Из личного архива Паскаля Версо. 1994 год
Запись 1
Я всегда воспринимал свою работу как вызов. Иначе я не представляю себе существование настоящего журналиста. Если не ставить перед собой трудных задач, то достаточно легко превратиться в заурядного ремесленника. Я же всегда предпочитал считать себя творцом, или, по крайней мере, стремился к этому. Что мне нравится в моей работе, так это возможность рассказывать людям об удивительных вещах, которые творятся в этом безумном мире, о его красотах, о необычных людях, способных выйти за рамки привычной условности. Одним словом, быть художником. Тем человеком, который подмечает необычное и описывает свои наблюдения так, чтобы это было интересно, а быть может и полезно.
Как мне кажется, любой журналист должен быть, в первую очередь, человеком рациональным, однако не ограничивать своё мировоззрение, давая возможность отличным от собственных взглядов идеям подпитывать его сущность. Наверное, именно этим обусловлен мой интерес к теме религии. Но в данном случае я захотел покопаться не в вопросах традиционных церквей, которые уже давно стали неким объектом поп-культуры (серьёзно, каждое появление Папы Римского похоже на очередной концерт рок-идола, которому поклоняются миллионы - прим. не публиковать). В этом направлении я не вижу интересного для моих читателей материала. В то же время растущее число альтернативных течений и учений, которые то и дело возникают в разных частях света - это весьма любопытная для меня сфера. Почему любопытная? Потому что она непонятна. Многие из людей бояться каких-то альтернатив в плане веры, открещиваясь от них богатым на вариации словом "секта".
Природу подобных сообществ невозможно понять извне. Их идеи и взгляды, демонстрируемые для внешнего мира, могут быть лишь обложкой от издателя, которого далеко не всегда интересует то, что стоит за этой самой обложкой. Возможно, по этим причинам эти организации или коммуны носят столь закрытый характер и из-за того же являются столь притягательными.
Для своих читателей я решил пойти на очередной необычный эксперимент (предыдущий опыт с "жизнью без благ" понравился многим и самому мне - прим. необязательная ремарка) и попробовать вступить в "Орден холодной Луны", который существует в нашей стране вот уже на протяжении десяти лет и о котором я узнал от своего приятеля Гаспара Леруа.
Думаю, для начала не помешает немного формальной информации об "Ордене" и о том, чем он меня заинтересовал. Эта организация была создана в 1984 году двумя людьми - преподавателем философии Женевского университета Хосепом Дуарте и известным в Женеве нейрохирургом Луи Жакаре. Всего спустя пару лет "Орден холодной Луны" разродился ещё одним отделением, которое стало базироваться в Цюрихе. Немногим позднее туда же переехал и "головной офис" вместе с самими Дуарте и Жакаре. Уже из названия понятно, что это нестандартная религиозная коммуна, которая ходит в церковь на воскресную службу. Немного наведя справки, мне удалось узнать, что в большинстве своём члены "Ордена" - это состоятельные и даже влиятельные люди, на чьи пожертвования и существует организация. Это изначально выглядит довольно любопытно, ведь если пробежаться по истории схожих сообществ или различных хиппи-коммун и тому подобного, то станет ясно, что главным их принципом обычно является доступность для каждого. В ОХЛ же попасть было не так легко, но лазейки всё же имеются (кто бы сомневался?!), ими я и собираюсь воспользоваться.
Чем меня привлекла идея попасть в секту (всё же воспользуемся этим словом), так это попытка понять, что движет людьми, идущими туда, узнать, что пытаются навязать новоявленным членам их лидеры и основные принципы работы такого закрытого сообщества. Что из этого выйдет? Не знаю, и это обстоятельство я нахожу весьма соблазнительным в профессиональном плане. Кроме того, ходят слухи, что в рамках "Ордена холодной Луны" совершаются ритуальные убийства и самоубийства, и если получится узнать хоть что-нибудь полезное на этот счёт, то запланированный проект можно будет смело считать удавшимся.
Запись 2
Как мне удалось узнать, чтобы попасть в "Орден" необязательно было быть богачом, потому как адепты (главы ОХЛ и их приближённые называли себя именно так) приветствуют наличие творческой интеллигенции среди них. Как оказалось, среди членов организации немало поэтов, музыкантов и прочих начинающих деятелей культуры. Большинство из них были либо студентами Хосепа Дуарте, который, судя по всему, обладает недюжинным даром красноречия и навыками убеждения, либо привлечёнными другими адептами "Ордена", многие из которых находятся в постоянном контакте с внушительными аудиториями.
