Эта история случилась в конце девяностых. Ко мне обратился за помощью брат подзащитного. На тот момент мой подзащитный уже сидел в следственном изоляторе. Ему было предъявлено обвинение за хранение пакета марихуаны.
Парень, которого мне предстояло защищать, был не местным и родственники узнали о его задержании спустя две недели.
Взявшись за это дело меня сразу насторожило, что подзащитный - призер многих спортивных игр, имел степень мастера спорта по вольной борьбе. Казалось бы, причем тут наркотики?
Как положено, заключив письменное соглашение с братом, я выписал ордер и пошел в РОВД. Женщина-следователь в тот день была на дежурстве и когда я к ней пришел, занималась с потерпевшими по квартирной краже. Так как ей было не до меня, она подписала мое заявление на свидание, отдала дело, чтобы я ознакомился с показаниями обвиняемого и больше не обращала на меня внимание. Потерпевшие, а их было три человека, очень много задавали ей вопросов.
Когда я начал читать показания подзащитного, я сразу понял: он вину не признает. Серик, так звали задержанного, обстоятельно рассказал, как он утром пошел на автомобильную стоянку. Открыл своим ключом дверь, завел двигатель. В этот момент в окно постучался незнакомый парень, показал красное удостоверение сотрудника милиции и попросил открыть дверь. Серик открыл дверь, вышел из машины и увидел, что кроме сотрудника около него стояли еще несколько парней.
Больше не задавая ему вопросов, все они навалились на него, скрутили, надели наручники и отвезли в райотдел. Уже в милиции, как писал Серик, были составлены какие-то протоколы, где расписались все ребята, которые его задерживали. После чего, один из них сказал, что у него, якобы, нашли пакет с анашой. Серик же этот целлофановый пакет отрицал.
Без изменений все эти пояснения шли от объяснительной, заканчивая последним протоколом допроса обвиняемого.
Меня в этих показаниях больше всего смутило отсутствие понятых. Были ли они вообще. Если да, то кто же расписался в протоколе изъятия.
Так как следователь была сильно занята, а я, в свою очередь, не торопился, то невзначай посмотрел на протокол изъятия. Да, все как положено: оперуполномоченный, двое понятых одного возраста, изъято на стоянке, утром. На всякий случай я запомнил фамилии понятых.
Попрощавшись со следователем я направился в СИЗО, где на тот момент содержался Серик. На свидание пришел коренастый парень, явно атлетического сложения. Мы познакомились, это был Серик. Он повторил мне полностью все, что я уже вычитал из его протоколов допросов. Но при этом добавил, что его задержали по ошибке, спутав с каким-то преступным авторитетом, а когда разобрались было уже поздно что-либо менять.
На следующий день я направился в адресное бюро и по памяти назвал фамилии и имена понятых. Выяснилось, что один из них был прописан в Илийском районе, в поселке возле Алматы. Второй по базе не числился. Я тут же поехал на этот адрес. На звонок вышла женщина и на мои вопросы ответила, что это ее сын и он в данный момент на занятиях в институте. Разговорившись с ней, я выяснил, что парень учится на юридическом факультете и месяц назад успешно прошел практику в одном из РОВД, в каком именно она не помнит.
После визита я составил адвокатский запрос на имя декана факультета с просьбой сообщить, учится ли такой-то в ВУЗе, если да, то проходил ли практику этот студент, где и в какой период времени, кто был руководителем. На всякий случай, такой же запрос составил и на второго парня, проходившего по делу понятым.
На свой запрос я получил ответ, что да, оба являются студентами указанного ВУЗа. Проходили вместе практику в одном РОВД и в одно и то же время.
Как выяснилось, ребята проходили практику именно в тот самом РОВД, где был задержан Серик. А одним из руководителей практики был оперуполномоченный, который и задержал Серика.
Получив эти данные, я обратился с соответствующим заявлением надзирающему прокурору, приобщив полученный мною ответ. Прокурор, разобравшись с этим делом, отменил меру пресечения моему подзащитному и уголовное дело прекратил.
Ответил ли, кто-нибудь из должностных лиц за незаконные действия в отношении моего подзащитного я не знаю. Серик после своего освобождения попросил меня не настаивать на решении этого вопроса.