провожу оценку физического состояния—просто убийственное. глаза такие, словно я весь день занималась подводным плаваньем без очков в гиперхлорированном бассейне, нос краше чем у любого циркового артиста комедийного жанра, и просто нереальная слабость в теле: придется оставить любые попытки борьбы с двумя обнаглевшими кровопийцами, присевшими на шкаф всего лишь на расстоянии вытянутой руки, поскольку единственное, на что, судя по всему, моя рука еще способна—это методично опускаться на клаву в течение ближайших максимум пяти-десяти минут, но явно не вытягиваться и совершать махательные движения по отношению к комарикам. то-то веселая ночка предстоит, уххх!!
что было предпринято: заставила таки себя прополоскать горло солью с эвкалиптом, выпила чашку инсти со вкусом, кажется, кофе, съела две ложки волшебной чаванпрашмы и три ложки меда, два раза побрызгала горло ингалиптом и приобрела две дополнительные пачки салфеток, одну большую—другую маленькую. большая тает прямо таки на глазах. нужно будет еще сегодня лечь спать пораньше, обязательно должно сработать, просто уверена
и зачем, спрашивается, меня так неудобно продуло? нет, ну правда, все же всегда происходит ради и для чего-то, все в этом мире осмысленно, все в конечном итоге должно куда-то привести и чему-то научить. с одной стороны, возможно, это сигнал к тому, чтобы с резкой переменой погодных условий научиться закрывать окна на ночь, с другой стороны есть смутное подозрение, что бриджит джонс была права в своем утверждении о том, что когда тебя любят, это как будто твое сердце завернуто в одеяло. возможно, я простудилась оттого, что его с меня сняли.
очень-очень бы хотелось поправиться поскорее и чтобы мой ученичок, чья беременная жена должна со дня на день родить, перестал от меня шарахаться в коридоре. кстати, сегодня увидела объявление о том, что в город приезжает дельфинариум, поэтому втройне надо постараться, а то ни за что себе не прощу, а вдруг с ними еще и поплавать можно будет