После выхода нескольких критических публикаций относительно судебного решения по т.н. «делу Юрия Пака» за лжетерроризм на просторах Интернета появилось много вопросов о логике вынесения приговора. Учитывая большой резонанс, мы созвонились с пресс-секретарем Карагандинского областного суда Гульбаршин Житиковой с предложением вылететь в Караганду взять интервью, чтобы получить ответы на все эти вопросы.
Итак, это интервью состоялось по формату вопрос (утверждение) - ответ:
Утверждение:
У Юрия Пака есть алиби, в момент совершенного преступления он находился на виду у всех, к примеру, помогал передвигать парты.
Ответ:
По результатам опроса свидетелей, данного алиби у обвиняемого нет. Большая часть свидетелей видела, как его присутствие на виду у коллектива, так и его отсутствие, во время предполагаемого преступления и на достаточный временной период, позволяющий совершить данное преступление.
Вопрос:
Разговор с номера Юрия Пака продолжался 7 секунд, а запись между телефонным лжетеррористом и оператором колл-центра ЧС продолжался чуть менее трех минут. Это же чудовищное несовпадение обстоятельств.
Ответ:
Для полного ответа на этот вопрос нужно поподробнее остановиться на процедурных и технических моментах работы колл-центра ЧС в г.Караганда. Службы «112», «102» - это короткие номера, которые удобны для запоминания, но физически соединения абонентов при наборе этих коротких номеров происходят уже с линиями с длинными номерами. Вы наверно замечали, когда набираешь «112» или «102» на экране телефона высвечивается длинный номер.
Короткий номер «112» закреплен за ДЧС, это универсальный номер, на который звонят по разным поводам, и по поводу пожара, и в случае неработающего светофора. Для его обслуживания выделено 4 городских (длинных) номера. Когда кто-то звонит на «112» и сообщает о заложенной бомбе, то его переключают на номер «102», который закреплен за ДВД.
В первые 7 секунд оператор ДЧС услышав в трубке «Алло, полиция» переключил входящий звонок (посредством конференцсвязи) на службу «102».
Технически, это выглядит следующим образом: первые 7 секунд соединение шло между мобильным номером Юрия Пака с длинным номером 43-38-87 (одна из линий номера «112»). А после этого оператор колл-центра ЧС переключил на номер «102», освободив линию 43-38-87, и заняв длинный номер 43-22-25. При этом чисто технически можно утверждать, что между номером Юрия Пака и номером 43-38-87 (одна из линий номера «112») продолжительность разговора составила 7 секунд, но если учесть все вышеописанное, то весь разговор как раз и составил те самые неполные три минуты.
Утверждение адвоката Сергея Кима:
Звонок о бомбе поступил не с телефона Юрия Пака, а с городского номера 43-22-25. Этот телефон находится в здании, которое принадлежит департаменту по ЧС области. Ранее следователи объясняли эту странность тем, что изначально звонок с сотового телефона поступил на номер «112», затем его перебросили на номер 44-22-25, а оттуда уже перевели на «102». Но в официальном ответе, полученном адвокатом из «Казахтелекома» говорится, что номер 44-22-25 — это отдельный номер. Соглашений и регламентов по переключению и переадресации звонков на номера «102» и «112» и других экстренных служб области в «Казахтелеком» не существует.
А это означает, что сообщение об акте терроризма было сделано с номера, принадлежащего областному департаменту по ЧС области. Этот телефон находится в здании по адресу Мустафина, 4. Получается, что звонивший находился либо на Мустафина, 4, либо на АТС, расположенной по улице Ермекова. Свидетели же уверяют, что в момент звонка Юрий Пак был в школе № 86. Учебное заведение находится на Юго-востоке. Школьный учитель просто физически не мог находится в двух местах одновременно.
-У нас есть документ, ответ на наш запрос из «Казахтелекома» за подписью генерального директора Аманова. Согласно нему, номер 43-22-25 является отдельным номером «Казахтелекома», не привязанный ни к каким трехзначным номерам. По нашим данным, с этого номера и поступил криминальный звонок на номер «102». Соглашений и регламентов по переключению и переадресации звонков, поступивших на номер «102» и «112», и других экстренных служб, в АО «Казахтелеком» не существует. То есть, получается, переключение фактически с телефона 112 на телефон 43-22-25 невозможно, — объясняет адвокат. — Сотовая связь — это коммуникации радиотехники. Абонентская связь «Казахтелекома» — это кабельная связь. Если на номере «112», как и номере «102» коммуникация смешанная. Они могут принимать звонки на антенну и потом перенаправлять на кабельную связь. То в нашем случае телефон 44-22-25 — система коммуникаций только кабельная. На него можно позвонить с сотки. Но с этого телефона (44-22-25) нельзя отправить переадресацию на другой телефон. Получается, надо было стоять у этого телефона, либо тупо подсоединяться, как слесарь Вася к кабелю.
