До и после утверждения откровенно провального варианта латиницы для казахского языка я наблюдал за реакцией людей на это событие. Большинство адекватных людей, конечно же, были против. Нурботы, как всегда, безусловно рады. Но мое внимание привлекли детали того, как люди отнеслись к некоторым буквам латиницы.
Главные моменты, которые люди не поняли:
- Потеряны привычные буквы кириллицы: ц, щ, э, я, ю, и
- Буква Ұ, а не У превратилась в U
- Буква И приравнена к Й
Корень проблем кроется в самой кириллице, а точнее, в тех ее свойствах, которые ввел Сарсен Аманжолов при разработке алфавита в конце 30-х годов прошлого столетия, руководствуясь линией партии, требовавшей русификации языка.
Давайте обратимся к источнику — труду Сарсена Аманжолова «Новый алфавит и орфография литературного языка», 1940 год.
Согласно этому принципу в казахской кириллице и появились лишние буквы ц, ч, щ, э, я, ю, и, ъ, ь. Естественной адаптации заимствованных слов предпочли искусственное побуквенное копирование из русского языка. Язык — как живой организм, все новое он должен переваривать и усваивать, это свойство любого языка мира. Но в нашем случае все пошло иным путем.
В результате за почти 80 лет существования казахской кириллицы новые буквы стали восприниматься как часть языка, а учитывая высокую долю русского языка в общении, стало меняться и произношение букв. Многие люди, в первую очередь русскоязычные казахи, стали считать, что звуки русского языка и казахского аналогичны, что новые буквы необходимы в языке. Но это не так. Это уже искаженный казахский, с русским акцентом. Нужно дать языку глоток свежего воздуха, вернуть его органичность, тем самым повысить его нужность и конкурентность.
Чтобы понять, как выглядит естественная адаптация заимствований, посмотрим в источники, написанные на Яналифе — латинице 20-30-х годов прошлого века.
Килөметір, телепөн, телгірәм, ыстатыя, қалқоз... Современному человеку эти слова могут показаться странными, но именно так выглядит «переваривание» любым языком чужеродных слов. Сарсен Аманжолов перекрыл кислород казахскому языку.
Поэтому, первое, что нужно сделать при реформе языка — освободиться от лишних букв и дать возможность словам ложиться в речь так, как подсказывает исконный казахский язык.
Перейдем к буквам «У». В настоящее время в казахской кириллице есть три буквы со схожим начертанием: Ұ, Ү и У.
Первые две буквы обозначают парные гласные, твердую и мягкую: Ұ [ʊ], Ү [ʉ]. У же обозначает совсем не гласную У [u], как считают многие, но такой гласной нет в казахском языке. У обозначает согласный звук [w], точно такой же, который есть в английском, арабском и других языках.
Если бы звук [w] в казахской кириллице был обозначен иначе, чем У, ошибочного мнения о равенстве казахской У и звука [u] сейчас бы не возникло.
В каракалпакском языке, родственном казахскому, такой проблемы не было — для звука [w] использовали отдельную букву Ў. Выбор этой буквы не был случаен — по аналогии с буквой Й, в которой кратка, бревис (˘) обозначал то, что звук является так называемым полугласным, если простыми словами, это нечто среднее между гласным и согласным. В белорусском языке буква Ў как раз-таки обозначала «полугласный» звук [w], откуда и была позаимствована в каракалпакскую кириллицу.
В каракалпакской кириллице казахская Ұ является буквой У, а буква У — Ў. А что в других языках? Сравним языки одной группы, в которую входит казахский — ногайско-кыпчакские — и некоторые другие.
Один и тот же звук обозначается в письменностях языков единообразно — У/U и только в казахской кириллице используется буква Ұ. Очевидно, что это нелогично. Следовательно, при переходе на латиницу у казахской буквы Ұ один путь — превратиться в U. А у ее мягкой пары Ү — в Ü (в идиотической апострофной латинице Uʼ).
С буквой У все сложнее.
В некоторых языках звук [w] может переходить в [v]. Находясь после согласной, буква У казахской кириллицы обозначает уже не просто звук [w], а псевдодифтонг, включающий гласный звук: [ʊw]. Все дело в том, что в казахском языке невозможно сочетание двух согласных звуков подряд, один из которых [w]. Между ними обязательно должен стоять гласный. Если его обозначить буквой нынешней кириллицы, то получится cұу, а если еще точнее, то сұў.
