В честь своего 80-летия ГАТОБ, при помощи Казкома, сделал нам подарок – обновленную оперу «Абай». Это, я вам скажу, полный фурор и восторг. Культурный шок! ГАТОБ доказал изумленному народу, кто тут самый главный и славный оперный театр страны. Конечно ГАТОБ!
Я писала сюда, восторгаясь зрелищными и богатыми оперными премьерами Астана-опера, а на самом деле, что они делают? Кроме оперы «Биржан и Сара», они дают вторичный продукт. Одну оперу перенесли из Ла Скалы, другую из Мариинки, последний балет «Спартак» – из Большого. Репликации не интересны, они никогда не будут событием искусства и не обогатят культуру. Их можно понять, они быстро-быстро набирают репертуар. Дальше я им советую индпошив.
Зато опера «Абай» - это развитие казахской культуры, это возвращение к её истокам, и эти истоки не посыпаны архаической пылью и плесенью. И все это благодаря Алану Бурибаеву, правнуку композитора Ахмета Жубанова. Он мотор, инициатор и организатор этой постановки. Гены не водица, природа над ним потрудилась и очень устала. Я им восхищаюсь.
Мне нравилась прошлая редакция этой оперы, я даже написала об этом: http://yvision.kz/post/317436, это был мой самый популярный пост здесь, столько просмотров, комментариев и сердечек мне больше не сподобилось получить – есть у народа интерес к казахской опере, особенно к опере «Абай». Но то, что сделал Бурибаев, это вершина. Старую постановку можно забыть, она уже меркнет в моей памяти и восприятии.
Знаю (инсайд!) что когда Алан Бурибаев пришел в ГАТОБ с инициативой поставить оперу, режиссером действа сильно захотел стать один народный артист РК, работавший в казахском драмтеатре, и уже невнятно поставивший одну казахскую оперу в ГАТОБ, я по ней тоже здесь, в своем блоге, прошлась. Он предложил набор банальных штампов – симулякров казахской культуры. И Бурибаев обратился туда, куда надо, в Италию, на родину оперы. Пригласил талантливого молодого режиссера Андреа Чиньи и творческую группу постановщиков, и они очень ответственно отнеслись к поставленной задаче.
У нас оперу организовали в 30х годах прошлого века с нуля. Музыка и литературная основа казахских опер были хорошие, сделанные талантливыми людьми, поэтому оперы живы до сих пор, популярны и имеют много поклонников. А весь антураж, включая национальный костюм, танцы и манеру, был искусственно создан в стиле сталинского ампира, это копии, не имеющие оригинала в основе. Эта липа, нет, развесистая клюква, нет, это подходит для русских опер, возьмем у классиков: «цветет урюк под грохот дней». Этот урюк размножился и из оперы вполз в нашу повседневную жизнь. Все эти платья с белыми и цветными юбками, похожими на венские шторы, эти узорчатые мужские чапаны и сапоги – все это урюк, урюк, урюк цветущий! Я об этом догадывалась, а готовясь к этой статье, нашла в интернете статью доктора исторических наук Назиры Нуртазиной, вот она: http://www.quorum.kz/ab/news/stil_zhizni/30042012094404.
Помимо казахов трудно найти другой народ бывшего Советского Союза, чье историческое и национальное беспамятство зашло так далеко, если не сказать безнадежно. Это касается истории, родного языка, религии, национального костюма и др. За 20 лет государственной независимости никак не решается проблема восстановления подлинной национальной одежды казахского народа… Ни в одной республике Центральной Азии, кроме Казахстана и Кыргызстана, не возникла такая фальсификация и глумление над национальным костюмом. Ввиду вульгарности и непривлекательности тех видов национальной одежды, которые люди, молодежь видят вокруг, она не может быть ими принята в современной жизни и адаптирована для повседневного ношения
Жестко сказано.
