Из книги «Одна чёрно-белая любовь и четыре цветные революции"
Наша общая платоническая любовь к девочке Инкар стала первым и единственным светлым чувством без примеси физиологии. В четвёртом классе в арыке нашего двора мы нашли резинку. Резинка, набирая воду, забавно раздувалась, и мы увлечённо гоняли её палкой по арыку весь вечер. А потом пришёл пятиклассник Санька и сказал нам, что это презерватив. Санька, хихикая, поведал нам, для чего нужна эта резинка. Чистая любовь стала невозможной.
В седьмом классе на день рождении у Даника я услышал, как он за столом при родителях произнёс слово проститутка. Мы с Ерой поперхнулись. У родителей Даника в Караганде была сауна, поэтому Даник первый столкнулся со жрицами и спокойно обсуждал это социальное явление с родителями. Такой семейный бизнес. От Даника я узнал, что у проституток бывают субботники.
Весной, когда мы учились в десятом классе, родители Даника уехали в Эмираты. В отсутствии родителей гостиницей и сауной заправлял братишка его отца - дядя Кайрат, которого мы все любили его за лёгкость и за приколы. Дядя Кайрат сказал, что мы уже взрослые и устроил субботник в нашу честь.
Моя первая женщина безразлично жевала жвачку подо мной в парилке. Сауну затопили как никогда. Дядя Кайрат прикалывался. Пот ручьями стекал мне в глаза и щипался.
Была ещё ненасытная проводница на первом курсе. Когда поезд тронулся, она проверила билеты, через некоторое время она заглянула, и попросила помочь ей достать что-то сверху в своём купе. Это было не купе, а крохотная коморка в половинку купе с двумя короткими полками. Нижняя полка была свободной, а наверху лежали матрацы, одеяла и коробка. Проводница закрыла за мной дверь на защёлку.
- Хочешь выпить? – спросила она.
-Нет, - сказал я.
Боишься? – спросила она.
Нет, - ответил я.
На самом деле я испугался. Но совсем другого. Я слышал всякие истории, что человека могут напоить какой-нибудь дрянью в поезде, потом в отключке его заставляют проглотить наркотики и таким образом провозят их.
Я до последнего не мог понять, что нужно проводнице от меня.
- Не бойся, выпей, – сказала она. Проводница была взрослой почтенной женщиной старше моей матери, она была в форме, так сказать, при исполнении. Мне показалось неправильным оскорблять её своими подозрениями в том, что она хочет нашпиговать меня наркотиками, и я выпил. Потом ещё одну.
- Сколько тебе лет? - спросила она.
- Девятнадцать, - сказал я.
Проводница была немного разочарована. Потом она достала коробку с надписью «гуманитарная помощь». Огромная коробка, на которой было написано что-то на немецком. Сбоку наклеена бумажка с надписью на русском «военный госпиталь» Коробка доверху была набита презервативами.
Я провёл на полке № 37 в двухместном купе, рядом с туалетом, почти весь рейс Караганда-Астана. Ненасытная проводница под стук колёс подбадривала меня, называя «мальчонкой». Лежак был узким, я держался за железку от полотенец, чтобы не сползти с неё.
Интересно сколько пассажиров прошло через лежак в этом купе, были ли они все «мальчонками», и какому госпиталю предназначалась та гуманитарная помощь?
Этого опыта мне хватило, чтобы понять,что просто физиология меня не устраивает. Мне обязательно нужно что-то больше. Переглядывания, разговоры и таинство.
В конце первого курса я начал встречаться с Бану. Я стал первым мужчиной в ее жизни. Что обидно, перед этим мы оба напились. Наутро я не помнил, как всё произошло, у меня болела голова, а у неё случилась истерика. Я надеялся, что эта ночь перейдёт во что-то большее. Но не случилось. До этого обстоятельства Бану была девчонка как девчонка. Болтали иногда, шутили, переглядывались. Случайный интим после студенческой вечеринки, абсолютно испортил наши человеческие отношения. Я чувствовал себя виноватым, Бану стала зажатой. Влечение друг к другу в трезвом виде оказалось обидно слабым. Ночевать Бану у меня не могла, у неё были строгие родители. Мы встречались днём. Бану заставляла меня по несколько раз проверять, закрыта ли наружная дверь, мы истерично закрывали шторы. Полутьма Бану не устраивала, она хотела, чтобы была кромешная тьма. Это не заводило. Мы пробовали распить вино перед этим. Бану и с вином не могла до конца расслабиться. Я злился и на неё и на себя. Не смотря на это ведомый предрассудками чести, я встречался с ней целый год. Мы никогда не спорили, не ругались, не ревновали. Идиллия нашей связи была очевидно неполноценной. Я мог не звонить ей месяц, врал, что мне было некогда. Она говорила «я понимаю». Меня раздражала ее невозмутимость. Мне было не к чему придраться. И это меня тоже раздражало, но порвать с ней не мог. Более того, я думал, что когда-нибудь я должен буду на ней жениться. Но через год мы всё-таки расстались. тихо и мирно. После расставания в институте Бану сама первая подошла ко мне. Мы болтали и шутили как сокурсники. Наши отношения снова стали непринуждёнными. Через год она вышла замуж.
