Всем большой привет!
Сегодня стартует ВТОРОЙ ТУР ГОЛОСОВАНИЯ!
Представляю вам участников прошедших во второй тур и приславших мне работы:
@Zelig
@YellowFellow
@Washington
@Seattle
@avraamk
@vbredu
@Beethoven
@Shaman87
@Khasanov
Обращаю внимание, что работы на конкурс, представленные ниже в своей очередности не совпадают с очередностью списка участников. Прошу в комментариях не делать предположения и не ванговать кто где, и чей стиль написания проглядывается. Уважаемые участники, прошу вас, не подсказывать читателям и не просить проголосовать за вашу работу, в том числе в личных сообщениях. Давайте будем честными перед самими собой. Голосовать за самого себя можно, но не очень интересно.
Стиль авторов сохранен.
Читаем, выбираем любимое и голосуем!
1.
Шел человек, один из миллионов, серая личность, жертва социального гнета, мученик бетонных стен. Он жил и рос в этой среде, на его жизненном пути встречалось горе и счастье, радость и разлука. Он был одинок, каким и чувствовал себя, не смотря на обилие друзей и родственников, на наличие любви. Прикурив сигарету, он присел на одинокую скамью, стоявшую на заснеженной аллее. Атмосфера была прекрасна и добра к рассуждению. Шел его любимый снег, именно такой – хлопьями. Огромные снежинки ложились на его ладонь и медленно таяли, все замирало в немой тишине и лишь таяние снега создавало необозримый тон сравнимый с музыкой ветра.
Думал он о многом, так же, как и путешествовал по бескрайней степи, вспоминая дом, в котором вырос, в котором обрел разум и влияние мыслить, странная идея, влияние мысли на что либо. Он верил, что мысль материальна и доступна каждому! Каждый может сотворить свое маленькое чудо, только лишь подумав о нем!
В жизни маленький Шаман, еще не осознавая своего признания, (как и все) получал отказы, знал признание, верил, искренне верил в свое чудо! Он не желал получить чудо извне! Он думал о том, что может делать чудеса сам! И мысли его, то омрачались разочарованием, то искрились поддержкой и он понимал, что чудо, которого он ждет в другом! В глазах матери исполненных гордостью, в победах брата, в слезах бабушки - от увиденного, его маленьких побед! От платка подаренного некогда девочкой, которой, с нелепостью в глазах, предлагал донести портфель.
Он понимал с возрастом, что чудо, то маленькое чудо хранится в сердце каждого и выражается в радости от увиденного, почувствованного, от покупки новых джинс, от увиденного весеннего солнышка, от цветения пионов.
Он понимал все это с возрастом. Порой сидя, после очередной неудачи и сетуя на судьбу, но это была показуха, это был спектакль, чтобы его считали нормальным.
Жара, стены бетонной коробки словно плавились под напором температуры, но был выход! Мама отправляла его на каникулы в деревню. Где буйство фантазии играло на просторах некошеных полей и пыль дорог, в которой утопали ноги по щиколотку, окутывала и не обжигала. Конечно, маленький шаман мечтал о славе и признании и в том возрасте не мог понять, что в грубом мире это связано с деньгами, кровью и развратом. Ему хотелось своей, маленькой славы, своего маленького признания, своих маленьких побед и его семья позволяла ему развиваться и делать выбор, от чего он был счастлив и мог с легкостью учиться на своих и чужих ошибках. Позже он стал излагать мысли на бумаге, которая терпела все и была своего рода судьей и слушателем и так до того времени пока малыш не подрос.
2.
Встречаются Толстый и Тонкий.
- Хочу стать миллионером. Хочу, чтобы пришла ко мне слава и известность, но не знаю, как это сделать? - говорит Тонкий.
