По мнению соседей, Петунья Дурсль пусть и не отличалась красотой, но была образцом добропорядочной английской жены. Повезло Вернону с супругой!
Ранним весенним утром Петунья повела двух мальчиков, Дадли и Гарри, на прогулку в парк. Со стороны она напоминала даму, выгуливающую щенков. Один — хорошо выдрессированный — шёл около ноги, а другой рвался с поводка, норовя куснуть соседа или побегать по лужам. Но Петунья крепко держала детей за руки и так старательно раскланивалась со знакомыми, что казалось, будто её несоразмерно длинная шея вот-вот переломится.
— Доброе утро, миссис Дурсль! — послышалось со стороны скамейки. — Разрешите познакомить вас с нашей новой соседкой.
Миссис Госсиб, будучи в преклонном возрасте, в солнечные дни неизменно приходила в парк. Сейчас рядом с ней сидела незнакомка, примерно того же возраста, одетая в старомодный шерстяной костюм в клетку.
— О, миссис Госсиб, с удовольствием!
— Миссис Петунья Дурсль со своими мальчиками. Они как раз живут в четвёртом доме, цветник которого вы так хвалили, мисс Арабелла Дорин Фигг.
— Очень приятно познакомиться! Вы купили пустующий дом на нашей улице? — Узкие губы Петуньи растянулись в подобие любезной улыбки, но, не дожидаясь ответа, она снова заговорила: — А этот чудеснейший ребёнок — мой сыночек Дадли. Ему почти пять лет, но выглядит он на все шесть!
— Очаровательный малыш! — Взгляд мисс Фигг скользнул по толстяку и остановился на другом мальчике, который, близоруко щурясь, разглядывал новую соседку. — Нет, этот дом мне не понравился. Я сняла коттедж в двух кварталах от вас.
Завязался разговор ни о чём: погоде, цветах, росте цен на продукты.
— Мааам, ну пойдём на качели! Я хочу качаться!!! — уже через минуту заныл Дадли. — Пойдём! Пойдём!
Так и не дождавшись конфет от чужих тёть, он в нетерпении принялся дёргать мать за руку.
— Сейчас, дорогой! — Петунья вытащила из сумки шоколадку, сорвала фантик и ловко сунула её сыну в рот. Дадли оживленно заработал челюстями.
— Да-да, идите, дорогуша, а то у меня от детского плача начинается мигрень. — Махнула рукой миссис Госсиб.
Желая сгладить неловкость от этих не слишком любезных слов, мисс Фигг погладила темноволосого мальчика по голове.
— А тебя как зовут?
Петуния недовольно поджала губы и резко дернула ребёнка за руку.
— Его зовут Гарри. Идём!
И семейство направилось вглубь парка, к детской площадке. Очевидно, шоколадка только раззадорила аппетит Дадли, который непрестанно вопил «Хочу еще!», при этом стараясь половчее пнуть Гарри.
Дамы проводили их взглядом и снова продолжили беседу.
— До чего же непохожие эти близнецы, — задумчиво проговорила мисс Фигг. — Один — белобрысый, полный и капризный, а другой — темноволосый, худенький и тихий.
— Что вы, милочка! Мальчики не близнецы, а всего лишь двоюродные братья. Непутевая сестра Петунии подбросила его Дурслям.
— Как так?!
— Петунья не раз рассказывала, что родители мальчика погибли в автокатастрофе, и только Гарри чудом выжил. Но я-то знаю правду! — Миссис Госсиб охотно делилась сплетнями и не заметила, что собеседница вздрогнула при этих словах.
— Правду?
Глаза миссис Госсиб возбуждённо засверкали.
— Это произошло… года три назад. Да, осенью восемьдесят первого. Около полуночи я собралась лечь спать, но тут на улице погасли все фонари. Естественно, я включила ночник и заметила время, чтобы потом написать жалобу. Как вдруг раздалось оглушительное тарахтенье. Я встала с кровати, подошла к окну и увидела, что к дому Дурслей подъехал огромный мотоцикл, а у дверей стоят мужчина и женщина. Водитель мотоцикла передал им какой-то сверток. Безобразие! Вместо того чтобы как добропорядочные граждане спать в своей постели, они среди ночи устроили шумное сборище!
— Как же вы всё это увидели, если на улице было темно?
— Представьте себе, я отлично вижу в темноте! Унаследовала эту способность от матери, — в голосе миссис Госсиб отчётливо прозвучала гордость. — Одно плохо, из-за этого грохота проснулся муж, и как всегда во всём оказалась виноватой я. «Ходишь как приведение!» Пока я объясняла, что приведения вообще-то бесплотные и ходят бесшумно, а разбудил его громкий звук на улице, снова заревел мотоцикл. Муж решил разобраться с хулиганами, но, когда он вышел на улицу, там уже никого не было. Да! Фонари снова включились. И, кстати, электрическая компания потом нагло утверждала, что никаких перебоев в электроснабжении не было. Нахалы! При том, что мы добрых полчаса сидели без света.
