Их глазами мы каждый день видим выступления президента, политиков, чиновников. Их глазами мы впитываем всю полноту красоты природы, полей, лесов, пашен. Их глазами мы видим счастье и горе простых людей. Всё это результат труда работников, без стараний которых настоящее телевидение не будет существовать. Они всегда за кадром, бойцы невидимого фронта. Наш корреспондент познакомился с профессией телеоператора.
Алексей Ионов, телеоператор телекомпании «Тивиком», в девять утра у себя на рабочем месте. Небольшой уютный кабинет. Под рукой всё самое необходимое – компьютер, кресло, шкаф и, конечно же, видеокамера. «Ребёночек мой» -- ласково называет камеру Алексей. И действительно, с ней он возится как с ребёнком: почистит, протрёт, погладит, слово ласковое скажет.
-- А что, -- говорит Алексей. – Мы с ней на съёмках как одно целое, к рабочим инструментам надо относиться с любовью, чтобы в ответственный момент не подвели. Водитель же холит и лелеет свой автомобиль, фрезеровщик – станок. А я вот -- видеокамеру.
До первых в этот день съёмок ещё час. Поэтому у меня было предостаточно времени, чтобы расспросить Алексея о его работе.
Выяснилось, что оператором он стал случайно. Как-то зашёл на «Тивиком», спросил, не нужны ли операторы. На следующий день ему дали камеру и отправили по городу набирать кадры. Вышло неплохо, и молодого человека пригласили на постоянную работу.
-- Ты с детства мечтал стать оператором, ну, или как-то быть причастным к телевидению?
-- Нет. В детстве я мечтал стать банкиром (смеётся), хотя и не знал, чем конкретно человек этой специальности занимается. Знал, что это деньги.
-- А в операторы пошёл, чтобы тоже денег побольше заработать?
-- Знаете, со мной согласятся наверняка все мои коллеги – в нашей работе деньги как раз находятся на последнем месте. Понимаете, оператор он как художник. Это искусство, которое захватывает тебя целиком. Это возможность себя реализовать. Сюжет не получится у того, кто не способен видеть картинку в целом, находить интересные ракурсы. У нас аудитория зрительская, поэтому кадры должны нести в себе смысл и силу. Если это бабушка, которой нужна помощь, – нужно поймать её взгляд, наполненный болью и страданием, слёзы, морщинистые руки. И всё это выдать в эфир, передать зрителю.
-- Получается, на съёмках ты невольно вникаешь в суть проблемы? А какой случай тебе больше всего запомнился?
-- Мне сразу вспомнились «Миры» на Байкале. Я спускался в подводный аппарат. Очень интересно. А больше всего Баянгольский детский дом. Знаете, за душу взяло! Там живут дети, страдающие разными заболеваниями. Поначалу мне было как-то неудобно, чувствовал себя скованно. А ребятишки, как муравьи, облепили меня, всё им было интересно – камера, как я снимаю, где я работаю. Столько в их глазах было восторга, неподдельного любопытства и восхищения, что, мне кажется, любой бы человек на моём месте оттаял… Знаете, они нормальные дети, просто им нужны внимание наше и забота. Мы пробыли там целый день. Одному мальчику, который не отходил от меня ни на шаг, я подарил свою кепку. Просто больше не было ничего под рукой. Я тогда подумал: вот бы создать свой фонд и помогать им.
-- Бывали опасные моменты в рабочем процессе?
-- Бывало, что пьяные налетали, лампочку на камере ломали. Поначалу было дико, а сейчас привык, главное -- успеть увернуться, потому что за камеру отвечаю головой. А как-то снимал пожар на складах в Нижних Тальцах, к оцеплению не подпускали. Ну, я перемахнул через забор, а там такое творилось! Тут же ко мне подбежала охрана, стукнули прямо по камере и выдворили меня. Как-то ночью на дороге столкнулись два джипа. Я выехал на съёмки. Водители оказались настоящими бандитами. Стали угрожать, отбирали камеру, так и сказали, что пристрелят. Камеру я убрал, но всё, что нужно, запечатлел.
-- Трупы тоже видел? Не страшно?
-- Видел. Трупы не страшные. Просто неприятно. Тут суть в другом. Раньше я как король ходил по «пешеходу» -- дескать, машины мне должны уступить дорогу, я главный… А тут, когда с ГИБДД выезжал в рейды, нагляделся на сбитых людей на «зебрах», сразу не по себе стало. Бережёного Бог бережёт. Я теперь, пока десять раз по сторонам не посмотрю, дорогу не перехожу. Да и вообще стараюсь быть осторожнее. Сейчас, кстати, скоро лето, трупов будет больше. Народ же не думает, пьёт, и вот на фоне этого – кого убьют, кого задавят, кто сам сведёт счёты с жизнью…
-- Иногда я вижу, как операторы включают камеру, садятся на стул и спят…
-- Бывает. Это когда проходят мероприятия в правительстве, администрации и в Хурале. Хорошо, если это брифинг на 15--20 минут. Ну а если заседание длится час, два – это ужас. Спят все – депутаты, чиновники, ну и мы, операторы. Я в этом ничего такого не вижу. Просто скучно слушать одно и то же, видеть одни и те же лица на протяжение нескольких лет. Но и тут приходится что-то придумывать, творчески подходить при съёмках. Нам в этом отношении легче, чем журналистам. Порой мы там сидим несколько часов ради того, чтобы заснять одного человека, что он скажет или ответит на какие вопросы. Я по этому поводу не переживаю, знаю – если задремлю, журналист даст мне знать, когда нужно работать. Поэтому намного интереснее куда-нибудь выезжать, общаться с простым народом или в музей, на завод и прочее. Там ты точно не уснёшь, да и не захочешь спать, потому что это тебе самому интересно.