На третьем курсе весной девочка из нашей группы Дана, пригласила на день рождения всю группу. Мы не особенно любили тусоваться со своими девчонками, но Дана сказала, что там будут её сестры и подружка-актриса. Мы пошли ради актрисы. Когда мы пришли там уже были сёстры Даны. Одна была в очках. За толстыми выпученными стёклами были такие же выпученные глаза. Вторая была с неприятным, гнусавым голосом. Ера как никогда быстро нашёл общий язык с сестрёнкой Бану в очках, а Даник и другие пацаны заскучали. Девочки говорили стандартно-вялые тосты имениннице, а пацаны налегали на спиртное. Все делали вид, что им весело. Мы решили свалить. Даник подошёл к Дане, чтобы сказать, что мы торопимся ещё в одно место. Тут раздался звонок.
- Это Назерке, вы не разочаруетесь, - сказала Дана.
Ребята в надежде встрепенулись. Зашла такая маленькая, смуглая девушка, ничего примечательного, никаких ног от ушей и других видимых достоинств. Пацаны сразу потеряли интерес к новой гостье. Но сразу после прихода без всякой подготовки гостья сказала, что у неё есть инициативный тост.
- Я пью за смелых и рисковых женщин, - сказала она и поцеловала именинницу в засос. Наши девочки растерялись, пацаны были заинтригованы, а Дана, смущённо засмеялась.
- Не пугай народ, Наз, – сказала она.
Наз училась в Шабыте. Она была будущей актрисой. Впрочем, будущих актрис, как и бывших не бывает. Наз была актрисой с головы до ног. Я думаю, что её опоздание на вечеринку было вполне преднамеренным. Всё внимание с именинницы сразу переключилось на неё.
Наз шокировала нас всю вечеринку. Она умела пить водку, прокручивая стопку по лицу как бравый гусар, пускать кольца дыма и танцевать танго-стриптиз. Всё было относительно прилично. Наз сняла кофточку и топик, оставшись в бюстгальтере и брюках. Но все равно это было дерзко. Потом Наз читала монологи и пела. Хотя на роль главного героя заметно претендовал Даник, Наз самым неожиданным образом выбрала меня. Я думаю дело в том, что главный герой по совместительству должен был быть и зрителем. Видимо я смотрел лучше, Даник больше критик, чем просто благодарный зритель.
К концу вечеринки я знал о Наз все, даже то, что она подрабатывала натурщицей, но, я все равно пошёл ее провожать. С ней было интересно. На одно свидание она приходила вся в чёрном с чёрными губами, на другое с самым красным из всех красных цветов на губах. Она к месту и не к месту цитировала Ницше, спорила сама с собой о привлекательной вечной женственности Гёте и об уродстве Джоконды, пугала меня богохульными заявлениями. Иногда мне казалось, что для неё нет ничего святого. Она ни во что не верила, ни в любовь, ни в дружбу, ни в семейные узы, а может быть, она просто выпендривалась. Назерке постоянно играла. Каждое наше свидание было отдельной мелодрамой с прологом, со сценами, монологами и эпилогом. Но все её побуждения и влечения среди такого количества антуража всё равно лежали на поверхности. Таинства и загадки в ней не было. Через полгода я совершенно вымотался. Учуяв это, Наз бросила меня сама. Я думаю, что был для неё слишком пресным. А она у меня вызвала одно чувство – потрясение. Когда мы получали диплом, Назерке пришла на вручение к сестре. Я не узнал её. Это был совсем другой человек. Человек, наглухо застёгнутый на все застёжки. В глазах её было столько тоски и боли. Потом я услышал, что она в психбольнице. У неё было биполярно-аффективное расстройство. У таких людей редко бывает нормальное настроение. Они либо в мании, либо в депрессии.
Такой у меня набрался опыт. Одна проститутка, одна проводница-извращена, одна тихоня девственница и одна сумасшедшая. Звучит чудовищно, но теперь я думаю это вполне нормальный пацанский опыт. А тогда я решил, что с женщинами мне не везёт. Широкий диапазон обычных среднестатистических девчонок, находящийся между диаметральностью Бану и Наз остался неизученным.