— Безусловно, это ужасно! — поддакнула мисс Фигг и тут же вернулась к интересующей её теме. — Но при чём здесь Гарри?
— Я же говорила, что один из мужчин держал свёрток. Так вот, в нём был младенец! Утром выяснилось, — ох, и голосила же Петунья! — что Дурслям подбросили мальчика. Не сомневаюсь, те ночные визитёры и были его непутёвыми родителями! — торжествующе закончила рассказ миссис Госсиб.
— Родителями? — растерянно переспросила мисс Фигг.
— Да! И наверняка хиппи!
— С чего вы взяли?
— Я же видела, во что они были одеты: какие-то ужасные хламиды! Мужчины с заросшими бородами лицами. Ни один добропорядочный англичанин себе такого не позволит!
— Хиппи… Дети цветов…
— Ха-ха-ха! Отлично сказано, дорогая Арабелла! Не в бровь, а в глаз: хиппи своих детей выращивают как цветы на чужих подоконниках. Одно слово — бездельники и наркоманы! Куда смотрит правительство?
Тем временем Петунья с детьми дошли до детской площадки. Дадли сразу же кинулся к качелям, а Гарри уныло поковырял носком ботинка землю, вздохнул и направился к песочнице. Несколько мгновений, и он выкопал своей лопаткой с обломанным краем ямку, чтобы добраться до влажного песка. В прошлый раз тётя Петунья говорила Дадли, что именно из такого лучше всего «печь кексы». Гарри покосился на формочки, брошенные на песок. Красные, жёлтые, синие, зелёные — они притягивали взгляд. Вот только брать игрушки Дадли нельзя. Гарри посмотрел на качели: улыбающаяся тётя раскачивала сына, а тот, взлетая ввысь, болтал ногами и громко визжал от восторга. Может, не заметят?
Гарри взял самую маленькую формочку и насыпал в неё песок. Перевернуть, шлёпнуть лопаткой и аккуратно приподнять. «Кекс» тут же рассыпался.
«А, кажется, тётя, говорила, что песок надо плотнее набивать», — вспомнил Гарри.
И всё получилось. Один, второй, третий — вот уже шеренга кексов выстроилась на бортике песочницы. С удовольствием окинув их взглядом, Гарри сам себе кивнул. А теперь он сделает большущий торт! Точно такой, как тётя испекла на день рождение Дадли. Гарри взял ещё несколько формочек. Дело оказалось непростым, но после нескольких попыток всё получилось. Оставалось только украсить «торт». Гарри огляделся, подыскивая что-нибудь подходящее. Ага, галька с дорожки и цветки одуванчика — то, что надо!
Только он успел закончить работу, как за спиной раздался возмущённый вопль:
— Мама, он опять берёт мои игрушки!
Гарри непроизвольно вжал голову в плечи — сейчас начнётся…
Кузен подлетел к бортику песочницы, вскочил на него и принялся топтать «кексы». Расправившись с ними, он с ухмылкой глянул на брата и шагнул к «торту». Гарри оцепенел. Он смотрел на песочные «кляксы» и чувствовал, как на глаза наворачиваются слёзы.
Но вдруг в животе словно затикали часы, и стало трудно дышать. Гарри сжал кулаки, по рукам прошла судорога, и он еле слышно выдохнул:
— Нет!
Дадли отбросило на другой конец песочницы. Кузен тут же завопил, но не столько от боли, сколько от испуга.
— Это не я... Не я... — растерянно забормотал Гарри.
Петуния, что-то беззвучно шепча, в ужасе смотрела на племянника. Лучше бы он ударил Дадли. Как обычный мальчишка. Чертова Лили! Сын всё-таки унаследовал её уродство!
И тут в Петунью словно вселился бес: она запрыгнула в песочницу и с остервенением принялась топтать «торт». К туфлям, уродуя нежно-персиковую замшу, лип песок, но ей было всё равно. Казалось, что если остановиться, то она не сдержится и влепит ему оплеуху. Ей хотелось, чтобы он разревелся как обычный ребёнок, но Гарри молча смотрел на неё исподлобья. Этого взгляда хватило, чтобы сорваться. Резко замахнувшись, она отвесила Гарри звонкую пощёчину. Мальчик слегка уклонился — удар пришёлся по лбу, и Петуния тут же охнула от боли. Подняв ладонь к глазам, она с недоумением уставилась на ожог в форме молнии.
Петуния ничего не рассказала мужу, но однажды, когда тот за какую-то провинность замахнулся на племянника, она резко прикрикнула на Вернона и увела его в спальню. Гарри, не веря своей удаче, ошалело смотрел на закрытую дверь, за которой тётя с дядей что-то горячо обсуждали.
С тех пор они ни разу не подняли на Гарри руку.