Пришло время и друзья стали тенями. Они скромно поедали объедки с моего барского, лучащего солнцем и смехом стола. Тени, словно цепи, бряцали пустозвоном и давили тяжестью.
Что я мог поделать? Таскать за собой свиту теней? Как же угнетает такая дружба. А я уже вырос из пелёнок дружбы. Теперь я либо господин, либо раб. Чаще господин, только и назойливые рабы утомляют. Но с ними не нужно церемониться, достаточно щёлкнуть бичом, и каждый становится на своё место. Всё обретает единство форм: раб – господин – мир. И я рад этому.
Что я мог поделать? Таскать за собой свиту теней? Как же угнетает такая дружба. А я уже вырос из пелёнок дружбы. Теперь я либо господин, либо раб. Чаще господин, только и назойливые рабы утомляют. Но с ними не нужно церемониться, достаточно щёлкнуть бичом, и каждый становится на своё место. Всё обретает единство форм: раб – господин – мир. И я рад этому.