Гора.
Итак, мы в ВС (base camp). Высота 3600 метров над уровнем моря. Воздух чист, жара спала, гора рядом. Для моих товарищей, Сакена и Николая, это первая экспедиция в большие горы, первая высота, поэтому мы выбрали постепенный, щадящий график акклиматизации. Торопиться нам некуда, времени у нас достаточно. Два дня мы проведём в базе, с утра совершая акклиматизационные выходы на пик Петровского и на перевал Путешественников, а время после обеда будем проводить в творческом безделье.
Вид на ВС с гребня пика Петровского
Вместе с нами под гору приехали три москвича. Но не те москвичи, с гонором и толстым кошельком, которым они размахивают при каждом удобном случае и от общения с которыми портится настроение, а москвичи старой закалки: всем им за 50, интеллигенция. Химик Сергей, много лет проработавший в Казахстане, хорошо знающий Алма-Ату, Геннадий, авиаконструктор, работавший на оборонку и космические программы, и Анатолий, редактор крупных изданий. Последний оказался совсем уникальной личностью. По долгу службы и просто из интереса он читает много исторической литературы и всю информацию запоминает: мозг такой. Для меня, до сих пор не знающего большинство улиц в родном городе, такое свойство ума как чудо. За обедом, чтобы не говорить о работе и о политике, я придумал такую забаву: я от фонаря говорил Анатолию какую-нибудь дату, а он, как ни в чем ни бывало, подумав пол минуты, рассказывал о событиях с этой датой связанных. На достоверность излагаемых событий я проверить его, конечно, не мог, но слушать было интересно, да и разказчик он превосходный.
В прогулках и беседах два дня прошли не заметно и мы, взвалив половину груза на ишаков и лошадей, выдвинулись в АВС (advanced base camp). Тропа, которая раньше проходила по леднику, сейчас идёт вдоль ледника по осыпным склонам, и местами она камнеопасна.
Ослик с грузом.
Камнеопасный участок.
Вадиму Хаибулину на одном из переходов камень разбил очки, подбил глаз.
Не торопясь, с перекурами мы пришли в лагерь. Нас встретили компотом, улыбками, рукопожатиями. Лагерь стоит на морене, среди камней, льда и снега напротив огромного массива пика Ленина на высоте 4200 метров. И посреди этого лаконичного и порой враждебно настроенного ландшафта пришло неизменное чувство «Я дома».
Здесь, в АВС, мы решили провести ещё два дня. Первый день мы вышли пройтись по леднику, что бы Сакен с Николаем потренировались ходьбе в кошках, в связке, попрыгали через трещины, ну и что бы лёгкие прокачали. Если для меня и Сакена 4200 высота привычная, почти домашняя то для Николая, приехавшего из России, эта высота уже ощутима. И прогулка дала понять, ему и его организму, что бы не расслаблялись, дальше больше. На следующий день, ближе к вечеру распределили продукты и в пять утра выдвинулись на гору, в лагерь на 5300 в котором планировали провести две ночи с радиальным выходом на 6100.
В пять утра только, только начинает светать и в темноте из соседних лагерей люди выходят на гору с фонариками на головах, как светлячки, через некоторое время эти огоньки, выходя на тропу, выстраиваются в линию и красивой светящейся колонной двигаются по морене. Когда рассветёт, эту колонну будет видно на склоне, но похожа она уже будет на муравьёв, не понятно для чего и с какой целью ползущих из пункта «А» в пункт «Б» и обратно, но с таким упорством и самоотверженностью, что становиться ясно, что им это необходимо как воздух, что заложен в этом, кажущемся бесполезном движении, огромный смысл - смысл их существования.
Муравьиная тропа.