Ответ:
Это попытка с помощью технического аспекта телефонных соединений со службами «112» и «102» создать путаницу.
Начнем с того, что представитель ДЧС области пояснил в суде, что между двумя экстренными службами есть приказ, в котором оговорена возможность переключаться между номерами, т.е. делать переадресацию и конференцсвязь, возможность не только есть, но и постоянно используется.
Еще раз поясню, что после 7-ой секунды разговора, т.е. после того, как оператор колл-центра ЧС понял характер разговора, он произвел переадресацию. И команда на переадресацию на номер 43-22-25 шла с номера 43-38-87.
Учитывая постоянный поток звонков и переадресаций, можно утверждать, что соединения между длинными номерами 43-38-87 и 43-22-25 происходят постоянно.
Утверждение Ольги Пак, супруги Юрия:
«Специалисты, проводившие вторую экспертизу, предположили, что Юрий умеет менять свой голос, и поэтому его речь не похожа на речь на записи. Разве это нормально – такими отговорками оправдывать несовпадение голосов?»
Ответ:
Эти слова, если и были произнесены экспертами, то явно вырваны из контекста.
Экспертиза сходства голосов производится по общепризнанным в мире технологиям. Казахстанские специалисты эти технологии не выдумывают, они их используют. Данные технологии позволяют даже при намеренном изменении голоса по характерным параметрам определить его сходство с тем или иным голосом. Экспертиза же посредством этих новых технологий позволяет определить сходство (или различие) голосов, учитывая, в том числе, и намеренные попытки изменить собственный голос.
Экспертизы подтвердили, что «лжетеррорист» – все-таки Юрий Пак. Соответственно, признание способности Юрия Пака менять голос, был не доказательством сходства голосов (как утверждает Ольга Пак), а сопутствующим выводом результата положительной экспертизы.
Вопрос Аружан Саин:
Почему, если есть две фоноскопические экспертизы, свидетельствующие в пользу подсудимого, и подтверждающие, что это НЕ его голос, почему судья не назначила дополнительную экспертизу, тем более, что судя по доводам адвоката, исходные звуковые файлы отличаются от переданных на экспертизу во вторую лабораторию?
Ответ:
Опять же это, мягко говоря, не совсем так. Было проведено 3 экспертизы. Первая экспертиза, проведенная в Караганде, не дала положительного результат на предмет сходства голосов по причине недостаточности дополнительных аудиозаписей с голосом обвиняемого. Но по предоставлению требуемых дополнительных аудиозаписей голоса обвиняемого та же лаборатория дала положительное заключение на предмет сходства его голоса с голосом лжетеррориста. Третья экспертиза, которую провели в Алматы, подтвердила сходство голосов. Эти три экспертизы проводились на этапе следственных мероприятий. Уже на суде, когда адвокат стал говорить о несходстве файлов и притензиях к результатам второй и третьей экспертиз, судья предложила провести четвертую экспертизу по следующий схеме:
- для сбора голосовых аудиофайлов звонок Юрием Паком должен производиться с того же мобильного телефона;
- присутствие на экспертизе адвоката;
- произвести полную видеосьемку данного действа на видеокамеру.
От четвертой экспертизы подсудимый отказался. Выводы можете сделать сами.
Утверждение адвоката Сергея Кима:
«Первоначальную запись, самую главную улику в деле, изменили. Мы не беремся утверждать, что это произошло намеренно, но следует признать факт, что вещественного доказательства на сегодняшний день в деле нет. А значит, и выводы экспертиз нельзя признать законными и достоверными. Хэшсумма – это индивидуальной цифровой символ аудиозаписи. Если хэшсуммы разные, значит, запись уже не оригинальная. Кроме того, с центра оперативного управления УВД в уголовное дело была приложена запись объемом 2,51 мегабайт. Но экспертам для исследования был представлен диск объемом 1,76 мегабайт. Получается, файл менялся. Либо это совершенно другой файл».