Несмотря на то, что за моими плечами уже имелась пара-тройка удачных статей в главной газете Цюриха, я не был особо известной личностью. Тем не менее, сам факт того, что я занимался довольно творческой деятельностью, поспособствовал тому, что мне достаточно быстро удалось заполучить аудиенцию (-прим. можно заменить менее пафосным словом) у Дуарте. Для начала мне, конечно, пришлось записаться на его специальный курс по философии Нового времени. Ещё до посещения лекций мне показалось забавным, что человек, говорящий о рационализме и эмпиризме, в свободное время проповедует какие-то свои идеи о жизни, смерти и Всевышнем, которые мне ещё только предстоит узнать.
Когда я впервые увидел Хосепа Дуарте за кафедрой, он произвёл на меня впечатление человека вполне себе приземлённого. Кажется, что воображение, вкупе с некоторыми предварительными данными, рисовало образ человека статного и властного, способного одним взглядом, одним словом привлечь внимание и вести за собой целую толпу людей. В действительности же он был человеком невысокого роста, немного сутулым и с неопрятной бородкой. Крючковатый нос и круглые очки, занимавшие большую часть его лица, довершали картину преподавателя философии. Однако, когда он начал свою лекцию действительно вершилась какая-то магия. Копошившиеся до его появления студенты моментально притихли, внимая словам своего наставника. Он говорил спокойно, размеренно, а его бархатный голос действовал совершенно определённым образом - не самая, скажем прямо, увлекательная тема завораживала аудиторию. Я смотрел на сидевших по бокам от меня людей, и ловил себя на мысли, что они на самом деле восхищены речью Дуарте (-прим. сократить абзац).
Лекция заняла около 2 часов, в течение которых преподаватель дал, как показалось, исчерпывающую информацию на заданную тему. Мне стало очевидным, что обладая таким, не побоюсь этого слова, даром спикера, Хосеп Дуарте мог запросто баллотироваться в министры, а не руководить каким-то странным "Орденом". Понятное дело, что я был в аудитории не из интереса к трудам Дэвида Юма и прочих выдающихся личностей, и шанс на разговор с Дуарте у меня появился, когда он предложил студентам с вопросами остаться после лекции. Разумеется, я сразу завёл диалог на тему "Ордена холодной Луны":
- Господин Дуарте, вам, наверное, обо мне уже говорили. Меня зовут Паскаль Версо, я - журналист, и я хотел бы стать членом вашего "Ордена холодной Луны".
- Господин Версо, как же. Да, господин Леруа говорил мне о ваших амбициях и желании влиться в наши ряды. Но чем же мы вас привлекли, позвольте поинтересоваться?
- Гаспар рассказывал мне о том, какой дружный у вас коллектив, почти что семья. Что вы то и дело обмениваетесь между собой интересными и необычными мыслями. Мне это импонирует. Я люблю открывать для себя новых людей, новые горизонты, развивать своё мышление.
- Похвальное стремление, молодой человек. Что ещё как не разум есть смысл существования? - на его лице появилась загадочная улыбка, которая меня в тот момент даже немного напугала. - Вот возьмите этот буклет, там указана вся необходимая информация. Будем ждать вас, господин Версо.
Надо признать, что первый контакт прошёл более, чем удачно. Мне удалось приблизительно уловить портрет одного из лидеров "Ордена", познакомиться с ним и, как мне показалось, убедить его в своей искренней заинтересованности (тут даже не пришлось что-то выдумывать).
Запись 3
Спустя несколько десятков рядовых встреч "Ордена холодной Луны", где в основном присутствовали такие же новички, как я, и где главный заместитель Дуарте и Жакаре Ганс Херрманн рассказывал о том, что нашу планету ждёт Апокалипсис (говорил, кстати, убедительно и с огнём в глазах, хотя без гипнотического эффекта, как у Хосепа), что надо наслаждаться каждым моментом, ведь радость, деньги и секс - это главная добродетель человека, мне и ещё нескольким избранным было позволено присутствовать на настоящих встречах с адептами и соответствующим событиям размахом.
Стоит отметить, что это был не быстрый процесс. Чтобы заслужить доверие новичкам приходилось несколько месяцев верой и правдой проникаться идеалогией "Ордена". Я вступил в ряды "семьи", как мы себя называем внутри организации, где-то на исходе февраля, и только в июле мне посчастливилось оказаться в рядах избранных самими адептами (-прим. чуть больше рассказать про структуру ордена).
