У нас всё могло быть хорошо, ребята.
"Нормально? Я перекинуть хотел."
Хорошо помню как грязный резиновый футбольный мяч, не оставляя шансов, врезался аккурат мне в правую щеку - это кто-то из старших пацанов не заметил меня мелкого. Как всегда вечером брат играл в футбол в конце улицы, и меня взяли в команду потому что мало было человек, и вот теперь я лежал, подбитый. Больно и обидно, но реветь нельзя - брат ведь рядом, да и перед остальными стыдно. В то время я твердил друзьям, что никогда не заплачу на людях в присутствии старшего брата. Книги, в добавок, говорили мне, что мужчины не плачут. Правая часть лица долго еще потом болела, напоминая об ослепительных искрах из глаз. Но я не думал о боли, хоть чувство обиды и оставалось. Зато не плакал. Гордился собой. Чувствовал себя мужчиной. И брат, должно быть, про себя гордится мной, уверен был я. И жизнь в те моменты была яркой, интересной и, в общем-то, прекрасной.
Потом много чего еще было, время летело, но ничто не давало повода гордиться собой так сильно, как тогда, на холодной земле нашего поля в конце улицы.
А потом жизнь как всегда изменилась и на то поле я уже не возвращался. Не было уже никакой возможности встретить лицом резиновый мяч и лежать плашмя, сдерживая неокрепший голос от непривычных еще ругательств. Жизнь так изменилась, что и мячами резиновыми уже никто не играл, и голос погрубел, и смысл ругательств стал понятен. И со старшими ребятами намного меньше теперь водился. Зато гордиться собой можно было сколько влезет. И страдать для этого не приходилось. А можно было вовсе и не страдать, а только гордиться.
Но жизнь продолжала меняться, менять меня и заменять ругательства более хитрыми способами влияния на окружающих. Теперь гордость вызывали удачные шутки, заставляющие иных чувствовать себя не лучше того мальчика, лежавшего на холодной земле, в конце улицы. Праздность и веселье не заставляли много задумываться. Гордость теперь выходила на передний план, позволять почувствовать себя мужчиной приходилось разве что растущему организму.
"Ты чё как молоко наливаешь? По стенке надо, вот так, да, наклони."
Хорошими шутками долго гордиться не дано - помните, да, жизнь меняется. И чем больше она меняется, тем больше накапливается вокруг вещей и людей, от которых сложно отказаться и отвязаться, как сильно бы этого не хотелось. Настоящую гордость вызывает уже способность отказаться от того, от чего сложно отказаться и "отвязаться" от кого-то. Теперь чувство гордости не лезет вперед и позволяет немножко побольше почувствовать себя мужчиной, правда постоянно подталкивает в бок, напоминая, что торопиться не надо. Да и торопиться не хочется как раньше. Потребность отказываться и отвязываться порождает сомнения и неопределенность в правильности решений и правильности выбора. Следовательно, и поводов гордиться становится меньше.
"Извините."
Но, дальше - больше. Прошлое - то, что было до того, как жизнь изменилась. Решения и поступки из прошлого легко из чувства гордости превращаются в чувство стыда, стоит только однажды ночью проснуться и не понять, где находишься. И уже не чувствуешь, что кто-то еще гордится тобой. И мужчина ли ты вообще? Даешь ли ты самому себе повод почувствовать себя стойким, крепким человеком, хозяином своего слова? Понятно, что тот жесткий мяч не сделал тебя мужчиной, но ведь жизнь не начала еще меняться до того удара так стремительно, не было почти прошлого, вызывающего сомнение в будущем. Ты был ребенком, который не умел обидеть, но хотел гордиться собой. Ты еще не успел испортиться, но мечтал быстрее повзрослеть. Не был мужчиной, но умел себя по-настоящему им чувствовать.
"Расстраивает и то, что, будучи одним из представителей современной молодежи, я, вроде бы, и не знаю как жить."
Прошлое дает возможность исправиться пока есть настоящее, я правильно думаю? Говорят, важно захотеть. Но ведь все люди, мужчины, мальчики, подростки, юноши вольны сами выбирать, чем гордиться и считать ли себя мужчиной. И это естественно. Но я уверен, что каждый представитель сильной половины человечества знает и помнит, какими качествами должен обладать настоящий мужчина. Даже если он никогда ни одной книги не читал. Не менее, я уверен, что у любого, чье естественное призвание быть хранителем очага, есть такой поступок, такое воспоминание, которое без тени сомнений дает ему право назвать себя мужчиной. И если быть честным с собой и с другими, держать свое слово, никогда не сомневаться в правильности того, чем можешь гордиться не ты один, жизнь может быть прекрасной. Возможно даже здесь и сейчас. А если нет, когда и где, решишь сам. Но не забывай только, что жизнь меняется.
У нас всё будет хорошо, ребята?