Потихоньку выходим на 5000м, высота, наш главный соперник, даёт о себе знать - отдышка, жажда, мысли «зачем мне это нужно?». Тем не менее, к 12 часам мы в лагере на 5300. Лагерь - целый палаточный город, полсотни палаток, в каждой есть газ, свет, холодная вода. Ставим свою, готовим чай, много чая, отпиваемся. Теперь можно отдохнуть, Сакен с Николаем ложатся поспать, а я устраиваюсь возле палатки, варю кофе и покуривая наблюдаю за идущими в лагерь и из лагеря людьми. Город живет. Сверху, с Раздельной, на лыжах спускаются парни работающие гидами в Ak-Say Travel, многие из них состоят в Киргизкой Ассоциации Горных Гидов(KMGA), в которую, прошлой осенью, поступил и я. Беседуем. И они, с некоторой опаской, сообщают, что к ним заезжают несколько человек Иранцев. А у Иранцев своеобразный подход к альпинизму. Они подолгу сидят на высоте, гидов не нанимают, а если нанимают, то не слушают, на маршрут выходят, как выспятся и вообще за временем не следят. В силу этих обстоятельств каждый год кого-то из них приходиться спасать. В общем, складывается впечатление, что у них традиция такая или это почетно умирать на пике Ленина. С одним из них, на обратном пути, я летел в Бишкек. Он сломал ногу в АВС.
Скоротав день залазим в спальники и укладываемся спать.
Утром, проснувшись около семи и сварив кофе, я вылез из палатки и увидел одиноко идущего человека с огромным рюкзаком и лыжами, поднимающегося в лагерь. В ходе не хитрых, арифметических вычислений я с удивлением узнал, что поднялся он не многим больше двух с половиной часов. Ещё сильнее моё удивление было, когда он подошёл ближе, оказалось, что идет он в шортах и майке. Потом, внизу я спросил, кто этот человек мне ответили коротко «Ааа, Слава Тополь. Легенда».
На Николая, ночь проведенная на 5300 подействовала гнетуще. Он решил, что ему лучше спуститься в АВС. Чувствовал он себя хорошо, но в голосе во взгляде я почувствовал тоску. Тоску по дому, по семье. Не раз приходилось мне такое испытывать и видеть это в товарищах. И если поддаться этому чувству и принять решение уехать, то настроение улучшается, но по прошествии времени приходит осознание того, что это была просто слабость, что нужно было потерпеть и доделать начатое. Я попытался отговорить Николая, но тщетно он уже принял решение и мы втроём уходим вниз.
Два дня ушло на проводы. Спуск на зелёнку в ВС, потом назад уже вдвоём с Сакеном. И вот мы снова в АВС и готовы выйти на гору. Но погода, или скорее непогода, вносит коррективы в наши планы, и несколько дней мы сидим в лагере. В один из дней Сергей Селиверстов и Артур с клиентами взошли на гору, первые в этом сезоне. И к их спуску в лагерь, готовиться праздничный ужин и такой же праздничный пирог. По вечерам Олег Бонарь поет нам свои песни, и рассказывает, невероятную историю, как он ловил морских ежей в одном из северных морей, а небо подсыпает снега. Еще один из дней мы помогаем в благоустройстве лагеря. Делаем полки для кухни, столы для столовой, а Сергей парень из Каракола, не смотря на вздувшийся флюс, развлекает нас шутками-прибаутками и разными весёлыми байками про жителей города Каракол, в Серегиной интерпретации Каракос. И за наши труды небо сжалилось над нами и, засыпав лагерь снегом, ночью показало красоту млечного пути. И в пять утра мы выходим на гору.
На 5300 солнце печет беспощадно, не зря этому месту дано название «сковородка», лицо обгорает в момент, а от одежды запах как из под горячего утюга при глажке. Ускоряюсь, что бы быстрее проскочить это место, но веревка постоянно натягивается, Сакен не успевает и вообще идет очень тяжело. А в лагере меня ждёт неприятная новость, Сакен чувствует себя заболевшим. И в очередной раз мы меняем свои планы. Он остаётся здесь и утром уходит вниз, а я иду на 6100 и на следующий день совершаю попытку восхождения на вершину.