- Хм, нет ничего проще. Увольняйся с работы, скажи, что у тебя отказ почек. Затем выбирайся из своего дома, и вали в степь. Там, в самую жару постой под палящим солнцем. Причем голый совсем стой, все сними, майку, куртку, джинсы, носки. Нужно отказаться от всего. Только платок захвати, пот со лба вытирать. И пионов охапку возьми. Высуши их. Подожги и развей на ветру. И стой так три дня.
- А что потом?
- Потом все будет очень просто. Тебе будет дано послание. Мысль. Ты сам вдруг поймешь, что ты никакая не жертва обстоятельств, системы и государства. В том, что ты никто виновен только ты сам. Ты признаешь свою вину и поедешь обратно в город усталый, но счастливый.
- А дальше?
- Слушай. Ну вот вернешься ты домой. Возьмешь ручку, бумагу. Начеркаешь кучку непонятных слов на бумаге. Возможно там будет и признание в любви какой-нибудь милой девушке. И...
- И потом будет мне счастье?
- Нет, ну какое счастье? Потом ты возьмешь свою записульку и порвешь ее на мелкие кусочки. Затем вернешься сюда и вот тогда я рассажу тебе как быть миллионером.
3.
Я помню, как впервые выбирал цветы для тебя. Мне пришлось долго их искать, ведь я хотел, чтоб букет выглядел как признание. Продавщица с хитрой ухмылкой поглядывала на меня, пока наконец не спросила: "Значит не знаешь, какие ей нравятся?" Признаваться не хотелось, потому я твердо ткнул на красные пионы. Продавщица посмеивалась, пока их заворачивала.
Я не угадал с пионами. Ты любишь тюльпаны. Всё же я обрадовался, что подарил их тебе, когда ты вдруг сказала: "А знаешь, на языке цветов пионы обозначают обещание долгого брака и совместного счастья". Сам того не понимая, я пообещал. Мы были совсем юными, но я отчетливо видел в ближайшем будущем наш дом, полный детишек.
Но время шло, взрослая жизнь рубила на части детские мечты холодным клинком повседневности. Юноша, некогда мечтавший о славе и богатстве, теперь искал денег хотя бы на новые джинсы. Какой девушке нужен такой нищеброд? А я так хотел уже жениться. В страхе получить от тебя отказ, я решился на отчаянные поступки. Натянув на лицо платок, я выходил на улицы ночного города, выискивая новую жертву для налета. Каждый раз, оставляя очередного избитого парня в подворотне и пересчитывая его деньги, я думал: "Как же много значит эта бумага! Хотя это просто бумага". Мой кошелек начал полниться вечер от вечера.
Но однажды мне не повезло. И только теперь я понимаю, каким был идиотом, когда боялся, что ты меня покинешь из-за нищеты. Ведь здесь, в моей родной деревне посреди степи, на жаре под палящими лучами солнца, всегда лежат рядом два красных пиона, что приносишь мне ты.
4.
Сжимая в руках бумаги, она сверлила меня взглядом. Я чувствовал себя жертвой, судьбу которой решает хищник. Отпустить? Поиграть? Сразу съесть? Уже пожалел, что принес свою работу к ней домой. Меня явно ожидала взбучка.
- Мы тебе платим не за эти сказки.
- Вы мне не платите – робко возмутился я.
- Молчать! – ее рык заставил меня вздрогнуть. Блин, вляпался...
- Я просила писать, как Чехов или Достоевский. Ладно, понимаю. Ты парень не большего ума, но это.. Это даже не Донцова.
- Мне просто захотелось поэкспериментировать со стилем.. – она махнула рукой на мои оправдания, и потянулась за сигаретой. Блин, плохой знак. От страха я чуть не обмочился в джинсы.
- Допустим.. Но почему ты не использовал все слова? Где “степь”, “слава”, “солнце”, “отказ”, “жара”, “пионы”?
- Они не подходили к моей истории, я решил…
- ТЫ решил, видите ли! Написано же русским языком - Используя ВСЕ указанные слова!
