В очередном, 58-м Сломанной венике участвовали два рассказа. Будут переписываться оба... Первый:
ПЭЧКОРД
Пэчкорд видели? Оранжевый проводок проводок с готовыми коннекторами. Подключаешь им компьютер к сетевой розетке – и сеть готова. А можно просто подключить два компьютера между собой. Он специально для этого и сделан. И я всегда так думал, пока в руки мне не попал мой последний пэчкорд – оранжевый с черным. Внешне – почти такой же, как и остальные. Казалось…
Поначалу он мне даже понравился. Довольно толстый провод, экранированные коннекторы. В руках держать приятно, крепить, чтобы под ногами не болтался, одно удовольствие. Красивый, опять же. Двойная черная полоска вдоль провода, черненый металл экранов на коннекторах. Именно из-за красоты я и поменял на него старый пэчкорд на своем многострадальном компьютере.
Почему многострадальный? Это вы лучше у него спросите. Если он ответит, конечно. Во-первых, новая операционка каждые пара месяцев. А что же, мне до сих пор на двухтысячной винде сидеть? Или, еще лучше, на миллениуме, с которым мой компьютер поставлялся? Операционная система всегда должна быть свежей, и спорить с этим будет только человек, который в состоянии годами работать на 95-й. Я, кстати, таких видел. Во-вторых, почти каждую неделю перестановка программ. Да. Вот такой безалаберный хозяин. Только успеваю решить, что с Дельфи пора прощаться и установить очередную Визуал Студию, как требуется срочно сработать новую программку или подправить старую. А за три дня сишку я, как вы понимаете, выучить никак не успеваю, поэтому приходится снова распаковывать образ с валяющегося в углу винта и снова устанавливать Дельфи. А заодно и кучу утилит с дополнительными библиотеками. Скажете, можно все вместе держать? А куда я тогда скину свой киноархив? Почти терабайт фильмов. Поэтому приходится страдать. И мне, и компьютеру. Пару дней работы, и проект отправляется по назначению, а Дельфи с библиотеками – в корзину. Проверить в инете, что студия у меня последняя, установить. Открыть замызганный на первой сотне страниц учебник по Си и снова, как в первом классе. Hello World. Уж эту программу я помню наизусть. А вот дальше ее зайти удается не всегда.
Тут же начинается: Паша, сделай то, Паша, сделай это. Паша, у нас принтер не работает. Паша, у нас компьютер не включается. А чего бы он, интересно знать включался бы, если розетка занята новым чайником, который вечером решили проверить, да так и оставили жить. Забавно, что бухгалтерия обращается с проблемой только через день. Получается, что за целый день они к компьютеру ни разу не притронулись? Чай пили, очевидно. Бывают, конечно, серьезные проблемы. Например, уборщица. Или материалистка из бухгалтерии. Она мне в прошлый раз умудрилась на пэчкорды степлером бирки с инвентарными номерами навесить. Четыре штуки испортила, пока я ее догнал. Посоветовал поработать с силовыми кабелями, но до сих пор не знаю, то ли она поняла шутку, то ли просто ищет степлер помощнее.
А когда долгожданная свободная минутка, наконец, наступает, та же бухгалтерия очередной раз разрывает мне телефон, а заодно и мозг. Видите ли, очередная позиция в расчете зарплаты не бьется. А раньше, пока я Дельфи не снес, вы мне об этом сказать не могли? Зла не хватает. И снова – Дельфи, библиотеки и пара дней работы.
На этот раз и поступил умнее. Снес Дельфи после работы, скачал свежий образ Студии, и поставил его уже поздно вечером. Запустил Визуал Си и бросился выключать чайник, который у нас закипает всегда в самый неподходящий момент. Скажете, купи себе чайник, который выключается сам. Легко. Четыре раза покупали. Вон – полшкафа ими заняты. Они почему то сгорают, если им воды не налить. Или пару раз сварить в них пельмени. На фичу – не похоже, значит, баг. А чайник со свистком может свистеть целых два часа, пока выкипают последние капли, когда я, например, в той же бухгалтерии гоняю вирусы. Поэтому остановились на старом добром советском электрическом. Другие, честно говоря, уже покупать жалко.
Так вот, налил я себе кофе и решил: пока дело не сделаю, домой не пойду. Мне-то хорошо, одному. Дома ждет только кастрюля со вчерашними макаронами, холодильник с банкой пива и горка ожидающих стирки носков в углу ванной.