В опере «Абай» нам показали казахскую этнику, переработанную, естественно, для сцены, но настоящую. И никаких привычных штампов.
Я сначала постановку опишу. Художник-сценограф Бенито Леонори. Используются видеоэффекты на заднике сцены. В зависимости от действия, нам показывают погоню на скачущих лошадях, огромную Луну и звездное небо, быстро летящие тучи, стаю лебедей. Сцена большей частью в темноте, и Абай об этом поет – люди живут в темноте. Нет никаких юрт, в основном показана степь, если помещения, то они достаточно условные. Я наслаждалась режиссурой, сценографией, светом. Действие логичное, мотивированное, по-настоящему оперное, без излишней суеты. Все работает на идею, в отличие от предыдущей постановки. В прошлой постановке всегда были раздражающие моменты, чтобы показать действие, приходилось конкретно и примитивно открыть калитку, закрыть ее, пройти, все это шаталось, мельтешило, а ведь люди при этом еще и пели. В новой постановке совершенно нет ничего лишнего и избыточного, только пение, действие, высокая трагедия и абстракция. Сцена используется очень грамотно. Если раньше все стояли в ряд и выходили вбок, то сейчас сцена используется на все четыре стороны света, народ грозно и впечатляюще уходит за горизонт. Пространство имеет глубину и бесконечность, это казахская степь. Как они смогли этого добиться столь скупыми декорациями? Сцена суда, один из моих любимых моментов, оформлена камнями как Стоунхендж, народ величественно прошелся по кругу и уселся, да не просто так, а по диагонали сцены, и появилось перспектива вдаль. Идею просветительства Абая показали через оформление его дома стопками фолиантов, пол усыпанный бумагой, везде горы книг, молодежь сидит и читает. Карлыгаш с книгой ходит, которую у нее, заигрывая, Кокбай выхватывает.
Во многих постановках ГАТОБ, когда меняют декорации между действиями, певцы выходят перед занавесом на авансцену. И там реально некуда встать, по стеночке стоят и поют. А здесь оставлено место, и оно оформлено, условно и одновременно гиперреально, на земле песок, и он пылит. Всех находок просто не буду пересказать, это видеть надо, до меня дошло, как много наших старых опер требуют перепостановки. Повезло иметь в учителях итальянских профессионалов.
Костюмы придумала художник Симона Моррези, впечатление, что она проштудировала фундаментальные этнографические труды Академии наук и Императорского Русского географического общества. Костюмы на всех разные, бедные и богатые, повседневные и праздничные, чапаны, чекмени, кафтаны, все сдержанных цветов, ибо тогда не было анилиновых красителей. Прогрессивизм Абая и его людей задается в костюме, они одеты в брюки и кафтаны, близкие к современному костюму. Женские костюмы носибельные, такие платья и чиптамы вполне могли быть у моей прабабушки. Но головах не дурацкие борики с перьями, взятыми с токов дам наполеоновских времен, а круглые шапочки-такии, то, что реально носили казахи. Свадебный костюм Ажар, с головным убором саукеле белый, похож на старинный свадебный шапан, который хранится Эрмитаже, мне он по силуэту напоминает «Золотого человека». Красота.
Танцы поставил хореограф Джорджио Манчини. Другая профессор истории, Гульнара Мендикулова, говорила, что казахи не танцевали. И это так. Казахи пели, а двигательную энергию в праздники сбрасывали в конных играх. А если танцев нет, то их можно придумать. Все так называемые казахские танцы поставлены в тех же 30 х годах ленинградскими хореографами. Трясение рукавами, пантомима труда, эти танцы везде, во всех операх и балетах, дети в детских садах тоже их танцуют. А на праздниках, тоях никому в голову не придет так плясать, потому что этот мертворожденный танец существует ритуально и формально в нашей жизни.
