Если мы обратимся к более репрезентативным историческим источникам, чем специальное исследование нашего современника, то найдём более позитивные отзывы о капиталистической трансформации оригинального общества кочевых казахов. Речь идёт о свидетельствах известного ориенталиста XIX в. В.В. Григорьева, который в своей работе «Оренбургские киргизы: их честность и уменье в торговом деле» (с. 36) объективно отразил точку зрения русского купца, не увлекающегося научной интерпретацией наблюдаемых процессов. Эти показания касаются всех казахов, приезжающих в Оренбург, и эти показания настолько соответствуют концепции нашего исследования, что мы их приводим в более полном порядке:
«В том, что рассказал я вам, братцы, про казáков в оренбургской степи, много есть такого, над чем можно и должно нам призадуматься... всего лет сорок тому были они против нас дрянь -дрянью, в таком несчастном положении находились, что собственных детей за кусок хлеба продавали и давали сами себя в обман каждому прощелыге из татар или нашего брата; в эти же сорок лет, взявшись за ум, сами столько хлеба производить стали, что подчас уже и нам продают, и так торговое дело повернуть сумели, что в скором времени, почитай, все барыши от него из наших да в свои руки изымут.
Каким же способом достигли они этого? А таким, что стали присматриваться, как это мы, которые знающее их были, ведём свои дела; нас, значит, взяли в пример, по-нашему стали поступать, да как разбежались по проторенной нами дорожке, так и нас, почитай, опередили. ...А мы правду-матку молвить вовсе об этом не заботимся, даём всяким иностранцам бог знает уж с которых пор нашим добром наживаться. Это ведь, братцы, никуда не годится. Коли мы будем все этак, спустя рукава жить, по-прежнему, не стараясь поравняться с немцами, французами, англичанами ни в ремесленном, ни в фабричном, ни в торговом деле – придёт к тому, пожалуй, что и казáки сядут нам на шею, что и им станем мы платиться за их превосходство перед нами в той или др. работе... И нечего отговариваться нам... Никакой уж сподручности не было казáкам пашню завести
в своих степях, а завели же...
Из примера казáков видим также, что честность всегда под конец своё берёт; что от честности люди всегда выигрывают... а то у нас... до того дошло, что ни за какое предприятие нельзя компанией браться: из троих один уж непременно надует двух остальных. Просто срам. Оттого не имеется и доверия, кредита нельзя никому сделать; а без кредита всякое дело вести трудно, торговое же особенно...
И ещё бы кое-чем, кроме честности и умной подражательности, соединённой с постоянством в стремлении к цели, можно было бы нам позаимствовать от казáков».
Анализ данных свидетельств показывает, что общественное устройство казахского казачества в XIXв. было рыночным не столько в силу экономической необходимости, сколько в силу культурных предпосылок. Надо полагать, что казахская преданность «данному слову» была обусловлена скорее их тэнерайским воззрением (Тенгри-Митра есть бог «соблюдения договоров», дух доверия как основы общения), чем мыслью о «капитальной выгодности» честной репутации. Но не это главное. Главное то, что в этих показаниях мы находим прямые указания на органичность развития в социокультурной среде казахского казачества своеобразных акционерных форм капитала и собственного банковского дела.