- Прости, мне подумалось..
- А ты не думай, ты пиши! Отказываюсь принимать такой текст. Тебе дали шанс поучаствовать в конкурсе, получить признание от пользователей ювижн, а ты его про… спустил в унитаз.
Меня трясло. Дрожащей рукой, я достал платок из кармана и вытер лоб. Все это время она не отрывала глаз от моей потной рожи.
- Хорошо. Сделаю вид, что не читала. У тебя есть время до пятницы исправить эту белиберду.
Я выбежал из ее дома, вне себя от счастья. Все могло закончиться намного хуже…
5.
Солнце палило нещадно, словно бы мстило этой земле за давние грешки. Мужчина очнулся с неутолимой жаждой, от которой у него кружилась голова. Он готов был поклясться, что его язык сейчас мало чем отличался от песка, на котором он лежал. Попытавшись прийти в себя, он огляделся по сторонам, но всё, что он видел это лишь бесконечная степь. Никаких признаков жизни, кроме, разве что, случайно попавшегося в поле зрения перекати-поля. Мужчина попытался встать, но слабость в ногах не позволила ему осуществить задуманное. Что происходит? Что он здесь делает? Почему его рубашка разодрана? «Похоже на амнезию», подумал про себя обессиливший человек.
- Чертовщина, - выругался мужчина вслух, вновь упав на колени при попытке встать.
Ему всё же удалось подняться на ноги, хоть он по-прежнему не чувствовал уверенности в своих двоих, но и оставаться здесь не имело смысла, того и глядишь можно схлопотать солнечный удар. Он нащупал в карманах потёртых джинсов старый платок, которым мужчина попытался стереть неизвестно откуда взявшуюся и уже запёкшуюся кровь с рук и шеи.
Решив попытаться разобраться со своей головой и проблемами с памятью, как только выберется из этой чудовищной безлюдной местности, он отправился в путь. Побрёл мужчина наугад в надежде, что ему просто повезёт. Невольная прогулка значительно затянулась. У него на руках не было часов, не говоря уже про мобильник. «Носил ли я вообще часы? Чёрт, ничего не помню», мужчина в очередной раз выругался, попутно вытирая накопившийся на лбу пот.
Он во что бы то ни стало мечтал добраться до признаков человечества до того, как стемнеет, потому как перспектива ночевать под открытом небом ему определённым образом не льстила. Не успел он об этом подумать, как на горизонте появился слегка обветшалый, но совершенно точно не заброшенный дом. Мужчина не мог поверить своим глазам, но это было также реально, как его присутствие в этом мире.
- Впустите, пожалуйста, впустите! – он стучался в дверь, что было сил, а их уже оставалось совсем немного.
Входная дверь распахнулась, на пороге странника ожидала девушка кавказской, как подумал мужчина, национальности. Она загадочно улыбнулась и пригласила новоявленного гостя в дом.
- Вы даже не испугались меня? Не спросили, почему я в крови…Можно, пожалуйста, воды, - недоумение мужчины соседствовало с бессилием.
- У меня есть ружьё на всякий случай, - спокойно ответила хозяйка дома, протягивая собеседнику ковш с водой. – И вы не выглядите опасным.
- Красивые пионы, - отметил, как бы между прочим гость, зафиксировав свой взгляд на стоявших на столе цветах.
- Что же с вами приключилось? Жертва обстоятельств? – она поставила на плиту кастрюлю.
- Да…, наверное, можно сказать и так. Ещё эта чёртова жара…
- Середина июля, чего же вы хотели? – сказала не без улыбки копошащаяся на кухне девушка.
- Знаете, если честно, я ничего не помню, ни как оказался в этой степи, ни почему на мне кровь…. Очень надеюсь, что это не человеческая кровь… - мужчина осёкся на полуслове.
- На ваше счастье вы нашли мой дом. Думаю, вы можете считать себя счастливчиком! – её большие глаза выражали подлинную радость.
