В сквере было по-весеннему уютно, когда сонный, разминающийся Самат решил сделать первый круг. Рань резала отражением солнца от росы глаза, которые их хозяин все отчаянно пытался продрать. Как и любой алматинский сквер, этот напоминал мини-лес, в котором малышу трех лет можно было легко затеряться.
Самату 32, он не женат и никогда не был. Не был, не состоял, не привлекался, так сказать. Его мирок стоял на трех слонах: утренние пробежки, сайты знакомств и мамины советы. Работал Самат преподавателем экономики в одном непрестижном вузе.
Бег придавал Самату уверенности в себе: мало кто из его окружения мог нарезать по 10 километров каждое утро, в любую погоду.
В остальном он ничем не выдавался: худощавая внешность, средний рост, довольно внимательный взгляд карих глаз. Девушки таких в упор не замечают.
Правда, Самат нашел подход: он старался "дружить" с девушками. Статус преподавателя имел определенный шарм и интеллектуальный налет, что производило впечатление на некоторых девушек, впрочем, в основном таких же невзрачных, как он.
Женщины манили его своей нежной грациозностью, как он сам это называл. Вместе с определенным внутренним стержнем, который волей-неволей выработался у него от бега, умение с искренним интересом слушать любую ерунду делало его небесполезным другом для некоторых девиц.
Отбегав свою норму, он поплелся домой. Жил он чуть не в Калкамане, что опять же неизбежно снижало его привлекательность для женщин. Унылые, почти сельские пейзажи и загорелые лица приезжих не внушали ему оптимизма насчет его жизни: гражданин третьесортной эпохи (привет Бродскому), страны третьего мира, без особых перспектив, ничего особо не желающий от этой жизни. Может быть, немного женской ласки и социального признания.
Каждый день, как часы он садился на свой автобус и ехал около 45 минут до своего вуза. Думал в эти моменты он, как ни странно, об экономике. Преподавать ему нравилось, хотя и удавалось с трудом, так как ни ораторским талантом, ни даром объяснять сложные вещи просто он не обладал. Да и платили мало, если говорить прямо. Но все-таки студенты испытывали какое-то благоговение перед преподавателем, особенно приезжие с аулов или регионов.
Несмотря на любовь к маминым советам, назвать Самата маменьким сынком можно с натяжкой: любовь шла от уважения и практической пользы, а не от подсаживания на чрезмерную материнскую заботу.
А еще Самат был типичным феминистом: сочувствовал женской кухонной эксплуатации, воровству невест, домашнему насилию и другим подобным тематическим явлениям. Это тоже добавляло ему очков в женских глазах.
Вечером, после работы, Самата ждало интересное мероприятие.
В воздухе чувствовался приближающийся праздник весны.