Тогда-то все и началось. Открыл свой старенький проект с прототипом чат-клиента и, как это обычно бывало каждый раз в первые часы, ничего не понял. Связь устанавливать он начал еще полгода назад. Правильно отображать сообщения – три месяца. И внешне, кстати, выглядел уже ничем не хуже какого-нибудь мирка или ти-каббера. Главной проблемой на сегодняшний день были разрывы сессии. Клиент мог рвать соединение сразу, мог выждать час. Сессия могла кончиться после длительного молчания, а могла – прямо во время набора очередного сообщения.
Ничего не понятно. Вроде, все на месте. Исключения обработаны. Над обработкой и обходом ошибок целая программа трудится, пока дебаг не закончен. Ладно, продолжим.
Коннект. Логин. Неудача. Сейчас клиент начнет перебирать сервера и каналы, чтобы залогиниться хоть куда-то. Готово. Канал какой странный - Универсум. И сервер Универсум.
– Привет, мир!
Канал, теоретически известный мне до последнего бита в протоколе, встречает меня молчанием.
– Привет всем! Я Падлик!
Ни одного сообщения. Ни старых. Ни новых. Только мои оранжевым светом разгоняют мрак черного окошка. Неужели никого? Не поверю. Мой клиент принципиально на время тестирования не заходит на пустые каналы.
– Привет, блин!!!
Действительно, тишина. Интересно, а коннект вообще удачный? Или в последней сборке что-то накосячено? Вроде все в порядке. На канале два пользователя. Я – и еще кто-то со странным именем Олл. Может, старичок какой, который еще фидо помнит?
– Олл, привет!
Вот, кажется, соизволил обратить внимание. Статус картинка – смайлик с закрытыми глазами поменялась на бегающий по листку бумаги карандаш. Хорошо – проснулся. Только пишет что-то очень долго. По времени – уже пару минут.
Может, коннект не стабильный. Попингуем. Странно, пинги не идут совсем. Видимо, админ перекрыл. Вполне возможно, иначе как бы я вообще соединение получил?
Написал. Знакомый кто-то? Правда, пять минут на два слова – это очень долго, обычные мои знакомые за клавиатурой как Анка за пулеметом строчат, не останавливаясь.
– Здравствуй, Паша.
– Привет, привет. Чем занят?
– Размышляю.
Ответ появляется почти мгновенно, значит, печатать-то умеет.
– О чем? Пойдем пиво пить.
– Как всегда, о мире. О вселенной. Пиво я не пью, Паша.
– Водку? Коньяк?
– Так же как водку, коньяк и любой другой напиток, содержащий спирт. И тебе, Паша, не советую.
– Странно, на прошлой неделе пил.
Не могут мои знакомые не пить. А незнакомому неоткуда знать, что ник Падлик произошел от Павлика. Странно.
– И на прошлой неделе я не пил, и на позапрошлой, Паша. Не мешай.
– Это я-то тебе мешаю?
– Я же попросил, отстань.
– Хорошо.
Конечно, хорошо. Считай, сам напросился. Я хоть и Паша, но Падлик еще тот. Где-то у меня сидюк завалялся хакерский. Пережитки детства. Так, вот он. Пробьем-ка мы твой айпишник сначала. Хорошо. Ответа нет. За файерволлом сидишь, родной. Только ведь на сервак без следов не залезешь. Так, хост, адрес. Прекрасно. Ты у нас на Ipv6 висишь, оказывается. Продвинутый мальчик. Пробиваем. Пусто. Нет такого диапазона. А чего удивляться, половина хостов его еще не поддерживают. Просто напрямую – тишина. Порты пробьем. Вот и дырки. Ну-ка, ну-ка. Не винда. Не мак. Тоже неплохо. Линуксы тоже ломаются, только они в этом реже признаются. Как ты машинку назвал? Универсум. Не оригинален. Что там в путях. Рут. Один рут и ни одного обычного пользователя. Зря ты так. А пароль какой? Вот пароль узнать, это сложнее. Брутфорсом его. Подождем минут двадцать. О, так быстро. И какой пароль? God? Парнишка, да ты просто нескромен. Система Универсум, пользователь Рут, пароль – god… Вот мы уже и в терминале. А где тут у нас миднайт коммандер. Вот он. Настроен некрасиво. Черный на оранжевом. Глаза же заболят. Где тут у нас домашняя директория.