В течение этих месяцев мы не только слушали лекции Херрмана, но и занимались творчеством и обменивались им друг с другом. Я, например, читал стихотворения собственного сочинения, которые создавал на досуге. Иногда в случае какого-либо праздника, будь то дня рождения кого-нибудь из семьи, или "Особых пятниц", которые случались раз в два месяца, в специально отведённых залах проводились торжества, которые иногда даже перетекали в сексуальные оргии среди самых раскрепощённых. Это было удивительно, странно и привлекательно одновременно, но, разумеется, я не участвовал ни в чём подобном, благо был воспитан в относительно консервативных условиях. Тем не менее, могу признать, что с каждым месяцем я проникался этими людьми и идеями всё больше. На лекциях иногда проскальзывали фразы о священном конце света, о необходимости самому решать исход своей жизни, о том, что будущее человечество и самые счастливые из нас будут жить на Сириусе (-прим.добавить лаконичную информацию о Сириусе), но я не воспринимал это всерьёз, расценивая это лишь как средство объединения людей чем-то нестандартным.
- Главное, это то, что мы здесь - настоящая семья. Без упрёков, без навязываемой любви, - говорил мне как-то Гаспар. - Вспомни, когда твои родственники общались с тобой, не из нужды, не из каких-то корыстных целей? Знает ли кто-нибудь из них какие прекрасные стихи ты пишешь, Паскаль?
Он был прав. Институт средней европейской семьи черствеет с каждым днём, отношения становятся формальными и скорее необходимыми, нежели желаемыми. В "Ордене" же не было никакой зависти, никаких упрёков, лишь понимание и принятие всех такими, какие они есть. Вот, Джердан, которого изгнали из локального союза художников за нелицеприятные, с их точки зрения, работы, здесь буквально купался в комплиментах за оригинальность и своё видение женского и мужского начал. И таких примеров здесь десятки. Теперь я также понимаю, почему среди членов клуба множество богатых людей. Никакого особого секрета тут нет, здесь они могли быть наравне с остальными, могли делиться своими мыслями, не боясь того, что с ними общаются исключительно из-за их положения. Кажется, что гармония в человеческих отношениях может быть достигнута только в том случае, когда в них напрочь отсутствует корысть и завистливость. И эту гармонию каждому давал "Орден" (-прим. для полноты картины добавить ещё пару примеров).
Я сблизился с некоторыми членами семьи, первоначально в целях необходимых для моего эксперимента и возможной книги по его итогам, однако позже они действительно стали мне близки. Я расспрашивал об их жизни до "Ордена", о том, как они сюда попали, конспектируя самые интересные из историй. У тех, кто был в семье дольше моего, я интересовался на счёт слухов о якобы произошедшем в канадском филиале ОХЛ ритуальном убийстве деревянным колом трёхмесячного ребёнка, которого по различным слухам сам Дуарте признал новым Антихристом. Разумеется, никто не подтвердил эту глупость, отмечая, что всё это нападки недоброжелателей, которые просто не могут принять иного взгляда на жизнь.
Я не мог не рассказать об этом "инкубационном" периоде в "Ордене холодной Луны", потому что это было интересным и незабываемым опытом тесного общения с людьми, объединёнными схожим мировоззрением и отсутствием комплексов общества, но, как оказалось всё это было ещё только вершиной айсберга.
Запись 4
В просторном зале особняка одного из членов "Ордена", под сводами которого красовались большие люстры со свечами вместо лампочек, благодаря чему создавалась атмосфера таинственности, было около полсотни человек. На импровизируемой сцене с кафедрой расположились люди в красных одеяниях, что говорило об их принадлежности к адептам. В первых рядах сидели мужчины в мрачных чёрных одеждах. Как мне объяснил Гаспар, это означало почётный статус данных членов семьи, среди них был и владелец грандиозного помещения, где мы присутствовали. Женщинам было предписано быть в живописных золотых платьях до пола и с расшитыми белыми нитками узорами в виде пятиугольника. Я, Гаспар и другие "новички" были одеты в белые одежды, которые символизировали собой стадию предварительного очищения, через которую мы прошли, заслужив одобрения адептов.
В душе мне на миг показалось, что мы перенеслись в средневековье и оказались где-то на закрытой встрече тамплиеров, чьими приемниками считали себя Дуарте и Жакаре. Таинственность и грандиозность мероприятия подчёркивалась негромкой фортепианной музыкой, доносившейся откуда-то издалека. По всему, мы должны были в тот момент решать судьбу мира, не иначе.
Впервые с момента моего знакомства с Хосепом, я услышал его выступление, которое совсем не было похожим на лекцию по философии прошлых веков.
- Родные, мы рады в очередной раз приветствовать всех вас и тех людей, кто с нами впервые. - Я был уверен, что на этих словах Дуарте смотрел именно на меня. - Сегодня хотелось бы поговорить о важных вещах, которые нам предстоят.
