В центре просторной квартиры-студии стояло белое фортепиано, за которым сидел молодой и грустный человек. Такой же грустной была и мелодия, которую он играл с определённой нежностью в сумерках осенней субботы. Уже завтра ему нужно уезжать в Москву на съёмки очередного фильма, где ему как обычно отведена главная роль.
Артуру не нужно даже было смотреть в зеркало, как делают обычные люди, чтобы вспомнить, как он выглядит. Его лицо было повсюду, на афишах, в журналах, на интернет-порталах. Он был от природы преступно красив: правильные черты лица, пронзительный взгляд, слегка вьющиеся каштановые волосы. Дополняла внешний образ Артура почти идеальная трёхдневная щетина. Красота была его достоянием и его же проклятием. Благодаря ей он стал известным и узнаваемым. Он легко мог бы заполучить любую девушку, как получал желанные многими роли. Его не уставали хвалить, а каждое второе интервью не обходилось без громогласных эпитетов к его внешности. Благодаря этой же красоте он был несчастлив.
Мелодия, которая как кажется принадлежала Максу Рихтеру, продолжала нежно разливаться по квартире, а сам Артур успел в ней раствориться и на миг отвлечься от раздирающих его изнутри противоречий. Он никогда не считал себя красивым, искренне полагая, что все лавры к нему пришли, благодаря его таланту и щепотке везения. В актёрском деле без везения никуда, в противном случае Брэд Питт так и ходил бы в костюме гигантского цыплёнка, а Марлон Брандо остался бы билетёром в захолустном кинотеатре. Артуру тоже повезло, ведь родом он был из скромного Омска, который в серости может легко посоревноваться с Туманным Альбионом, а про перспективность актёрской деятельности в тех краях и говорить не приходилось. Однажды, когда он играл в постановке местного молодёжного театра, его заметил продюсер, искавший фактурного юношу для эпизодической роли для одного громкого сериала на федеральном канале. Виктор, в последствии ставший настоящим покровителем для Артура, сам был из Омска, поэтому и поиски решил начать оттуда, небезосновательно считая, что талантами полна вся наша страна, а не только столичные города. Юный актёр тогда играл заглавную в роль в пьесе по Кизу, и опытному человеку кино было удивительно наблюдать за тем, как столь прекрасный собой парень был настолько неорганичен в образе умственно отсталого человека, внезапно прозревшего и познавшего всю суть жизни в социуме. Тем не менее, Виктору было также несложно разглядеть в Артуре необходимый ему потенциал, он уже легко мог представить парня на обложках столичных журналов. Как в воду глядел.
Не доиграв мелодию до конца, Артур вдруг пришёл к одной странной, но любопытной, на его взгляд, мысли: «А что, если я лишусь своего лица?» - подобный вопрос к самому себе заставил парня горько улыбнуться. Он уже давно миновал нежный возраст, но инфантильность его не покинула, возможно виной тому ранний успех. «Буду ли я кому-то нужен? Буду ли я счастлив?» - Артур продолжил размышлять в полутьме, не находя нужных ответов. С этими мыслями он отправился спать, всё-таки с утра нужно было на самолёт, а в «воздухе» Артур спать не умел, несмотря на частые и порой долгие перелёты.
Он любил Москву. Любить её было для него достаточно легко. Здесь он в меньшей степени вспоминал о своём положении. Меньше людей его узнавали на улицах. Здесь он мог действительно спокойно гулять, практически не боясь столкнуться со сталкерами или безумными фанатами. Конечно, не обходились поездки сюда без наскучивших Артуру ещё в первый год его настоящей славы вечеринок, где невозможно было найти хоть одно искреннее лицо, хоть одну настоящую улыбку. Порой ему казалось, что съёмки в кино больше похожи на реальную жизнь, чем то, чем представители творческой богемы вынуждены заниматься для поддержания звёздного статуса. Именно поэтому Артур любил ходить в куда более скромные, но при том и более уютные места. Одним из таких мест для него уже давно стало кафе «Роза Каира», куда актёр частенько заглядывал как по прилёту в столицу, так и после съёмочных будней, изнурявших Артура больше, чем частые походы в тренажёрный зал.