- Да уж…
- Сейчас угощу вас супчиком. Отказ не принимается!
- Благодарю, вы столь гостеприимны, хотя могли бы и не пустить меня на порог.
- Не бросать же несчастного в беде.
- Разрешите мне умыться, а то неловко чувствую себя в компании с такой девушкой, как вы, - это не было лестью, как только он пришёл в себя, он сразу же разглядел в её чертах лица и стройной талии, не просто спасительницу, но действительно представительницу прекрасного пола.
- Разумеется, вон по тому коридору и налево, - хозяйка, даже если и обратила внимание на комплимент странника, не подала виду.
Мужчина, уже заметно приободрившийся, хоть и до сих пор непонимающий происходящего, только зашёл в ванную комнату, как в его голове начали мелькать какие-то странные картины. Пионы, та девушка, кровь…много крови…. Длились эти видения считанные секунды, но мужчина был уверен, что это были не просто какие-то хаотичные картинки, а воспоминания. С этим ощущением он вернулся на кухню, где его уже поджидал ароматный куриный суп.
- Кушать подано, любезнейший! – девушка по-прежнему была внешне беззаботной.
- Мы знакомы?
- Что? – в глазах хозяйки отчётливо читалось недоумение.
- Кажется, я начинаю что-то вспоминать…и там была ты! – мужчина очевидно был возбуждён новыми обстоятельствами сегодняшнего дня.
- Мне кажется, вы бредите, кушайте лучше, да отдохните. Быть может завтра к вам вернётся память и всё такое, - она была невозмутима.
- Действительно, может вы и правы. Но эти пионы! Я точно видел их раньше.
- Слава богу, что цветы очень похожи друга на друга, вы так не думаете?
- Ну, разумеется, но тем не менее я видел эти цветы, - не успел он произнести это, как очередная порция видений нахлынула на него сокрушительным потоком. – Вот опять. Как же раскалывается голова!
- Таблетку?
- Нет, можно, пожалуйста, карандаш и бумагу, кажется я умею рисовать…
Девушка, немного порыскав в дальней комнате, отыскала альбомный лист и простой карандаш, провалявшийся без действия уже долгие годы. Она с небольшим сомнением дала принадлежности для рисунка своему гостю. Он молча принялся к иллюстрациям своих видений. Штрих за штрихом на бумаге вырисовывались силуэты самого художника, принявшей его девушки, пионов на столе. Одна деталь сразу бросилась в глаза хозяйке дома – нож, с которого очевидно капала кровь, в руках мужчины, а сверху её собственные руки. Вместе они на рисунке стояли над человеческим телом.
- Что ты можешь сказать на этот счёт? Может хватит меня считать идиотом? – мужчина уже совсем вышел из себя.
- Ну, что же, хочешь признания? Ты уже был здесь ранее…, - девушка вновь загадочно улыбнулась. - И придёшь снова…
6.
Сидя дома, находясь в полу-бреду, строчил признание в интернете
Эндорфин, как морфин, залил мозг фантазиями в букете
Ума не приложу, как жертвой стал, даря ожерелье
Отчего, зачем и почему писал про пионы и ухаживание
Солнце-жара, был платок, рыдал навзрыд
Возбуждал, грешил, страдал, к***л в совок
И зафейлил свое счастье
Рифмовал квадратами, в джинсах на одной ноге кантри танцевал
Все бестолку, читатель, ты бы знал
Доверял, дремал, дышал, и тут "Останемся друзьями"
Не выразить мои чувства на бумаге словами
Оказался в одном ряду
С ее котом, с медведем плюшевым, с тропическим фикусом в саду
В степи погиб росток моей любви, не осталось надежд
Голaя любовь обречена замерзнуть без одежд
Не спал совсем, ее не ждал, но осознал
Не бывает счастья в Интернете
Отказ, мрак, зима и холод
Глубже только грусть, печаль и дно
Кому-то достанется слава
Сливаю раунд, стих г****
7.