Что-то в этом человеке было незаурядного, что невозможно было уловить с первого взгляда. Я бы охарактеризовал это как "умение заглядывать в душу" (-прим. рассмотреть другие варианты). Когда он говорил, каждый из нас, я уверен, представлял, будто Хосеп говорил именно с ним и непосредственно о том, что его волновало. Но говорил наш лидер не о каких-то бытовых проблемах, а о глобальных вещах, которые из-за его убедительности казались чем-то проповедческим.
- Как вы прекрасно знаете, современный человек почти достиг предела порочности. Мы забыли, как правильно жить, что действительно ценно, а чем стоило бы пренебречь. Эти обстоятельства непременно приведут к краху нашего бытия, мы будем гореть, Земля будет гореть! - Дуарте окинул взглядом свою публику. - Единственно верный выход - это пройти очищение! Каждый из нас должен узреть красоту огня, и только так мы сможем оказаться на Сириусе. Многие здесь присутствующие уже бывали на ритуалах и знают их силу, другие же должны отрешиться от сомнений, и вам откроется правда. Мне было видение. Будучи единым организмом, слившимся в одно прекрасное и, что немаловажно, добровольное пламя, мы сможем искупить свою вину. Я видел календарь, суматошная смена его страниц прекратилась на листе с изображением опала. Опал значит октябрь. Решено, родные! В октябре мы пройдём через это вместе, в едином порыве, "Орден холодной Луны" ознаменует своё существование актом полнейшего очищения. Мы присоединимся к другим членам нашей большой семьи и будем жить во благе, да во счастье!
Означало ли это что-то конкретное мне тогда, признаться, было не ясно. Попытки расшифровать эту путаную речь привели меня к следующим умозаключениям:
- речь шла о самоубийствах;
- кто-то из членов ОХЛ уже уходил из жизни добровольно;
- в октябре должно произойти что-то страшное.
Пугал меня и тот факт, что многие гости на встречи с улыбкой встречали реплики Дуарте об очищении, о красоте огня и баснях о Сириусе. У меня складывалось ощущение, что они искренне в это верят и пойдут за своим адептом, куда бы тот не приказал. Положа руку на сердце, даже я на миг задумался о том, что говорил Хосеп, наблюдая как у него горели глаза. Я даже поверил в символичное видение с опалом. Это было просто поразительно, если не сказать восхитительно. Абсурд, убедительность, вера - всё это перемешалось в сознании, и думаю не только у меня, но даже и у самых рациональных людей нашей семьи.
Запись 5
4 октября 1994 года для меня и всей нашей страны будет считаться одним из худших дней в истории.
Ещё летом в семье зашли разговоры о Великом дне в октябре, но и до него начали происходить мало объяснимые вещи. Некоторые из адептов и людей в чёрных одеяниях стали бесследно исчезать, а двое из пропавших были найдены мёртвыми, и, по заявлениям следствия, убиты они были собственноручно без постороннего вмешательство. Это было либо жестоким совпадением с моими и общественными предположениями о суицидах внутри "Ордена", либо ещё более грубой правдой. В любом случае, никаких ритуалов, где бы кто-то церемониально лишал себя жизни, у нас не проводилось. Для меня это оставалось загадкой достаточно долго, вплоть до того самого 4 октября.
На очередной из встреч, которую вёл Жакаре, было провозглашено, что в назначенный день в том самом загородном особняке, где проходила первое для меня собрание "Ордена", состоится Великий день очищения. Каждому из приглашённых туда было строго наказано не сообщать о грядущем событии и не оповещать родных и близких о том, куда они направлялись. В противном случае по словам рыжеволосого Луи Жакаре все старания были бы тщетны, и никакого спасения нам бы не светило. Загадочно, чего и говорить.
По уже знакомой мне дороге я отправился на "самый важный день в истории "Ордена холодной Луны"", как его окрестили Жакаре и Дуарте. Встреча была запланирована на глубокий вечер, и что ещё примечательно (и логично) на небе уже висела пронзительная Луна, которую действительно можно было назвать "холодной". Я опасался, что этой ночью произойдёт что-то страшное, но до последнего во мне теплилась надежда, что всё это будет фарсом, а в итоге нас ждёт очередной праздник, быть может юбилей "Ордена", и после мы все посмеёмся над мистификацией "Великого дня". Когда я вошёл в особняк, то сразу заметил на стене огромную атласную ткань красного цвета с виденным ранее пятиугольником (-прим. сделать в качестве рисунка для статьи). Народ в привычных красных, чёрных и бело-золотых одеяниях постепенно скапливался, и когда все были в сборе более статный из адептов Жакаре взял на себя право знаменательной речи.