В казахской орфографии начиная со времен графики Ахмета Байтурсынова — төте жазу — принято не отражать на письме лабиальный сингармонизм. Раньше в языке было правило — в слове гласные могут быть либо огубленные, либо неогубленные: о, ө, у, ү или а, ә, ы, і, е. В старых источниках, например, у Мелиоранского, Радлова или Ильминского мы можем увидеть наглядно, как это выглядело — ученые старались записать точное казахское произношение кириллицей.
Правило не отображать губной сингармонизм на письме, позволило упростить правописание. Нынешнее слово өлтірген записывалось бы как өлтүргөн. Элементы губного сингармонизма сохранились в разговорной речи и в настоящий момент, но уже не так выраженно. Повлияло ли на это правописание или наоборот, правописание подстроилось под тенденции — вопрос для исследований. Как бы то ни было, губные гласные теперь пишутся только в первом слоге слова. В остальных они подразумеваются при произношении. Если они записаны в других слогах, то это означает, что перед нами заимствованное и неадаптированное к казахскому языку слово.
Возьмем слово жату. Переделаем его под наши изыскания — жатұў. У нас появилась губная гласная Ұ во втором слоге. Но, согласно вышеуказанному правилу, такого быть не может, поэтому вместо нее правильнее написать неогубленную гласную — Ы. Поэтому слово жату превращается в жатыў.
Правильность именно такого написания подтверждают три источника — орфография китайских казахов, которые писали на латинице, төте жазу Байтурсынова и каракалпакская орфография.
На месте нашей буквы Ы у китайских казахов была E.
Следующий сложный момент — буква И. Здесь та же история, люди полагают, что казахская буква И — это то же самое, что буква И в русском языке. Но в казахском нет звука [i]. Буква И обозначает псевдодифтонги [ɯj] и [ɘj], в буквенной интерпретации — ый, ій.
В казахский язык путем заимствований попадали слова, содержащие в исходной форме звук [i], по трем путям: из арабского, персидского и русского языков. В русском языке этот звук обозначался буквой И, в арабском — ي и персидском — ی.
Қайнаған қара бұлыттай,
Қайнап біткен болаттай!
Звук [j] в казахской арабице обозначался как ي, принимая в конце слова форму ی. Поэтому арабо-персидские заимствования, попадая в казахский язык, сохраняли письменную форму звука [i] — ي ,ی, но произносились эти буквы как [j].
На приведенном выше изображении заметно, что на письме отображены не все гласные. Эту проблему позже решил Ахмет Байтурсынов в төте жазу. Текст выглядел бы так:
Звук [j] теперь отображался единообразно — с помощью буквы ي. К тому же, чтобы не было несвойственных казахскому языку сочетаний, между согласным и ي произносился и записывался гласный ی (ы, і), но он был редуцированным. Для примера возьмем слово сиыр, если записать, развернув дифтонг — сыйыр. Сравним звучание гласных звуков Ы в этом слове. Последний гласный звучит полноценно, а первый словно отсутствует, произносится бегло — с(ы)йыр.
Написание төте жазу позже легло в основу латиницы Яналиф, звук [j] стал обозначаться буквой J.
Сарсен Аманжолов за два года до введения кириллицы сделал очень хитрый ход, который облегчил переход — внес некоторые изменения в латиницу.
Казалось бы, всего лишь несколько букв поменял местами, но нет. Изменения получились кардинальные.
Обмен J на I создал дополнительное правило, по которому буквосочетания ьj, ij заменялись одной буквой I. Благодаря этому буква И в заимствованных из русского языка словах стала отображаться как I. Также буквой I стал обозначаться казахский звук [j].
Замена V на U затронула таже буквосочетания uv и yv, которые также заменялись одной буквой U. Изменение было сделано для высвобождения буквы V, которую предполагалось использовать для более точной передачи русских слов. Побочным эффектом стала необходимость создания новой буквы вместо U — Ū. Именно в этот момент был заложен фундамент нынешних проблем с буквами и пониманием людьми их обозначения. Потом Ū превратилась в кириллическую Ӯ, затем в уже знакомую всем Ұ, которую стали называть «специфической».
Продолжая политику русификации, Сарсен Аманжолов ввел в азбуку буквы F, H, X. Теперь ничто уже не мешало цели — избавиться от латиницы. На измененный алфавит кириллица легла гладко.
Сарсен Аманжолов понимал, что таким способом — сначала подогнав исходный алфавит, а потом вводя новый — цели по переводу языка на новую письменность будет достичь проще. В следующем посте напишу о том, как воспользоваться его методом и реформировать кириллицу. Это должно было быть логичным шагом перед введением латиницы, но в нашей стране всегда в приоритете не разработки ученых, а то, что просто нацарапано на салфетке.