Лестница в Небо или История Одного Одинокого Человека

Росчерки карандаша ложились на твердую бумагу один за другим. Серым по белому, ступенька за ступенькой, узкая лестница уходила в бумажную даль упираясь в небесную твердь, одна одинокая серая лестница. Он отбросил в сторону карандаш и грустно уставился на рисунок.
- В моих снах, а теперь и моих творениях... За что же ты так? Оставь, сгинь...
Он уставился в окно. Холодную синеву ночного неба разгоняло предрассветное солнце... 5 утра. Снова бессонница.
Андри потер пальцами виски. Он обманывал себя, пытался уйти, сбежать. Но она все рано была нужна ему... Она. Лестница в небо. Бедный потрескавшийся осколочек большой мечты.
Спускаясь по ступенькам подъезда он вздохнул, он ненавидел эту лестницу. Либо вниз, до земли, либо вверх, до квартиры.
Жизнь людей так приземлена, они жувут без мечты и идут вверх, а потом падают вниз от своих безмерных амбиций и того, что они забывают о том, что мечта - то, что ведет нас по земному пути. Они не мечтают. Они идут.
Дверь подъезда со скрипом открылась, и парень вдохнул воздух отдающий мокрым асфальтом и сыростью. Он накинул капюшон и вышел на улицу, даже улочку которая заворачивая влево уходила вверх по холму. Брусчаточная дорожка уходила до самого парка и заворачивала к церкви; парень шел к парку.
Завернув за поворот он прищурился от яркого сентябрьского солнца которое висело так низко, что капюшон не спасал. Вдалеке со скрипом поехал трамвай, и зазвенел колокольчиком его кондуктор зазывая пассажиров. Калитка в ограде парка скрипя приоткрылась.Парк словно приглашал его; пройдя сквозь калитку он направился к старым качелям. Присев на мокрую от прошедшего дождя деревяшку он плавно оттолкнулся ногами от пожухлой травы, которая в этом старом парке росла везде. С холма был виден весь город; это пейзаж сжимал его сердце так что щемило в груди. Сколько людей проснутся рядом с любимым человеком, сколько людей встретятся со своей половинкой сегодня, сколько еще он будет искать ту самую?
Его не глодал страх ни за свое будущее, ни что либо еще. Только одиночество, такое нежное, мило вонзающее тонкое острие в сердце. Оно не бросало и не покидало его подобно верному псу. Если, конечно, ваш пес то и дело норовит отгрызть вам ногу.
Он опустил взгляд. Под кроссовком была открытка, испачканная в земле, но новая, глянцевая, с цветком ванили на ней. Отогнув края он прочитал надпись витиеватым почерком: "Я очень люблю смотреть на поезда... Как они приходят и уходят, как люди встречают друг друга и уходят... А ты? Мне так одиноко... Ты прийдешь?"
Может это не для него, может это для кого-то другого. Но ему было плевать. Со всех ног он несся к городскому вокзалу думая о ней, о той кто написала. Вокруг мелькали тесно жавшиеся друг к другу дома, трамваи чьи рельсы он пару раз перебежал, продавцы, открывавшие лавки, и люди, люди, люди... Они не мешали. Трамваи не гудели ему, продавцы не смотрели косо в след. Кажется все они в едином порыве поняли что он бежил навстречу своей любви; арки, тротуары, побережье пирс, маяк вдалеке, метро. Он не слышал гула поезда пока стоял в вагоне. Только одно - вокзал.
Он выбежал сквозь едва раздвинутые двери поезда метро, взлетел по кафельной лестнице. Вот - пути под белыми узенькими крышами. Ни одного поезда. Так тихо. В ярости он ударил по облицованной плиткой стене кулаком. "Идиот", тихо прошептал он,"Купился на..."
Он осекся. Скрип карандаша прервал тишину. Кто - то тихо напевал что - то себе под нос. Оторвав от стены кулак он медленно направился вдоль перрона смотря по сторонам.
У конца перрона на скамейке сидела девушка. Волнистые рыжие волосы ниспадали с ее узеньких плеч, взгляд ее карих глаз был утремлен в лист который лежал на ее коленях и по которому она сосредоточенно водила карандашом; маленькие губки сдвинуты набок и поджаты; кажется, она недовольна тем что получалось у нее.
Он медленно подошел и присел рядом. На листке, увидел он через ее плечо, был цветок ванили; серый цветок ванили на белом листе.
- Чего - то не хватает, - тихо пробормотала она, водя карандашем над листом.
- Вот тут тычинки не хватает, ох... блин , - с разбитых об стену костяшек капала кровь, - извини я...
Она ловко выхватила из кармана платок и обмотала его вокрут верха ладони. Белый платок промакнулся свежей, алой кровью.
- Ничего, - ответила она, - мне не нравился этот рисунок.
- Очень даже ничего...
- Бери.
Она протянула ему рисунок. Он бережно свернул его в трубочку и сунул за пазуху.
Она неожиданно вскочила с места.
- Куда ты?
- Она зовет, - улыбаясь произнесла она и указала пальцем в небо.
Не успел он ничего сказать как она спрыгнула на пути и побежала по рельсам прочь оставив его в растерянности.
Молча, загребая ногами он волочился по лестнице вверх домой. Та незнакомка не давала ему покоя. Он сунул руку в карман за ключом, но... заместо ключа от квартиры там лежал совсем другой ключ с биркой "304" вместо брелка. И название отеля под номером. Парня как молнией пронзило... Он знает где ее искать!
Он рванул с места и бегом понесся до отеля, благо он был в паре кварталов от его дома.
Портье пропустил лишь только парень показал ключ. Двери лифта со звоном раскрылись и и парень заскочив принялся стучать по кнопке третьего этажа. Едва оказавшись на искомом этаже он понесся к комнате 304, благо найти ее было легко. Дверь плавно раскрылась. Он шагнул в полумрак. Под его пальцами щелкнул переключатель и свет озарил комнату.
Это была студия. Художественная студия драпированная красным шелком и увешанная картинами полуобнаженных девушек. "Натурщица", - мелькнуло у него в голове. Он уходил вглубь комнаты, смотрел картины, как вдруг... увидел свой портрет. Там был он сам, сидящий на ступеньках лестницы уходящей в небо.
- Откуда ты здесь?, - раздался голос за его спиной.
- Ключ...
- Отдай. А теперь уходи.
- Кто ты.
- Уйди или уйду я.
- Кто ты?
Она развернулась и молча вышла за дверь, бросив на пол ключ. Внутри него все медленно обращалось в пепел и пустело... Он снова один... Булавочное сердце в груди.
Она оставила на прощание кое-что. Рисунок на стене около его двери. Но ее он потом не встретил ни разу. Снова один, в пустой квартире. Лишь слеза, пять утра, рассвет, и ветер, гоняющий листву по улочке. Пожелтевшую листву прошлого, прошлого ушедшего, грусть по которому светла и искренна...