Ответ:
Хотя эксперты посчитали качество аудиофайлов удовлетворительным для определения голосового сходства, но как я уже упомянула ранее, судьей все же было предложено провести четвертую экспертизу с учетом всех замечаний адвоката с видеосъемкой и присутствием адвоката. Но адвокат и обвиняемый отказались от нее.
Вопрос:
Владелец ЦУМа в суде отказался от материальных претензий к учителю. Мотив преступления он даже не мог предположить. Зачем тогда наказывать, если нет ущерба?
Ответ:
Преступление по статье «лжетерроризм» носит не коммерческий характер, это, прежде всего, затрагивает сферу безопасности. Когда злоумышленник звонит с угрозой заложить бомбу, это прежде всего угроза спокойствию граждан, а только потом - затраты по обеспечению безопасности силовыми органами и убытки владельца здания. Отказ от материальных претензий к осужденному - личное дело владельца ЦУМ-а.
Вопрос:
Каким образом экперты определили, что звонок на номер 112 поступил с мобильного телефона марки Samsung GalaxyS4mini"?
Ответ:
Экспертиза не давала заключение о марке мобильного телефона с которого был сделан звонок. Это логическое утверждение было сделано исходя из двух составляющих:
- звонок был совершен с мобильного номера, принадлежащего Юрию Паку;
- у Юрия Пака на момент совершения звонка был мобильный телефон марки Samsung GalaxyS4mini (в котором находилась Сим-карта с данным номером).
Вопрос:
У Юрия Пака не было мотива. Не кажется ли странным, что он его совершил
Ответ:
Более точно сказать: мотив не был установлен. Есть два момента, на которые следует обратить внимание:
А) мотивы у данного вида преступлений бывают разные, причем с точки зрения здравого смысла бывают весьма странные, от варианта отомстить (в данном случае это мог быть, например, своеобразный ответ на грубость продавцов или охранников торгового центра) до «просто у меня кураж. Всегда был примерным отличником, надоело! Сейчас позвоню, изменю голос, буду зековский сленг толкать, буду по максимуму на виду (парты помогать таскать). И пусть докужут, что это я звонил, примерный гражданин, отец двоих детей, учитель физики»;
Б) Мотивы преступления по возможности всегда максимально скрываются. В данном случае, например, не установление мотива преступления было одним из основных факторов колебания судьи в сторону снятия обвинений.
Но при прочих доказательствах вины обвиняемого, не установление мотива преступления не могло их перевесить.
Утверждение:
Лжетерорист утверждал, что 10 лет отбывал наказание, Юрий Пак – не судим. Выходит нестыковка.
Ответ:
Ввести в заблуждение это основной характер данного преступления. Скрытие мотива, изменение голоса и создание правдоподобной «легенды» («Сидел 10 лет не за что, из-за Вас, мусора!»), отличной от реальности.
Даже будучи на стороне Юрия Пака, хотя бы гипотетически представив его лжетерористом, вряд ли допустите, что он позвонит и скажет: «Добрый вечер, я простой учитель физики! В ЦУМ-е меня обманули на ползарплаты, хочу заложить там бомбу».
Вопрос:
Зачем так строго - сажать на 2 года?
Ответ:
Данный вид преступления полагает наказание до 6 лет лишения свободы. Его наказание близко к минимальному, учитывая непризнание вины.
Зачем сажать учителя физики?
Вы сами ответили на свой вопрос. Если судья видит невиновного учителя, какой смысл его наказывать? Можно представить нечистоплотного судью, который из корысти либо из зависти пытается наказать невиновного бизнесмена или чиновника. Но из каких садистских побуждений можно посадить невиновного учителя физики, отца двоих детей?
У Юрия Пака было почти полтора года, чтобы найти ответы на возникшие вопросы к нему, и слова «Я - не тот зек из записи разговора» и «У меня не было мотива» не достаточны, при том, что установлен факт звонка с его номера и при положительных экспертизах сравнения голосов.
Если оторваться конкретно от данного дела, то я могу лишь сказать, что явление информационного давления на суд, в том числе посредством соц.сетей становится в нашей стране, к сожалению, уже обыденным. Заинтересованная сторона представляет дело в выгодном ей цвете. А обыватель, не обладая полнотой информации, готов поддержать борьбу с «несправедливостью». Вместе с тем, надо понимать, что суд при вынесении решения всегда руководствуется только законом и фактами доказательств.