Так вот, итальянец придумал новый казахский танец, много лучше прежнего. Это такая красота, что у меня слезы восторга в этот момент потекли. Что делать, слабодушна, рыдаю в самые разные моменты оперы. Всё со смыслом и поэтическим символизмом, откуда итальянцы могли это узнать? Думаю, это Алан Бурибаев и Турар Жубанов-внук, тоже принимавший участие в постановке, привнесли. Я вспомнила Олжаса Сулейменова, его книги, наших Гусей-Лебедей – отрицательных образов древнерусского фольклора и письменности (набегали наши предки!) – Каз Ак, поэтический тотем казахов. Большой балет ГАТОБ танцевал красивый танец, в костюмах с перышками, с поэтичными, сексуальными, высокотехничными движениями, имитирующими птичью пластику и размахи крыльев. Зрелище фантастическое! На голове солистки балета, пока не знаю точно ее имени, возможно Сауле Рахметовой, были огромные золотые перья павлина. Андреа Чиньи в интервью свою работу иносказательно сравнил с трудом поваров. Сделали казахский бешбармак, в который добавили маленькую щепотку итальянского пармезана. Я узнала эту щепотку. Этот головной убор прямиком из венецианских карнавалов. Очень красиво.
Теперь про музыку и пение! В прошлой редакции опера была фифти-фифти казахско-татарской. Соавторы Жубанов и Хамиди. Я не знаю, как Алан это сделал, но у него опера на сто процентов стала казахской. Она так прозвучала! По новому, современно, джазово, с другими темпами и динамикой. Он гений! Алан Бурибаев заставил оркестр звучать виртуозно. Это конечно, самое поразительное в новой постановке. Я читала в его интервью, что он работал с партитурой, нашел ошибки, исправил их с помощью архивов прадеда. Даже смыслы и акценты переменил, и стало логичней. Нарымбет не просто «приспешник» Жиренше, а отвергнутый жених Ажар, поэтому он так злобен и мстителен. Совершенно новая появилась сцена клятвы Жиренше, Меса и Нарымбета. Я обычно изучаю клавиры, слушаю оперы по сто раз и знаю их наизусть от и до. В этот раз я не знаю, слушала ее только два или три раза в старой редакции, и один раз в новой. Там что-то переделали, чего я не уловила, но чую, все по-новому зазвучало, лучше! Сделали переводы на русский и английский языки.
Партию Абая исполнил Болат Жомартов. Очень хорошо. Если в прошлый раз Абай вещал, был добр и занял такую мифологическую нишу дедушки Ленина, то сейчас это был живой человек. Совсем другой рисунок роли, и звучал хорошо. Жиренше – Есенгельды Рзин. Оказывается, он десять лет проработал в Талдыкорганской филармонии, что он делал так долго в столь провинциальном месте? Его место на большой оперной сцене. Который раз его слушаю, нравится мне, хороший певец и артист. В старой постановке Жиренше тоже был ходульным персонажем, такой отрицательный хан или бай, высокомерный, надутый, в новой постановке у этого персонажа грани есть.
Я вот только сейчас поняла, какими картонными и одномерными были герои прошлой постановки, как в театре масок. Тогда это на ура скушала, что еще было ждать от условного жанра урючной казоперы?
Айдара, поэта и влюбленного человека исполнил Нуржан Бажекенов, певец потрясающего проникновения в образ, с красивым звучным голосом. Он и в ходульные маски вдыхает жизнь. Но в этот он мне показался немного не в тонусе, я же знаю, как он может! Но партию хорошо сделал, лучше всего он сделал сцену умирания от яда, это было очень страшно.
Ажар исполнила дива Нуржамал Усенбаева, очень хорошо. Мне в прошлой постановке не понравился музыкальный материал Ажар, а теперь мне все нравится, арии красивые. Вечная юность и красота Нуржамал феномен какой-то. Персонаж Ажар в этой постановке не утрированная картонная страдающая девушка, вся поникшая, потупившаяся и ложно-стыдливая, а любящий человек, которому сочувствуешь.