Прежде, чем ты меня покинешь, я хочу сделать признание.
Я не ищу славы героя твоего сердца и смирился с отказом с твоей стороны. Не переживай, жизнь моя
продолжится — лишь солнце погаснет. Но ты меня знаешь: я не буду истерично рыдать, сжимая мокрый от
слёз и соплей платок и строя из себя жертву, или крушить мебель в доме, выкрикивая оскорбления.
Пионы моих чувств вянут, и как же это всё банально звучит!
Скоро наступит летняя жара, когда влюблённые парочки обычно начинают путешествовать и познавать своё
счастье друг в друге, а я останусь один. Над голой степью моей души будет выть призрак ушедшей любви, а
свинцовая плоть неба будет кровоточить и плакать солёным гноем. И только бумага примет всю эту боль,
стерпит, она её впитает и безмолвно поймёт, как и я понимаю всё это. Но у меня есть последняя просьба к
тебе. Постирай мои джинсы.
8.
---------Степное солнце---------
Герман обливался потом и нес свое молодое тело к Реке. Молодое тело тащило в себе жалкие кровоточащие остатки души, обильно разбавленные порцией дешевой водки на последней остановке, в знаменитой придорожной кафешке "Карлыгаш".
Сюда Герман добрался на попутке, слез за плотиной у карлыгашки, где принял порцию в себя, и килограмм дешевого пойла взял с собой. Закурил, взвалил рюкзак на спину, взял сверток с удочками, перешел трассу и по тропинке в скалах вышел в степь. Отсюда несколько километров до бархана и там - спуск к Реке.
Сколько Герман себя помнил, Река всегда была с ним. С дедом, с отцом, а потом один - он уезжал сюда искать ответы, нес в жертву Реке свою радость и горе, искал истину. Река была его храмом и сумасшедшим домом, умела слушать и ночами отвечала Герману, раскрывая свои древние тайны и тайны звездного неба над собой.
Сегодня он шел к Реке, потому что идти больше было некуда. Если бы он не пришел сюда сегодня - он бы умер. Сегодня ему было плохо, как никогда.
В мае в степи всегда жарко, особенно жара дает себя чувствовать на подходе, на длинном бархане, это самая трудная часть пути. Груз за спиной тянет вниз, платок, повязанный от пыли, забивается песком и потом, старые джинсы липнут к телу как нессова шкура. Мозг плавится, а глотка просит пива, но получает напильник из пыли и жары.
Германовы мысли текут медленно и тупо, как и всю последнюю неделю, проведенную в угаре после Айгериного отказа.
"Нахрен. Иди ты нахрен, Степное Солнце. В пизду так жить. Иди ты нахрен, Айгера."
Слабый ветерок не может освежить его голову и огромные степные маки, пышные и яркие, с головками почти как у пионов - не радуют его и не дарят надежду.
"Нахрен."
Последние три года Айгера, его Степное Солнце, была смыслом его существования. Поступив вместе в колледж, они с первого дня стали лучшими друзьями. Вернее, он стал ее лучшим другом, а она была для него солнцем, степным и диким, с высокими скулами и длинными ногами, идеально переходившими в лучшую в мире задницу. Солнцем с копной густых и толстых черных волос, какие бывают только у карагандинских казашек, солнцем с глазами с египетских фресок.
Фредндзона плотно поглотила Германа и хлюпнула у него над головой. Хлюпнула тем громче, чем быстрее Айгера стала встречаться со всеми подряд.
Три года жизни Германа прошли в угаре Айгериных романов с другими парнями. Он был ее лучшим другом, ему она плакалась и жаловалась, он иногда возил ее на свидания к другим, и пару раз занимал ей денег на аборты.
