Прилепин - это национальный герой. Не потому что его книги читает Путин. Конечно, нет. И даже не потому, что романы Прилепина занимают первые строчки в списке самых продаваемых книг. Вспомните г-на Минаева. Нет, дело не в этом.
Ни к Собчак, ни к Суркову, ни к Быкову, ни к Соловьеву нет таких очередей за «правдой», за «словом», как к Прилепину. Прилепин крут. Его будут изучать в учебниках наши дети как основоположника современной русской военной прозы. А полемику с Авеном в журнале «Русский пионер» занесут в программу истории критики. Преувеличиваю?! Что Вы, нет.
Сам Прилепин на этот счет говорит вот что: «Российская читательская публика не желает иметь в наличии великого русского писателя. Знание, что у нас есть великий русский писатель, - это, надо сказать, ответственность; а отвечать сегодня никто ни за что не желает».
Как же не желает, товарищ Прилепин? На одной только ММКВЯ Ваших читателей оказалось в десять раз больше, чем у Быкова, Варламова, Роя, Глуховского вместе взятых извините, я уже молчу про Донцову, Маринину, Устинову.. Очередь за автографом вытянулась вереницей в несколько десятков метров, а когда Вы выступали у микрофона, рассказывая о своих поездках в Малороссию, к Вам было не пробиться. Вас, в общем-то, было и не видно, только слышно.
Предлагаю Вам цитаты из новой книги "К нам едет пересвет". Те, что "посильнее" (ничего противозаконного в этом нет, поскольку в сборник автора вошли ранее публиковавшиеся очерки и статьи)
Я знал рецидивистов, оперов, шоферов, грузчиков, профессоров, политиков, бизнесменов, миллионеров, нищих. Я работал в милиции, в рекламной службе, в магазине, в газете, на кладбище и еще где-то.
Мужество и терпение, жалость и злость – где-то меж этих координат помещен русский человек.
Шесть лет я ходил в форме и брился два раза в день.
Однажды я сжигал со своей камуфляжной братвой загородные, при городской помойке, поселения бомжей. Бомжей было несколько сот, у каждого был свой домик, свой шалаш, своя посуда, и даже бритвы, и даже зубные щетки с редкой серой щетиной. От домика к домику были тропки: они ходят друг к другу в гости, угощая тем, что нашли на помойке. В углах их шалашей висели картинки из старых журналов: цветы, вожди, иногда машины.
Когда мы жгли их поселение, они плакали.
Ещё я бывал на Рублевке, в загородных особняках губернаторов и миллиардеров. И даже в Кремле раз. Там тоже живые люди, они тоже плакали бы, если бы.
Я никак не могу вспомнить человека, о котором мог бы сказать: это безысходная гнида, такую можно только убить. Любой из встреченных мною был ярок либо в своей дури, либо в своей жестокости, либо в своей, самой последней подлости. Таких людей хочется беречь и холить.
Я сделал все малые дела: вкрутил лампочку в подъезде, заплатил налоги, поднял демографическую ситуацию, дал работу нескольким людям вокруг меня. И что? И где результаты в моей большой Родине? Сдается, пока я делаю свои малые дела, кто-то делает в противовес мне свои огромные, и вектор приложения сил у нас совершенно разный. Хватит уже любить малую страну, ту, что помещается под боком, под животом, ту, что, как подушку, можно положить под голову. Хватит уже малых дел для маленькой страны. Хочется большой страны, больших забот о ней, больших результатов, большой земли, большого неба. Большой свободы хочу. Большего выбора жду. Дайте карту с реальным масштабом. Чтобы минимум полглобуса было видно!
Художественные фотографии: Константин Кожев #кожев
Текст: Яна Семёшкина