Сложность.
В первой картине, пока мать ждет младенца (3 года и 9 месяцев), танцуют баксы-шаманы. Интересная хореография разбивается о нечистое исполнение, не все танцовщики танцуют музыку и под музыку.
Странствия Коркыта идут по четырем путям – религии, на самом деле духовных исканий, в балете – это примитивные религиозные фанатики. Согбенные фигуры, ограниченность, мракобесие. Второй путь власть и богатство – это баи и их байбише, спесивые и гордые, третий путь гедонизм и развлечение, танцующие соблазнительные молодые женщины, порок, ночной угар развлечений и пустого времяпрепровождения. Три пути понятны с точки зрения человеческих устремлений. Четвертый путь выбивается из этой логики. Это мир, где роботоподобные солдаты поработили мир. Футуристическая антиутопия или травмы прошедших войн. Отчаявшись, Коркыт возвращается к святой реке Сыр-Дарье, бросается в бурную воду. И далее «сия пучина поглотила его в один момент. В общем, все умерли!». Река сделана из двух полотен прозрачной ткани. Эта предметная конкретика декораций (там еще с небес опускался кобыз на ткани) тоже принижает метафизическую сущность этой истории.
