Сообщение о приговоре 28-летнему педофилу-убийце, который с особой жестокостью изнасиловал и лишил жизни восьмилетнюю Айкоркем Алдамжар, в очередной раз взбудоражило казахстанцев. Все мы помним, как в прошлом году террористу Кулекбаеву, убившему нескольких полицейских и мирных жителей в Алматы, суд назначил высшую меру наказания. Но непонятно, чем лучше террориста Кулекбаева такие персонажи, как этот.
Кадр с оглашения приговора в Атырауском специализированном суде
«Почему общество должно ещё 25 лет его кормить, поить, обслуживать, медицинскую помощь оказывать? И чтобы потом этот тип, жив-здоров, ещё продолжал ходить по земле?» – горестно сказал кто-то из родственников несчастной малышки после оглашения приговора.
Действительно, почему?
По рассказам очевидцев, тех, кто находился 29 сентября около здания специализированного межрайонного суда Атырауской области, с самого утра в день оглашения приговора к суду потянулись люди. Много людей. Это были не только те, кто лично был знаком с семьёй Айкоркем, не только родственники, но и обычные жители Атырау. Весть о том, какое чудовищное преступление рассматривал суд на протяжении последних недель, как-то сама облетела всю область. Люди много не говорили, в основном молчали, дожидаясь результата. «Как думаете, сколько ему дадут?» – основной вопрос, который витал в воздухе, изредка доносясь то от старика, то от женщины, то от мальчика-подростка...
Люди терпеливо ждали, и казалось, что от немого вопроса воздух скоро накалится докрасна.
28-летний житель села Бесикты, обвинённый в изнасиловании и жестоком убийстве восьмилетней малышки, выглядел на скамье подсудимых как затравленный волк. Он всё время озирался, отводил глаза, опускал голову. Тогда как присутствующие в зале, казалось, готовы были просто испепелить своими взглядами того, назвать которого человеком язык уже не повернётся. Да, после того, что он сотворил, признать его заслуживающим какого-то снисхождения действительно трудно.
Весь процесс шёл в закрытом режиме, прессу и общественность пригласили лишь на оглашение приговора. Те, кто участвовали в суде и были посвящены в детали совершённого зверства, говорили, что это было правильное решение. Нельзя такое показывать и рассказывать. Говорят, что даже здоровые, взрослые, видавшие жизнь мужики не могли сдержать слёз, когда узнавали все эти детали, узнавали о том, с каким садизмом маньяк мучил свою бедную жертву, какие страдания он доставил ей в последние минуты её жизни.
Одна из последних школьных фотографий Айкоркем. Фото из социальных сетей
Зная всё это, понять, чем этот мерзавец лучше головореза Кулекбаева, и почему подобные типы заслуживают в Казахстане право на жизнь, – понять это действительно невозможно.
Да, конечно, 25 лет особого режима – большой срок. Но не пожизненный. И в этом вся разница. Кто-то скажет, что в Казахстане мораторий на смертную казнь, и поэтому террорист Кулекбаев, возможно, проживёт ещё 10-20 лет, или больше, пока его отменят. А возможно, и не отменят вообще, тогда алматинский стрелок проведёт в камере всю жизнь. Но разница, согласитесь, существенна: или 25 лет, или пожизненное.
Если бесиктинскому маньяку-убийце сейчас 28, то, значит, он выйдет на волю в 53. Вполне ещё активный возраст, не правда ли? И вовсе не факт, что, выйдя на волю, он не займётся опять реализацией своих садистско-педофильских фантазий.
Здесь уместным будет вспомнить прогремевшего на весь Советский Союз маньяка-педофила Сливко. Да, да – того самого «дядю Толю», который был образцовым вожатым пионерского лагеря. Доброго и весёлого вожака любили дети, ему безоговорочно доверяли родители, и он «оправдывал» это доверие сполна... По одному уводил маленьких мальчиков в лес, где под видом «секретного эксперимента» или «важного государственного задания» вешал, душил, поджигал их, часами мучая перед смертью и снимая все эти ужасы на киноплёнку. Так Сливко развлекался в течение многих лет, от его рук погибли десятки детей. Удивительно, но изобличить маньяка всё это время никто не мог, он тщательно скрывал следы своих преступлений – расчленял трупы на мелкие фрагменты, закапывал их в лесной чаще.