- Родные, настал Великий день для нашего Ордена. Когда пробьёт полночь, мы создадим настоящий шедевр человеческой мысли, мы вознесёмся над бренным существованием. Что может быть прекраснее очищения? Только наша с вами привязанность друг к другу, которой не страшен Судный день, которая настолько прекрасна, что позволит нам всегда быть вместе. Помните наши Особые пятницы? После очищения всё наше бытие превратится в одну сплошную Особую пятницу. Мы забудем об этом ограниченном мире, мы будем венцом божественного промысла и ни за что не повторим ошибок людей Земли. Уже через десять минут мы выпьем эти бокалы, что стоят возле каждого из вас, уснём и предадимся прекрасному пламени во имя "Ордена холодной Луны".
- Но, что вы хотите этим сказать? - я не удержался от глупого для сложившейся ситуации вопроса.
- Паскаль, разве это не чудо? - сидевшая по соседству со мной блондинка зачем-то поцеловала меня в губы. - Мы будем вечны, сможем наслаждаться другом другом и забудем обо всём остальном.
Среди находившихся в зале людей началась определённая суета, очевидно было, что далеко не все присутствующие собирались пить непонятно что и "предаваться пламени". Тем временем, раздался стук красивых и элегантных настольных часов, ознаменовавший полночь.
Произошедшее в дальнейшем я помню смутно, и тому имеется ряд причин. Я помню, как сам Луи залпом выпил из своей чаши, призывая остальных сделать тоже самое, и многие действительно начали пить. Помню, что я кричал этим безумцам остановиться, и некоторые со мной были согласны, но тут на сцену вышел Херрманн, главный заместитель наших адептов, в его руках блестел револьвер, а следом за ним вышло ещё двое людей в чёрном, которые начали открывать огонь по тем людям, кто не стал пить очевидно смертельный напиток. Это было ужасное зрелище. Кто-то падал заживо под действием выпитого, других пронзали пули, вокруг стоял дикий ор, кругом стала появляться багровая кровь. Когда я попытался выбраться наружу мне в грудь попала одна из пуль Херрманна, и я почти сразу потерял сознание. Спустя некоторое время я пришёл в себя и ещё застал, как Ганс и его сподручные подожгли здание, предварительно облив деревянные столы и скамьи, а также трупы членов семьи. Прекрасное пламя, как же (-прим.неуместный сарказм). Когда они ушли, я собрался с силами, поднялся и пока огонь окончательно не разгорелся, я попытался найти Гаспара. К моему ужасу, искать долго не пришлось - я увидел приятеля, на чьём лице застыла жуткая предсмертная гримаса. По кровяной лужи под его телом стало ясно, что и он стал жертвой, а не добровольцем "Великого дня". Пока я выбирался из запертого дома, для чего пришлось подручными средствами разбить стекло, я заметил среди тел только Луи Жакаре, в то время как Хосепа Дуарте и нескольких его приближённых там не было видно. В прочем, в тот момент мне было не до поисков, я боролся за свою жизнь, потому как ранение не давало мне нормально дышать, и соображал я довольно плохо.
Только спустя время я понял, как мне повезло в тот день, в ту роковую ночь. Я ведь мог сейчас быть с теми несчастными, которые расстались с жизнью в надежде на перерождение на Сириусе, и теми людьми, которым не посчастливилось в своё время вступить в "Орден холодной Луны". В ночь с 4 октября на 5 октября 1994 года погибло 37 человек. Это стало настоящей трагедией для нашей страны, трагедией, которая чуть было не осталась тайной. Мой редактор, конечно же, не разрешил мне сразу публиковать запланированный материал (возможно, эти черновики так и останутся черновиками), дабы не бередить и без того больные раны нашего общества, но даже не это меня огорчило больше всего. Самым страшным для меня оказались будущие события. Во-первых, среди жертв ужасающей ночи не оказалось Хосепа Дуарте, что могло означать, что он сбежал (из личных предположений могу сказать, что вероятно он обогатился за счёт пожертвований состоятельных последователей). Кроме того, то и дело в разных уголках нашей страны, а также во Франции и Канаде, и по сей день находят покончивших с собой людей, которые предположительно состояли в "Ордене холодной Луны". У некоторых из мертвецов при себе даже находятся записки, в которых говорится о том, что они решились на этот шаг в качестве способа бегства от лицемерия, существующего в нашем мире, и от того угнетения, которому подвергается свобода современного человека.