В прошлые выходные он решился. Они ехали большой компанией к другу на дачу, Айгера была свободна, и Герман готовил свое признание, понимая, что так продолжаться больше не может. Накануне, бухой, пытался написать его на бумаге, но ничего не выходило, не было у него такого таланта.
С утра загрузились и поехали, он, Айгера, их однокурсница Анька-Подорва и два друга Германа (все звали его - Немец), студенты политеха. На месте - шашлык, много пива и водка, и постоянно кто-то мешал Герману поговорить с Солнцем. До вечера Герман так и не решился, и только ночью, когда все были в последней степени накаченности - он подошел к ней с разговором. Она курила свои длинные Эссе, была в стельку пьяна и красива как никогда. От нее всегда пахло сексом, Герман знал, что она шлюха, и именно это ему нравилось.
Дальше он плохо помнил.
Что-то тер ей, в горле пересохло, пытался закурить, потом полез целоваться и обнял, положив руки на попу.
- Немец, ты чо? - ладони Агеры мягко и настойчиво уперлись ему в грудь, - Ну хули ты все портишь? Иди вон Аньку лапай, она бухая давно...
Ее холодные и насмешливые глаза смотрели прямо в душу.
- Немец, ну нахера? Набухался? Это же я, Айгера, твое Степное Солнце? Ну, пиздуй к Аньке, она увидит нас - убьет потом меня... Пиздуй.
Через полчаса Герман из соседней комнаты слушал стук кровати о стену и Айгерины стоны. Студент политеха был добросовестным и пахал всю ночь, не сбавляя ритма и темпа. А через стенку Герман так же ритмично стукался лбом об обои.
Его везли домой пьяным до безобразия, всю дорогу он пел матершиные песни и ребята улыбались - Немец всегда был душой компании....
Бархан кончался. Ноги медленно загребали песок. Мысли растворялись в бескрайности неба и улетали все выше и выше.
"Вся моя жизнь, вся моя кровь, вся слава и все счастье этого мира - такое нелепое, смешное и никчемное говно... Нахуй это все без Степного Солнца?
Нахрен. Нахрен так жить."
Безжалостное степное солнце поднималось все выше, разливая свой свет и тепло по степи и по всему миру, и не было ему, великому и могучему солнцу, дела до маленькой фигурки на бархане, ползшей к неверным бликам воды. В пекле этого солнца умирали и рождались миллионы, и в этом пекле умирал и рождался Герман.
Он шел к Реке.
9.
Эффект попутчика.
Загудел свисток и поезд тронулся.
***
На обратном пути мне было не по себе. Я пыталась не думать о сыне. Я ничего не могла поделать, и самым разумным было отвлечься. За последние одиннадцать лет я привыкла быть взвешенной и холодной. Быть слабой и женственной - про*бала я такую роскошь.
Поезд набрал ход. Я вспоминала и ворошила то, о чем думаю каждую ночь: будь я поумнее, подави свои желания, - не была бы совершена эта череда ошибок, и сейчас все могло быть по-другому. Что ж, время вспять не повернуть, и остается только вспоминать, порицать и ... оправдывать себя. Да, я до сих пор оправдываю себя.
Сигнал мобильного в этой части степи не ловил. Ехать было еще долго до дома и я взяла чужую газету, переворачивала страницы и бумага громко шелестела. Я не могла сосредоточиться ни на одном заголовке, они на совершенно разные темы. Фотографии к статьям сопровождались красноречивыми комментариями: "Признание и слава восходящей звезды", "До каких пор Америка будет всем врать?" и "Жара убила семью в пустыне". Нет, я не могу читать. Что это за газета вообще? Что за бред!
Все мысли о нем, об этом тринадцатилетнем ребенке. Из-за меня, дуры, он сейчас так несчастен. Мой мальчик, как тебе помочь? Забрать тебя с "Улана", но правильно ли это будет? Ты у меня мужественный, сильный и очень взрослый, и умоляешь не лишать тебя военного будущего: ты говоришь, что многие через это проходят. Но ты же плачешь сейчас!