В результате мальчишки, якобы, просто пропадали без вести, заблудившись в лесу. Над лесом кружили вертолёты, поиски несчастных продолжались неделю, две, месяц, после чего милиция разводила руками. Родительское горе никакими словами не передашь, но на доброго вожатого никто и подумать не мог. Ни у кого и в мыслях не было, что «дядя Толя» мог быть как-то причастен к этим загадочным исчезновениям. А попался маньяк по чистой случайности: на одну из отснятых им киноплёнок кто-то из знакомых случайно наткнулся в сарае.
Сливко и одна из его жертв. Кадр из документального фильма
Показательный процесс над Сливко тогда, в 1980-х, потряс весь Советский Союз. Педофила-убийцу, естественно, приговорили к расстрелу. Кстати, известно, что за такое решение маньяк сам, лично, поблагодарил судей, честно признавшись, что в ином случае, отсидев любой срок, он всё равно рано или поздно вернулся бы к своим «утехам».
Это важно. Это – очень значимый момент.
Учитывая, что подобные социопаты действительно не могут остановиться, понимая, что, оказавшись на свободе, они скорее всего вернутся к своим страшным делам, почему законодатель столь благосклонен к ним? Здесь действительно непонятна позиция наших законодателей. Почему УК независимого Казахстана настолько мягок к подобным персонажам? Почему наш законодатель считает нужным назначать им иные наказания, кроме пожизненного лишения свободы или расстрела, прекрасно понимая, что по выходе на свободу такое животное скорее всего вернётся к своим страшным утехам?
Вглядитесь в лицо Айкоркем. Неужели мы, казахстанцы, готовы даже гипотетически, даже на уровне предположения допустить, что через 25 лет от рук этого изверга погибнет ещё один ребёнок?
Общество вряд ли допустит это. В обществе существуют внутренние механизмы самозащиты – и это не политика, это простая социальная психология. Будем ждать, пока страну охватит волна самосудов?
Если казахстанский законодатель, уже несколько раз за последнее времени дорабатывая Уголовный кодекс, остаётся настолько лоялен к убийцам детей – то, может быть, пора менять законодателя?
Когда там у нас очередные выборы в Мажилис?
Люди в Казахстане действительно не понимают, почему в законодательстве остаются такие вопиющие, очевидные, откровенно недопустимые прорехи. Почему, уделяя первостепенное внимание каким-то, по их мнению, крайне важным вопросам (таким, например, как временная регистрация граждан), мажилисмены игнорируют то, чем следовало бы заняться в первую очередь? На самом деле непонятно, почему они, при всём своём опыте, не замечают тех действительно болевых точек в законодательстве, тех узлов критического напряжения, которые надо либо срочно устранить, либо они рано или поздно действительно вызовут волну самосудов. Кстати, если полистать полицейские сводки, то можно увидеть, что во многих регионах люди уже находятся на грани этого.
История учит, что общество, лишённое законных методов самозащиты, находит другие выходы. Люди просто вынуждены прибегать к самосуду, зная, что закон не гарантирует им полной и пожизненной изоляции от разного рода «животных». Здесь, кстати, полезно вспомнить опыт Чечни и некоторых других регионов Кавказа, где в течение столетий местное общество, очень консервативное и традиционалистское, выработало очень эффективные «народные» инструменты противодействия преступлениям. Тот факт, что в Чечне, например, не бывает изнасилований, что там нет педофилии – общеизвестен. Факт вполне объяснимый: жители этого региона прекрасно знают, что, каким бы ни был современный закон, а многовековую традицию кровной мести никто не отменял. И, как показала практика, это лучший сдерживающий фактор.
У нас в Казахстане тоже есть свои традиции. В Степи веками существовало своё народное право. Регулировали его бии, а нормы и правила поведения утверждали на курултаях всеми уважаемые старейшины. Не углубляясь в детали, заметим, что это степное право в XVIII – XIX веках тоже работало значительно эффективнее, чем наше «продвинутое» современное право XXI века. С детоубийцами тогда не церемонились, да таковых, собственно, и не было.
Если ничего не менять, и оставить в законодательстве прежнее лояльное отношение к детоубийцам, то мы запросто можем дождаться возврата к степному праву. Если государство не решит проблему доработкой УК, то её решит сам народ – решит своими способами, как это делали в Чечне, или как в нашей Степи двести лет назад. Народ не будет церемониться с нелюдями. И это – не что-то неожиданное, это простая и понятная общественная реакция самосохранения. Народ найдёт способ защитить детей.
Многозначительное молчание десятков людей, собравшихся во дворе Атырауского специализированного суда после оглашения приговора, было лучшим подтверждением этому. Молчание было не случайным. Люди, ожидавшие справедливого возмездия, много не сказали, но они все подумали об одном и том же.