Сырттана, судью, сыграл Таир Тажигулов. В прошлой постановке все было очень конкретно, раз аксакал, то белая борода до пояса, соответственно, надо быть дряхлым, надо трястись. В новой постановке судья бодр, силен, эмоционально заряжен, энергичен, появляется утешительный смысл, что среди казахов – все батыры. Сырттан хоть и поет, что ему до смерти путь короче, чем до постели, но это для того, чтобы подчеркнуть, что он высше справедлив. Возраст кстати не дает автоматического звания аксакала, можно быть просто шалом. Который раз, видя Таира в деле, я уже могу заявить – это звезда ГАТОБ. Другого такого баса в Казахстане еще поискать, не найдешь.
Кокбая исполнил Дулат Токанов. Он и в прошлой постановке блистал, и здесь был хорош. Настоящий здоровый батыр, с мощным красивым вокалом. Карлыгаш исполнила Оксана Давыденко, самая яркая молодая меццо ГАТОБ. Алан Бурибаев участвует в постановке, и сразу нет этих ГАТОБовских нелепиц с кастингом исполнителей, молодого персонажа исполняет молодая и красивая певица со свежим голосом. В опере эти два персонажа исполняют самое красивое – дуэт Беташар, эта песня стала народной, ее поют буквально на всех казахских свадьбах. Но лучше всего ее слушать в исполнении больших оперных голосов, под виртуозный оркестр и исключительный хор, сопровождаемый великолепным танцем большого балета, на сцене, убранной удивительными декорациями! Эстетический экстаз и восторг испытаете.
Азима, завидовавшему поэтическому дару Айдара, приревновавшего к тому, что сэнсей Абай выделяет его среди своих учеников, отравившего ядом Айдара, исполнил блистательный Болат Букенов. Это было самое мощное, заполнившее весь зал до краев, теноровое исполнение. Актерская игра тоже была на высоте. И мизансцены с этим персонажем поразительны, стоит народ тутти, выясняет, кто отравитель, Азим в своим костюме, как в камуфляже, слился с толпой, ничтожен, исчез, напуган, и в то же время зловещ, так, что держишь его в поле зрения. Все в этой постановке в тему, ни одного пустого проходного момента.
Нарымбета, отвергнутого жениха Ажар, исполнил молодой тенор Болат Канаганов. Я на него другими глазами посмотрела, голос его хорошо звучал, спел и сыграл великолепно. Озлоблен, жаждет смерти, хочет убить. Поменяли немного акценты, в прошлой постановке Нарымбет был каким-то «приспешником» Жиренше, просто шакал Табаки при Шерхане Жиренше. Непонятно было, чего он так выслуживается. В прошлой постановке он пришел и дал яд Азиму, все это было обставлено кучей ненужных мизансцен, которые только действие тормозили. Вообще, в прошлой постановке все мотивы мук Азима скучные были, вот ломает человек трагедию, а мы смотри на это. А сейчас Нарымбет хочет убить Айдара, и дает яд Жиренше, а Жиренше проходит как тать, по сцене, только переглядывается с Азимом, молча что-то тому дает. Во-первых, динамично, а во-вторых, загадка появляется, момент детектива, нет простодушного и лапидарного вываливания на зрителя всех объяснений. Еще итальянцы добавили жизни в оперу, герои по настоящему обнимаются, по настоящему смотрят, я первый раз увидела, как много смысла во взглядах, без слов.
В этой постановке из речи всех героев, которые они поют, отсекли чисто-конкретное, лишнее, мне показалось, оставили только философию, поэтику, сатиру, любимое казахами острое «красное слово».
Я считаю, что Алан Бурибаев так поставил оперу, что она перешла в 21 век, не сохранила, а восстановила национальный казахский дух, обогатила казахскую культуру. Снес к чертям все наносное и искусственное.