Интерьер «Розы» напоминал классические кинотеатры без холодного лоска современных мультиплексов. Тут всегда был слегка приглушённый свет, а красный кирпич создавал атмосферу старой Европы. На стенах красовались портреты Гарбо и Уэллса, в глубине зала можно было разглядеть реплики редких фотографий Мии Фэроу и Тони Робертса. В «Розе Каира» ещё ценились беседы между людьми, поэтому на фоне играла негромкая инструментальная музыка, дополнительно погружавшая посетителей в необходимую атмосферу, но никак не отвлекавшая на себя всё внимание.
Другой особенностью кафе были некоторые постояльцы, вроде девушки с волосами цвета меди. Артур уже много раз видел её здесь, но до сих пор не мог понять, настоящий ли это цвет волос или же всё-таки чудеса современной химии. Девушка, как и он сам, всегда ужинала здесь в полном одиночестве. Иногда она рисовала, иногда сидела в наушниках и неуклюже натянутой шерстяной шапке. Легко наслаждаться одиночеством, когда уверен, что за тобой никто не следит. Нельзя сказать, что Артур прям старательно наблюдал за незнакомкой, но и глаз от неё он почему-то никогда не мог оторвать. Он видел в ней что-то родственное, что-то алогично привлекательное. Изредка она смотрела на него, но не проявляла особого интереса. Артур полагал, что она не смотрит современное кино. По крайней мере, ей бы это не пошло к лицу.
Молодой человек не хотел разрушать эту случайную магию знакомством с рыжей девушкой. Ему нравилось сложившееся положение вещей. Она ни о чём не подозревает, он наблюдает за ней в своё удовольствие. Никаких неловких контактов. Для себя он уже успел сформировать её портрет, в котором внешность не играла никакой роли, ведь девушка не была красивой. У неё было не коммерческое, как говорят в его кругах, лицо. Слишком неправильный нос, слишком много веснушек, да и в целом, форма лица «неправильная». В этом отношении они были полными антиподами. С другой стороны, Артур не знал, какой себя ощущает незнакомка. Быть может она абсолютно органична в своей «неправильности», в отличие от него самого. А может она и вовсе не задумывается о таких темах, которые мучили Артура.
Вспомнив заданные накануне самому себе вопросы, звёздный актёр подумал, что бы на них ответила девушка с волосами цвета меди. Посмеялась бы над ним? Поняла бы его? Решила бы, что он просто рехнулся? Всё, что Артур мог сделать – это вновь горько улыбнуться. Наверное, ему не суждено узнать, что бы она сказала. Их миры слишком непохожи друг на друга. Как минимум, до тех пор, пока у него есть это привлекательное для миллионов людей лицо.
Чуть больше двух месяцев заняли съёмки новой комедии, в которой Артур сыграл типичного сердцееда, который с присущим изяществом выбирается из неловких и порой совсем уж абсурдных ситуаций. Он всегда считал, что способен на большее, но Виктор предостерегал его, мол, в сложном авторском кино сыграть всегда успеешь, а пока надо ловить удачу за хвост. Так прям и говорил, «за хвост», словно удача – это какая-то птица, которую во что бы то ни стало нужно поймать. Артур не смел перечить Виктору, ведь только благодаря ему он занимался дорогим его сердцу делом, не беспокоясь о том, как бы себя прокормить. Благодаря ему он вообще узнал о создании кино, о всей кухне и премудростях жизни по ту сторону экрана, о которой он мечтал мальчишкой. К тому же, он действительно был очень молод, а к серьёзным ролям ещё только нужно прийти. Как там говорится, время всё расставит по местам. Каждый найдёт своё, стоит только не перечить судьбе.
В таком же темпе прошёл и следующий год. Артур успел сняться в 4 картинах и одном сериале. Роли были примерно одинакового плана, напрягаться ему, по большому счёту, не приходилось. Подобная колея постепенно начинала раздражать Артура. Все только и твердили о том, какой же красивый актёр, до чего изумительна его внешность. Его называли секс-символом поколения, в интервью с ним предпочитали говорить не о фильмах, а о том, как актёру удаётся поддерживать такую прекрасную физическую форму. Иногда всё это настолько претило Артуру, что он напивался до беспамятства, после чего ругался с собственным отражением. На утро кроме головной боли он ничего не испытывал, но то, что глубоко сидело у него в душе, не мог перекрыть никакой алкоголь и никакие комплименты. Бывало, что музыка его спасала ненадолго, поэтому он купил себе белое фортепиано. Играть его ещё в детстве научила мама, мечтавшая, что когда-нибудь однажды он станет великим музыкантом. Мечтам её не дано было сбыться, но навыки, приобретённые тогда, не были забыты Артуром и стали его «спасательным жилетом». Жаль, что нельзя раствориться в музыке навечно.