Сколько? Не может быть. Видимо, и линукс гоняет местами. После «Тера» у нас что идет? «Пета»? Потом – «Экза», кажется? Дальше и не помню. А как такой объем, интересно, назвать, если тут 36 знаков? Видимо, «Глюка». Так и запишем, объем диска 750 глюкабайт.
Что тут есть? Забавно. Каталоги в домашней директории названы по именам планет. Хорошо. Earth. Дальше. Russia. Что тут у него, досье, что ли?
Ладно, идем дальше. Chelyabinsk. А здесь только буквы. Давай свою. Е. Опять буквы. Вторая? R. А тут что? Годы? Годы рождения? 1985. Дальше. Еремин Павел Николаевич. Тут даже я есть, что ли? И что там. Больше всего похоже на конфигурационный файл. Или файл данных. Да, конечно. Какая к черту конфигурация, данные, точно. И формат простенький, почти голый текст. Вот дата рождения. Садик. Школа. Институт. Армия. Да, не был. Ну и что. На хрен сейчас запорю тебе всю песню. Будешь меня искать, а данные-то тютю. И военкомат обломим заодно. Армия – двадцать лет. И все – в горячих точках. Кавказ, Иран. Что бы еще написать? Пусть будет Бирма. Адрес. А сотрем просто. Чтобы точно не нашел. Телефон. Стереть. Зарплата – добавим пару ноликов. Что там еще. Работа – прочерк. Рабочий телефон – тоже прочерк. Ну и хватит, наверное. Сохраняемся. Стираем следы. Отключаемся. Запишем адресок на бумажке. На будущее. Пригодится.
Так, что там на часах? Уже половина четвертого? Пора, пожалуй, домой. Переключился в до сих пор висящее окно чата. Добавилась одна фраза.
– Ты сам этого захотел, Паша.
Странно, угрожает, что ли? Наивный. Сначала меня надо найти… А потом угрожать. Закрыл так и не продвинувшегося за полночи клиента. Закрыл Студию. Выключил компьютер. По привычке нагнулся проверить, не оставил ли флешку в порту. Замер.
Я, наверное, зацепил его ногой, когда бегал выключать чайник. Оранжево-черный провод, свернувшись тугим кольцом, валялся на полу, не включенный в хаб. Куда же я без сети подключался? Или я спал? Подымаю с пола горячий пэчкорд, задумчиво убираю в карман. Еще раз смотрю на часы на телефоне. Половина четвертого, а сеть неактивна. Такси вызывать придется с городского номера. Поворачиваюсь к столу. Свет мигает, и я вижу перед собой обычный, не компьютерный, запыленный стол. На нем разбитая тарелка, крошки штукатурки с потолка. Подымаю голову вверх. Как будто перещелкнут затвор фотоаппарата. Закопченная известка, на голом проводе подслеповато помаргивает одинокая лампочка. Рядом с ней – цепочка. Протягиваю руку, почему-то в камуфляже, дергаю за колечка. Лампочка моргает последний раз и гаснет. Комната озаряется дрожащим оранжево-красным светом из-за разбитых стекол. Делаю шаг к окну, вижу в свете отдаленного пожара разрушенные дома, камни и стекло прямо на мостовой, неподалеку от окна два трупа. За домами взмывает в небо звездочка ракеты. Опять передергивается затвор. Прорезается звук. Где-то в отдалении скандируют. В голове почему-то проносится «проклятая оппозиция», слышны взрывы, далекий рев штурмовиков, выходящих на разворот. Закидываю на плечо автомат и шагаю к двери. А что делать? Ладно, будь что будет. Пинаю хлипкую дверь ногой…
* * *
Подернувшиеся золой угли светятся в темноте. Изредка из-под них выскакивают язычки пламени, облизывают уже сгоревшее дерево, будто пробуя его на вкус. В эти моменты низкие яркие звезды растворяются в красноватой темноте. Пляшущие отблески гаснущего костра пробегают по лицам, на мгновенье превращая черный холст ночи в тревожную картину заигравшегося кубиста. Тропическая ночь заполнена звуками текущей воды, кричащих птиц, стрекотом южных цикад.
- Так что, Жан, у каждого сюда был свой путь. Одно только радует – зарплату я себе поставил не плохую. Да и инвалидность, судя по всему, мне не грозит.
Пол протягивает к костру палочку, ворошит угли, поднимая среди них танец ярких искорок, замолкает на секунду и тихо, почти под нос, бормочет.
- А адрес тот я помню. И пэчкорд до сих пор со мной…