Нет, не может материнское сердце биться спокойно, когда единственное чадо терпит подростковую дедовщину. Почему мужчины такие жестокие? Почему вам всегда нужна жертва: будь то мальчик младше вас или ваша жена? Что за кретины вы, мужчины? Вы - кретины по своему рождению. Нет в вас ничего человечного.
Поезд въехал в продолжительную дугу и солнце залило купе. Молодая пара напротив, как будто только сейчас заметила, что помимо них и их мобильных телефонов тут еще и я: подавленная депрессивная женщина, которая смотрит в окно, на нашу бескрайнюю желтизну и убогую природу.
Мне стало неловко перед ними и я вытерла слезы. Им, влюбленным подросткам, тоже стало неуютно из-за своего бесцеремонного поведения. Хотя, как иначе: они влюблены друг в друга, и весь мир вокруг них был просто фоном их чувств. А тут, напротив, в этом закрытом пространстве купе, сижу я. Я, которая, как минимум, сейчас выглядит странно.
Девушка взяла наушники, пачку сигарет и вышла. Ее мобильный был в кармане. Студент остался сидеть напротив.
- Извините, - всхлипнула я.
Парень пошарился в сумке, и вытащил оттуда носовой платок.
-У вас что-то случилось? - протянул мне его он.
Я увидела, что платок был не самым свежим, но отказ был бы как-то неуместным: поэтому я заглянула ему в глаза, протянула руку, взяла кусочек этой розовой ткани и вытерла ею слезы. Я никогда не ношу платков, и, тем более, не плачу на людях.
-Извините, - снова сказала я.
Я хотела, чтобы он вышел. О чем с ним говорить, с этим прыщавым юнцом?
-Хотите чаю? Или воды может? - молодой человек хотел меня как-то поддержать.
Я хотела было сказать нет, но поняла, что действительно хочу чаю. Даже поймала себя на мысли, что он стал мне мил, и усмехнулась сама своей циничности. Он вышел и быстро пришёл с небольшим чайником кипятка, налил и вышел в коридор. Я немного побыла одна и уже перестала плакать. Минут через десять он снова зашел. Опять один. Даже через полузакрытую дверь купе я услышала музыку в наушниках его девушки. Она смотрела в окно.
Он сел напротив, налил кипятка себе и посмотрел на меня.
- Еще чаю?
- Да, пожалуйста.
Я сидела, и ждала пока немного остынет эта вода. Завораживающая красота легкого парового облачка над горячим стаканом, ритмичное постукивание колес или человек сидящий напротив - не знаю что именно, но меня что-то начало успокаивать.
-Что у вас случилось? - вдруг спросил парень.
Я была такая раздавленная, что мне казалось я нахожусь рядом со взрослым мудрым мужчиной на исповеди.
Я тяжело вздохнула и опустила сухой пакетик чая в кипяток. Вытащила и положила в пустой стакан. Ложка сахара. В этом молчании сделала глоток и начала свой рассказ.
***
Бл*дь, а сейчас вспоминаю все свои тогдашние сопли и если выложить все нормальным откровенным языком, то вкратце история такая: жила-была красавица, мозгов у нее было немного, впрочем, как и сейчас, впрочем как и у всех. Вышла, значит, замуж. Замуж за деньги вышла. Ну, вы-то поняли. Любила деньги и мужа - как источника этих денег. Родила. Тут, бл*дь, вспомнила, что женщина она и что, кроме денег и сына, еще кое-что ей оказывается надо. А надо было ей любви. И начала сосать у другого мужчины. Понравилось. Влюбилась. Ему приятно было сосать, не то что мужу. И к тому же, помимо своего хера, он ей еще и пионы дарил. Деньги дарил муж, пионы он. Сын растет. Все замечательно. Машину вот только новую хотела.