Борясь с восприятием собственной внешности, Артур как-то случайно вспомнил о том, что уже задумывался над тем, чтобы изменилось в его жизни, не будь у него этого узнаваемого лица. В прошлый раз дальше раздумий он не сдвинулся, но сейчас он был уверен в том, что ситуацию надо менять. Проснувшись как-то ночью после очередного пьяного самозабвения, Артур сел за любимый ноутбук и как одержимый стал рыскать в поисковиках способ избавиться от своего лица. Он пересмотрел все возможные варианты, от комиксного, где Джокер просто-напросто срезал себе лицо, после чего пришил его обратно, до ожогов сваркой. Наиболее оптимальным решением для него стала серная кислота. Удивительно, как легко в наше время раздобыть опасные химикаты, стоит лишь обратиться в интернет-магазин, коих на просторах глобальной сети ни один десяток. Следующей ночью он сжёг себе лицо.
Виктор, когда узнал о случившемся, пришёл в ужас. Он не хотел в это верить и проклинал Артура, этого «наглого мальчишку, которому он дал всё». Он, конечно, помог ему с лечением, да только от былой привлекательности молодого человека не осталось и следа. Даже спустя пару месяцев интенсивной терапии, лицо Артура ни на йоту не приблизилось к тому, что было раньше. Удачнее всего будет описать его как глиняное. Его действительно можно было принять за голема, нежели за человека, некогда славившегося своей красотой.
Самому Артуру после того, как ушла боль, стало легко и даже хорошо. Он наконец-то мог быть собой, не играя роль знатного ловеласа и звезды больших экранов. Ему стало комфортно с самим собой, в душе появилась некая гармония. Для полного счастья ему не хватало лишь какого-то штриха, какой-то изюминки, подчёркивающей его индивидуальность. Тогда Артур и решил, что впредь он будет носить маску. Его выбор, как это ни странно, пал на панду. Ему были близки чёрно-белые цвета, как в его любимых фильмах, да и панды не понаслышке знакомы с одиночеством, а уж если Артур и раньше себя ощущал одиноким, то с его нынешним лицом, ему определённо суждено жить лишь с самим собой. К такому выводу он пришёл после того, как Виктор заверил его, что никогда больше не будет с ним работать.
Маска панды показалась Артуру забавной и уместной. Он смотрел на себя в зеркало и поражался тому, что не додумался до этого раньше. Ему и прежде доводилось примерять на себя разные роли, но то, что он сделал сейчас, ему виделось проблеском гениальности.
В этой маске он гулял по Москве, куда окончательно перебрался, не забыв перевезти и любимое белоснежное фортепиано, в ней же отправлялся на многочисленные интервью, которыми его завалили после «странного инцидента». Он не уставал повторять, что это было его осознанное решение, но мало кто ему верил. Большинство считало, что это сотворила какая-нибудь безумная отвергнутая фанатка. Некоторые, кто всё же немного доверял словам Артура, посчитали, что головокружительный успех молодого парня сыграл с ним злую шутку. Но никто не знал, что сейчас Артур как никогда был счастлив. Он улыбался, хоть никто этого и не видел за «неуклюжей» маской, какой её окрестили в прессе.
Некоторые привычки из старой жизни Артур, разумеется, забрал с собой в это новое приключение. Он по-прежнему безумно любил ходить в «Розу Каира», где порой собирались разного рода чудаки, поэтому и он в своей маске панды не был здесь каким-то слишком особенным. Редкие посетители его узнавали, всё-таки о случае с известным актёром говорили на всех федеральных каналах, но большинству до него не было никакого дела. И это абсолютно устраивало Артура. Тем удивительнее для него стал поступок девушки с волосами цвета меди, которая в один прекрасный вечер подсела к нему и негромко заговорила:
- Классная маска, чудак.
- Спасибо. Классные волосы, - ответил комплиментом бывший актёр.
- Ничего особенного. Знаешь, мне они напоминают медь…
- Мне тоже.
- Значит, я не одна такая. Часто здесь бываешь? – спросила без особого интереса девушка.
- Вроде нет, - слукавил Артур.
