Спустя 10 лет ожидания и вопросов - ну когда же, когда? - рок-фестиваль "Нашествие" вернулся в Казахстан. Оправдал ли он ожидания? Сложно сказать. Пять компаний, обеспечивающих звук, совершенно не справились со своими задачами (лучше уж наняли бы одну, да хорошую). Саундчеки растягивались на перерывы по сорок минут, а то и по часу, народ не знал, то ли идти отдохнуть, то ли остаться на прежнем месте, пока никто не лезет ближе к сцене. Песок в кедах, пиво, которое постоянно разливали на всех граждане под градусом, и сигареты вперемешку с жестяными банками на пляже - все это нельзя назвать приятным впечатлением. Впрочем, когда тебе 19, у тебя фиолетовые волосы и ты находишься в самом центре пятнадцатитысячной толпы таких же, как и ты, фриков на первом в жизни рок-фестивале, эти минусы не имеют никакого значения. Все, что у тебя есть - это три минуты живого исполнения любимой песни, момент, когда ты понимаешь, что главное - это просто БЫТЬ. Здесь и сейчас.
Когда-то давно я пообещала себе, что каждое прожитое лето должно иметь свой незабываемый момент, что-то, что ты будешь помнить еще долго-долго, а еще - что лето должно быть удивительным. В прямом смысле - летом должен быть хотя бы один день, когда кто-то или что-то тебя удивит. "Нашествие" был днем, который наверстал все три месяца. Удивляло меня весь день все подряд - начать хотя бы с образа солиста группы LUMEN, Рустема Булатова. "Разрыв шаблонов" - отличное описание того, как ожидание не совпадает с реальностью - с довольно агрессивными, честными текстами-откровениями, Рустем представляется будто бы таким панковитым парнем, рубящим с плеча, но на пресс-конференции мы увидели спокойного и собранного человека, который, к тому же, отлично относится к фанатам, фотографируется, без проблем раздает автографы и с удовольствием отвечает на вопросы (простите, очень люблю людей, которые, несмотря на свою известность, не ставят себя выше других). Вечером он с той же яростью пел "Я так люблю свою страну, и ненавижу государство", но для меня это был уже немного другой человек. «Мне 35, - сказал он на конференции, - и сколько я себя помню, ни разу не было такого, чтобы где-нибудь кто-нибудь кого-нибудь не убивал. Афганистан, Югославия, Руанда – неважно… Всю мою жизнь обязательно где-то кто-то решает свои вопросы с помощью оружия. Честно, я представлял себе 21 век совершенно по-другому, думал, что именно со стороны отношений человеческих мы совершим какой-то рывок. Мне до сих пор непонятно, как получается так, что хороших людей на свете больше, а люди плохие все равно умудряются эти очаги розни разжигать…»
Это очень странное ощущение – стоя в толпе, восторг которой настолько явственен, что его можно потрогать, понимать, что песня совершенно невеселая, что далеко не так все прекрасно у нас, как хотелось бы, и при этом осознавать, что музыка и должна быть такой, наверное. Рок-н-ролл, как сказал Шевчук, не должен быть позитивным. «Если мы вам подарим радость - это хорошо, но рок-н-ролл всегда говорит о проблемах бытия, этим он и отличается от всей остальной эстрады, и это очень важная вещь. Попса? А что попса? Я же не идиот – воевать с попсой. Я просто за то, чтобы музыка была разная, и на радио, и на телевидении. Это обычный жанр, надо же под что-то кушать. Плохо – это когда эта манера мышления, речи и на другие какие-то вещи начинает переноситься, на отношения между людьми, на политику; такой взгляд позитивный, но равнодушный, без сопереживания, без того, ради чего есть искусство существует – вот это плохо, друзья. Нам НУЖНО говорить о том, что происходит. Искусство - это переживание, мы слушаем песню, задыхаясь, потому что нас за горло хватает, за сердце, нам плохо и хорошо одновременно, но это настоящее, мы чувствуем это, мы сопереживаем…»
Шевчука я тоже представляла по-другому – он напоминал мне такого домашнего дедушку, мудрого, но строгого, и при этом абсолютно спокойного, почти умиротворенного. За пару дней до «Нашествия» студенты нашего университета устраивали благотворительный концерт, и тогда мы писали всем участникам фестиваля с просьбой выступить у нас. ДДТ – ответил. Они не смогли приехать, но они ответили, а для нас это уже было много. Вообще Юрий Юлианович производит впечатление человека душевного, будто своего, и со сцены он обращался к зрителям только «друзья» и никак иначе… Это такая домашняя атмосфера – сидеть до середины ночи на песке и петь песни, на которых вырос. Из этих песен, пожалуй, вообще нельзя вырасти – это – твоя собственная история.
Фестиваль-то, в целом, вышел странненьким - ностальгически спокойным и одновременно ударным, когда лирика тех песен, что когда-то были лучшими твоими воспоминаниями, перемешивалась с яростью и драйвом Кипелова (есть еще порох в пороховницах!). 57 лет мужику, а легендарный голос с записей тридцатилетней давности все тот же. Энергетика сумасшедшая, по сцене носятся пять патлатых мужиков, народ скандирует "Встань, страх преодолей", "Здесь куют металл", а потом, будто совсем обезумев, на последнем крике, почти севшим голосом - "Воля и Разум".
"Нашествие" по-хорошему надо было бы назвать "Сумасшествием". Только в хорошем, добром смысле этого слова. Атмосферу передало бы точнее. Хотя разве дело в названии?
На пресс-конференции Рустем Булатов сказал: "...Сейчас люди, которые приходят на концерт, идут не столько послушать музыку, сколько пообщаться с исполнителем. Все дело именно в этом - насколько интересен человек, как он изъясняется с помощью песен..."
Я ехала в такси домой в четыре утра замерзшая, осипшая и счастливая. С ощущением, что возвращаюсь от моих близких друзей, которых мне уже не хватает.