-- А с журналистом как работаете? Кто из вас главнее?
-- Мы команда. Оператор, конечно, должен быть в теме, журналист ему подсказывает, на что делать упор, и т.д., он немножко главнее получается, последнее слово за ним. У каждого из нас своя цель, но в конечном итоге выдаётся продукт нашей совместной работы. Если не будет взаимопонимания, слаженной работы, чётких действий – не будет сюжета.
-- Часто замечала, что оператор и журналист общаются жестами…
-- Да, когда мы находимся далеко друг от друга, приходится общаться жестами. К примеру, круговое вращение указательного пальца в воздухе означает «снимай, что хочешь», прямая ладонь -- «выключай камеру». В принципе, у каждого журналиста свои жесты, я поработал со многими и уже знаю, кто как изъясняется – кто руками, кто глазами. Бывает, и не понимаю, чего от меня хотят. Тогда выручает мобильник.
-- А с операторами других телекомпаний как общаетесь? Конкуренции нет?
-- Нет. Тут полная солидарность и взаимовыручка. Если ты что-то забыл, батарейки или ещё что-нибудь, знаешь, что коллеги тебе обязательно помогут, выручат. Мне помогали, и я помогал. Мы всегда делимся профессиональными навыками, новинками и приёмами. А так, конкуренция проявляется разве что когда на мероприятии нужно успеть занять выгодное место, позицию, откуда тебе всё будет видно. Но и тут, опять же, приходится меняться и уступать место коллегам. Так же, как и они мне.
-- Снимать друг друга – это у вас такой профессиональный прикол? Если в родной телекомпании вы всегда остаётесь за кадром, то таким образом можете попасть в эфир другого канала?
-- Ну, можно и так сказать. Просто дело в том, когда освещается какое-либо событие, при монтаже вставляется на секунду кадр, где изображены операторы других компаний. Это называется «перебивка», так интереснее, и тем самым мероприятию придаётся особая значимость. Если на нём собрались все телекомпании, значит, оно того стоит.
-- Рыбак рыбака, ну ты знаешь, видит издалека. А операторы?
-- А как же! У нас есть свои привычки, по которым мы можем определить друг друга. Видишь на каком-нибудь мероприятии человека с обычным фотоаппаратом, и уже по тому, как он двигается, можно говорить, есть ли у него опыт работы с камерой. Телеоператор при любом раскладе займёт самую выгодную позицию. Я, к примеру, пользуюсь этим умением на уличных праздниках, когда гуляю с родными и друзьями. Знаю, где лучше встать, чтобы всё увидеть.
-- Родные, друзья как относятся к выбору твоей профессии?
-- Поначалу для них то, что я устроился на работу в телекомпанию, было неожиданностью. Они не пропускали выпуски новостей, где после сюжета звучала моя фамилия. А потом привыкли, и уже ничего сверхъестественного в этом не видят.
-- На вашем телеканале идёт передача «Вкусно». А ты сам приготовленные блюда пробовал?
-- Да. И это действительно вкусно. Съёмки передачи начинаются в шесть часов вечера и могут закончиться часа в два-три ночи. Эту передачу снимают сразу три оператора. Перед съёмками мы слегка перекусываем, но не наедаемся, чтобы попробовать то, что готовится. Больше всего мне запомнилось блюдо из моллюсков. Я их первый раз попробовал. Они были нереально вкусными. А так там всегда всё вкусно.
-- Честно, доводилось ли тебе пользоваться своими должностными полномочиями, чтобы решить какую-либо проблему?
-- Нет. Да и поводов не было. А очередь я и сам могу отстоять. Не прибегая к знакомствам и связям. Да нас сильно и не знают, общаются же журналисты.
-- Когда оператору нельзя выезжать на съёмки?
-- Когда он болен. Нам так же, как и журналистам, нельзя болеть, простывать. Потому что когда снимаешь, посторонних звуков нельзя издавать. Ну не будешь же ты кашлять и чихать. Картинку сразу можно испортить. Кстати, операторы все застрахованы от несчастных случаев. Мало ли что, снимаешь пожар, машина горящая может взорваться, не дай Бог!
…Мы с Алексеем и не заметили, как за разговором пролетело время. И вот его «вторая половинка», журналист, уже на пороге кабинета: «Алексей, съёмки через полчаса, – говорит она. -- Машина нас уже ждёт. По дороге расскажу, о чём пойдёт речь».
-- Ну, мне пора, – говорит Алексей, -- а вообще очень хорошо, что вы решили написать о работе оператора. Рассказывают же о профессиях учителя, врача, да даже журналиста. О нас -- очень и очень редко. Может, какой-нибудь мальчишка прочитает эту статью и тоже захочет стать оператором... Пока!
-- Пока!