Сомнения в том что мне удастся взойти все-таки были. Я давно не был на высоте и всего одна ночь на 5300. На 6100 вылез поздно, но поставить палатку и попить кофе с видом на закат успел.Будильник звонит в половину четвертого, выглядываю на улицу. Тишина, звездное небо - надо выходить, но вылезать из теплого спальника не охота, и ещё эта катастрофа маленьких палаток - конденсат, да и голова болит. Потихоньку начинаю двигаться, вот горелочку включил, аккуратно собрал со стенок конденсат - замерзшие хлопья своего дыханья, одел внутринники, собрал спальник. Вот и чай готов, перекусываю, грею внешний ботинок (всегда сомневался в целесообразности этого действия) набираю воды с собой. В общем, готов выходить. Ещё чаю с сигаретой и я пошёл. Двигаюсь потихоньку, впереди вижу несколько фонарей, это те, что вышли раньше меня, я похоже, вообще последний среди тех кто сегодня выдвинулся на гору. На крутяке перед 6400 обогнал троих восходителей, для них вершина сегодня не вариант, думаю, ещё метров 100 и они развернутся. Вылез на 6400 - ни ветерка, с погодой мне повезло. Организм пришёл в норму и я чувствую себя отлично. Абсолютная свобода, я один, Памир под ногами. Через несколько дней стюардесса, на рейсе Ош-Бишкек, объявит «Наш полёт будет проходить на высоте 6100 метров над уровнем моря, желаем приятного полёта». Спасибо ей я и на 6400 чувствую себя здорово. На «ноже» обгоняю ещё несколько человек, половина из них разворачивается. 6900 кто-то идет вниз я думаю что это очередной развернувшийся, но нет, это Семён Дворниченко и уже с вершины, 29 августа он выиграет забег на пик Ленина, обмениваемся поздравлениями и подбадриваниями и расходимся каждый в свою сторону. Плато парашютистов, сюда когда-то высадили десант, многие из тех ребят погибли. Пересекаю плато, мысленно говорю Семену, протоптавшему это поле, «спасибо». Отсюда до вершины совсем не много, но высота и не достаточная акклиматизация не дают разогнаться. Двигаюсь, как позволяет организм. И перед вершиной догоняю ещё двух человек, с ними и выхожу наверх. Второй раз стою на вершине пика Ленина, но в 2003 была плохая видимость, а сейчас погода звенит. Алайская долина и Алайский хребет, пики Комунизма и Корженевской где-то дальше на юг Конгур и Музтаг-Ата и бескрайние горы и облака. Облака красивы пока они далеко, но стоит им придти сюда, и проблем не оберешься. А они будут здесь уже скоро, поэтому я фотографируюсь, перекусываю и иду вниз. А вниз, как говорил Сергей Самойлов, и ишак – лошадь. Три часа и я у палатки, первые поздравления от тех, кто только собирается на гору. Времени достаточно и я решаю уйти сразу в АВС. Собираю вещи и начинаю спускаться, и вот, те облака, которые были так далеко, и радовали глаз своей красотой, накрыли гору и стали засыпать меня снегом, но что снег и туман когда идешь вниз, когда внизу ждет вкусный ужин и друзья, а под ногами набитая тропа и заблудиться не представляется возможным. Я устал за день и решил перекурит это дело. Сбросил рюкзак и уселся посреди этой белизны. Дым смешивался с туманом, было слышно как снежинки падая, задевают друг друга и я подумал, что и Лондон и Высоцкий знали, о чём писали, когда писали про Белое безмолвие. Но мало знать что это такое, нужно быть по-настоящему талантом, что бы словами показать красоту и мощь тишины, снега и неба и затаившуюся в них смерть, одиночество и свободу. Мне кажется, им это удалось.
Ниже «сковороды» разъяснилось, снова отдыхаю. Не работающая два дня рация вдруг заработала. Я связался с лагерем. Меня ждут.
Ну, а дальше «В суету городов, и в потоки машин…»
