Поэма о Боге и проч. Нет, я не богохульствую и вообще - это просто мое творчество.
Дорогой мой Эдмунд!
Еще не забыл меня, свою маленькую Дженни?
Между прочим, гордись: я пишу тебе не от лени
В кои-то веки.
Не ожидал от меня письма?
А у нас тут весна. Вот-вот, и побегут реки.
У меня тут будет весна, пока я не созрею для лета.
Ладно, не буду зря отвлекать, ты ведь так не любишь этого.
Просто я тяну время - не знаю, с чего начать...
Сейчас я сижу на кухне - у меня здесь своя квартира.
Захочу - будет дом, но таким, как я, хватает и пары комнат.
Все привычно: старенький чайник, недовязанный теплый свитер,
Ты же знаешь, немного отсрочить ремонт я всегда находила повод.
У меня, разумеется, есть соседи - очень милые люди.
Но язык их, как ни старалась, я все еще не понимаю.
Я ходила к Богу: он сказал, такое бывает сначала.
Успокоил; мол, все свои, никто здесь не обессудит.
А наречие ничего у них - мелодично.
Да и говорят тут только на нем обычно.
У меня здесь и лес, и горы. У кого-то лежит пустыня.
Я исследовала систему - все достаточно примитивно.
Я могу создавать сама то, что мне тут будет угодно.
Кстати, ты попросил меня вам рассказывать про погоду -
Заглянула на днях в ваш мир - солнца ждать не раньше июня.
А дожди уже в марте будут.
Только вот по ночам мне становится как-то особенно одиноко.
Раньше с каждым закатом я приходила к Богу.
Мы теперь с ним на короткой ноге, он вообще крайне добрый малый.
Только я - на порог, он уже из шкафов не спеша достает стаканы,
Наливает чай, рассказывает о жизни.
От него подцепила несколько умных мыслей,
Он вообще очень умный.
Велел звать его Фрэнки.
В общем, просто хороший мужик.
Прописал мне таблетки от нервов на первое время.
Но мне лучше всего помогают его истории.
Про то, как он ночью шарахался по обсерватории
В поисках умирающего старичка-ученого.
Про то, как он русскими грузчикам заделался знакомым,
Пришел к ним ночью в ноябрь, развел костер, пустил по кругу
Вино. Смотрел, как они его по глоткам честно делят друг с другом,
И думал о том, что он наделал, когда создавал людей.
Ведь если б знал, насколько он их полюбит,
Оставил бы сам Адама глиной, а Еву - кучкой костей.
Но вот они есть. И он о них не жалеет.
Я уже себе сделала море. У меня есть своя пристань.
Наконец мне стало скучно, и я снова направилась к Фрэнки.
Сказала, что раньше была журналистом,
Что мне надоели эти его рамки и стенки,
Он сказал: "Помню", и выдал мне пропуск в Ад.
Он всегда понимал. Даже больше, чем я хотела сказать.
Побывала и там. Чем-то смахивает на больницу.
Черти пустят к больным, если будет с собой наличка.
Повидала комнаты с тоннами сигарет,
Без единой спички.
И закрытых там ребят.
Ты бы видел как они по углам сидят!
Их ломает не хуже тех, кто сидел на коксе.
Эти, кстати, выстроены в ряд,
И тюремщики им выламывают кости.
Упадут на колени - на ноги ставят опять.
Знаешь, в Ад интересно зайти и понаблюдать.
Но вот быть там совсем не прикольно.
В некоторых местах просто месива грязи и крови.
Никакого огня - тот еще лепрозорий.
Оказалось, не только Рай или Ад бывают.
Фрэнки распорядился - меня везде пропускают.
Есть и между-около, пара других измерений.
Но в Раю интересней, если к другим заглядывать.
Это можно всем. Кто прижился на Диком западе,
Кто в Австралии. Есть застрявшие в средневековьи,
Есть живущие исключительно в восьмидесятые.
У них вечно долбит рок. Иногда прихожу к ним по вечерам,
Они славные ребята.
Напиваются живой водой, курят облака.
Здесь не нужен секс, не бывает табака
И это нормально.
Просто нам это не нужно, и даже в крайнем
Мы всегда сможем любить друг друга без желания плоти.
Покажется странным, но здесь не бывает боли.
Не ревнуй, дорогой. Я-то буду ждать тебя.
Я, конечно, потом приходила к нему.
Предложила ему написать статью
Или целый проект. Только мой и его.
Про все, что здесь происходит.
Он все слушал и улыбался,
И, конечно же, дал добро.
И вот я сижу над этим письмом,
Дорогой!
Вся моя загробная жизнь
У тебя теперь на ладони.
В газете, конечно, решат, что ты ненормальный.
Но если издашь книгу - решат, что гений.
Не забудь про хороший маркетинг.
И меня вспоминать.
Иногда, просто так, проставляя автографы на обложках.
Я заканчиваю. Не забудь накормить кошку.
Я люблю тебя, дорогой.
Ты знаешь.
P.S. отдала на проверку Фрэнки.
Он так много смеялся... и поставил печать.
Разрешил отправлять.
Сказал, что я молодец.
Он первый, кто здесь мне близок стал наконец.
Мной не гордился никто из тех, кого я при жизни знала...
Меня так давно никто не хвалил.
Лишь он,
И когда-то
Мама.