- А я вот постоянно. Как будто живу здесь. Я и правда живу здесь недалеко, но тут я кажется бываю чаще. Как тебя зовут-то, чудак?
- Зови меня Панда, а тебя как звать?
- Ну, раз такое дело, и раз уж мы в «Каире», то пусть будет Кепи, - она странно улыбнулась, но выглядело это естественно.
- Не силён в египтологии. Могла бы быть Мией или Дайан.
- Мм, хорошие познания в кино. Тоже люблю его творчество, - им даже не надо было уточнений, ведь они легко друг друга понимали.
- Кепи мне тоже нравится, тебе идёт.
- Я тоже так думаю. Отлично ты это придумал с маской, - Артуру казалось, что она не пыталась смотреть ему в глаза, а глядела как-то вскользь.
- Я долго к этому шёл. Много масок успел перемерить.
- Знакомые ощущения. Нас всегда хотят видеть другими. Мало кому дано быть настоящим.
- Мне кажется, ты – настоящая.
- Стараюсь. Возможно из-за этого мне не с кем общаться. Понимаешь, Панда?
- Более чем.
- Ты же тот актёр, верно? – внезапно спросила Кепи.
- Не думал, что ты следишь за новостями, - Артур на самом деле так полагал.
- Не слежу. Это как-то случайно вышло, а потом смотрю, эта маска, здесь в «Розе», захотелось узнать, что же это за человек такой за ней скрывается.
- «Скрывается» - удачное слово.
- Маскировка у всех на виду – это же потрясно!
- Наверное.
- Говорят ты красивый…
- Был, наверное. Теперь я просто Панда. Эксцентричный актёр, сошедший с ума.
- Знаешь миф о Нарциссе?
- Что-то слышал, но не вдавался в подробности.
- Жил один прекрасный собой юноша, в которого влюблялись все вокруг, но он отвергал всех, какими бы красивыми и чуткими они ни были. Его проклинали, и однажды боги услышали эти проклятия, вследствие чего Нарцисс влюбился в собственное отражение, с которым не мог расстаться. Из-за этого он и умер, не совладав с таким влечением.
- Думаешь, я такой же самовлюблённый? – Артура немного задели такие сравнения.
- Нет. Ты, наоборот, сумел перебороть свою привлекательность. Это достойно похвалы.
- Никто так не думает.
- Я думаю.
Артур понимал, что к актёрству в привычной для него форме ему больше не вернуться. Он дал себе самому время немного отдохнуть, переосмыслить своё существование, но долго это продолжаться не могло. Свобода, конечно, дурманит, но хочешь того или нет, здравый смысл всегда норовит вернуться. Да и деньги, хоть он их и заработал достаточно много, тоже не были бесконечными.
Решением своих проблем Артур видел в попытках найти себя в новых жанрах и формах самовыражения. Для начала он попробовал организовать моноспектакль, что в Москве было относительно популярной в элитарных кругах забавой. Выяснилось, однако, что это не так уж и просто сообразить, как парень изначально полагал. Сам написать историю под себя он не мог, а никто из знакомых сценаристов не решался подписываться на авантюру со сбредившим актёром в маске, которую ещё как-то нужно было вписать в контекст сюжета.
Вспомнив рассказ Кепи о Нарциссе, Артур подумал, что это запросто можно было бы превратить в стенд-ап. В комедиях любят самоиронию, а уж тем более, когда она идёт от известного человека. Первый же концерт, который ему удалось провести, благодаря кое-каким сохранившимся связям с важными людьми, с треском провалился. Шутки были настолько плохими, что люди просто уходили за барную стойку или вовсе покидали клуб, где человек в маске панды рассуждал о том, как сложно быть красивым и успешным.
- Представляете, насколько нужно было любить себя, чтобы сжечь себе лицо? Да Нарцисс удавился бы от зависти к такой любви!
Время шло, но изыскания Артура не приносили плодов. Каждая новая идея, казавшаяся ему невероятной, на поверку оказывалась либо нереализуемой, либо заранее обречённой на провал, о чём ему теперь без зазрения совести говорили знакомые, к которым он обращался за помощью.
Несмотря на то, что Артур также часто посещал «Розу Каира», Кепи он там не видел уже довольно долго. Это было странно, потому что раньше она была там всегда, когда бы он не заходил. Стоило ему только начать переживать, что какая-то константа исчезла из его жизни, как на пороге появилась та самая девушка с волосами цвета меди. Она неловко ему улыбнулась, после чего сразу направилась к его столику.
- Привет, Панда! Как ты?
- Думал, что больше не увижу тебя. Привет!
- Разное в жизни происходит, была занята немного. Видела ты тоже не сидишь без дела?! – она бесхитростно улыбнулась.
- Пробую себя в других направлениях. Пока безуспешно.
- Без внимания, я так понимаю, тебе не обойтись?
- Полагаю, да, сцена или съёмочная площадка – те места, где я могу показывать то, что у меня внутри. Это для меня важно, понимаешь?
- Все мы живём для чего-то. Наверное, это твоё призвание.
- А в чём смысл твоей жизни? – Артур смотрел в глаза Кепи, хоть она могла об этом только догадываться.
- Ничего такого грандиозного. Я люблю рисовать, иногда пою. Буквально вчера дописала новую песню, хочешь послушать?
- С радостью.
Кепи протянула Панде наушники от своего лилового айпода, включила музыку, а сама откинулась на спинку дивана, неуклюже оглядываясь по сторонам. Артур подумал, что она волнуется. Возможно так и было. Панда понял, что слушает демо-версию песни, ещё сырую, не окончательно сведённую, с естественным, ещё не обработанным вокалом, но всё это было неважно. Он ценил, что девушка доверила ему своё творчество, которое зачастую отражает душу даже больше чем глаза. И вообще музыка была прекрасной: лёгкая меланхоличная фортепианная мелодия, уместные ударные и тонкий голосок Кепи с незамеченной раннее хрипотцой, прослеживающейся в особо эмоциональных моментах. Когда Артур слушал эту песню, он вспоминал детство и свою мать, как она учила его музыке, с какой любовью смотрела на него, отдавая ему все силы, не жалея себя. На миг Панда даже забыл, что находился в центре Москвы, не прощающей промахов и не знающей жалости. Дослушав песню, Артур сказал Кепи:
- Это прекрасно. Мы должны сыграть это.
- Брось ты, это так, для себя.
- Ты удивишься, скольким людям это понравится, сколькие разделят эту музыку. Просто поверь.
- Нет, это ребячество.
- В этом-то задоре и кроется истина. Поверь мне, как поверила в то, что я совсем не такой, как Нарцисс.
- Я не знаю…
- Слова помнишь?
- Разумеется, но…
- Никаких «но». Дай мне ещё послушать.
Девушка не понимала, чего надумал Панда, и нервно пила свою Пина Коладу. Артур же внимательно вникал в мелодию, благо она была достаточно простой и понятной даже для его непрофессионального слуха. Минут через 10, когда он закрепил услышанное в памяти, парень отправился в кабинет администрации, предварительно попросив свою рыжую спутницу не убегать из кафе. Он действительно рассматривал такую возможность, зная некую эксцентричность в Кепи. Артур недолго пробыл в кулуарах «Розы Каира», после чего внезапно оказался на крохотной сцене кафе, где иногда выступали местные музыканты, ещё далёкие от славы и известности, но искренне любящие своё дело.
- Друзья, всем привет! Меня зовут Панда, может быть, кто-то из вас меня знает или знал, в общем, это неважно, - сказал Артур в микрофон. – Сейчас я хотел бы пригласить на эту сцену обаятельную и милую Кепи. Поддержите девушку, она стесняется, а вы прекрасная публика, я в этом просто уверен.
В зале было человек пятнадцать, но все оказались предельно отзывчивыми. Слегка покрасневшая Кепи поднялась на небольшой подиум и посмотрела на Панду.
- Просто пой. Представь, что в зале никого нет. Это легко, расслабься и отдайся музыке, - сказал Артур девушке, передавая её микрофон.
Сам парень сел за фортепиано, которое хоть и было меньше, чем привычный ему инструмент, но было отлично настроено, что было понятно, стоило ему только сыграть первые пару нот. Кепи начала неуверенно, но с каждой строчкой её голос разливался по залу всё более плавно. Артуру нравилось аккомпанировать ей, он даже через маску видел, как расцвела девушка, оказавшись на сцене. Он поймал себя на мысли, что не обязательно играть главную роль, чтобы быть по-настоящему счастливым. Иногда быть на втором плане, быть поддержкой и опорой для кого-то стоит гораздо больше, чем собственное признание. Артур даже удивился, что он раньше не додумался до такой простой истины.