Вдруг, муж узнал, что хер у него оказывается плохо стоит или как-то не так он им пользуется. Он в эти подробности не стал вдаваться. Хотя очень удивился этому. Удивился так, что проведя короткие, но эффективные оперативно-следственные мероприятия, что включало жестокое избиение этой е*анушки, долго не думая, берет свой газовый пистолет, приезжает к любовнику жены.
На площадке вытащил пистолет. Посмотрел на него. Черный металл. Передернул засов. Засов щелкнул. Вставил за джинсы оружие. Позвонил в звонок. Поздоровался и переступил порог. Закрыл за собой дверь на замок и щеколду. Повернулся лицом, посмотрел на него. Увидел в глазах страх. Потом вытащил пистолет, вытянул вперед руку и нажал спусковой крючок.
Выстрел оглушает громким хлопком уши, ослепляет яркой вспышкой глаза, обжигает порохом лицо и бьет этой газовой струей прям в подбородок (мой муж занимался боксом). После выстрела встает над ним и видит его без сознания. Кашляет от газа. Открывает окна и проветривает прихожую. Идет на кухню. Находит водку и наливает 150 грамм. Снова кашляет. Запивает водой из под крана. Закрывает окна, возвращается в прихожую. Смотрит на обожженное лицо.
Что-то стонет он. И ногами шевелить начинает.
Потом ботинком поворачивает его голову набок, нагибается и прикладывает дуло пистолета к виску любовника. Стреляет. Один раз. Второй раз. Вывих кистевого сустава от отдачи оружия был очень красноречив. Впрочем, он ничего и не скрывал, мужиком потому что настоящим был. Его посадили по той самой статье.
"Статья 99. Убийство
...
2. Убийство:
5) совершенное с особой жестокостью;
.."
Потом, короче, через год, и его убили в тюрьме. У этой дуры, которая год назад вела самый необремененный образ жизни пошли несчастные годы. Ее сына унижают в военной школе-интернате, его там бьют и снимают это на камеру. Он все терпит, никого не сдает, так как это вроде как там нормально. Директор школы вдову душевно принял, сказал, что разберется, но намекнул, что мальчика не надо забирать и его ждет хорошее будущее. Да уж. Каким он может быть генералом, если его мундир курсанта запачкан его же кровью и слезами?
И вот сейчас эта вдова она сидит тут, перед вами, заплаканная, без денег и мужчины и с грузом проблем.
***
Вот такая история была рассказана этому молодому человеку. Я была словно на исповеди. Почему я так не люблю людей, почему я думаю, что они плохие, ведь даже простой парень в поезде может оказаться добрым человеком. Я поняла, если ты сама открытая, если ты любишь людей, то и они будут добры к тебе. Про то что люди злые - это миф. Человек - существо доброе и гуманное.
Все будет хорошо у меня, и у моего сына.
Поезд подъехал к моей станции, и он мне помог донести сумку до перрона. Я светилась, пожелала ему, его девушке, его родителям и его еще неродившимся детям простого человеческого счастья: быть здоровыми, быть вместе, любить друг друга и быть счастливым внутри себя. Конечно, он ничего не понял. Я крепко и по-матерински обняла его. Затем села в такси и поехала в пустую квартиру.
Все будет хорошо. Сын вырастет, станет офицером и женится. Получит квартиру, если все будет удачно складываться. Будут дети. Так и умирать нестрашно. А запачканный своей кровью и слезами мундир курсанта, никто даже это вспоминать не будет.
Спасибо, вам, молодые люди, спасибо, что увидела, как вы влюблены и счастливы, спасибо тебе, прыщавый юнец, что ты такой добрый человек. Любите друг друга и счастья всем нам!
Все будет хорошо у моего сына, скоро все исправится.
***
***
***
-Ты купила пиво? - спросил парень.
-Да, вот.
-Вот редкостная еб*нушка, да?
-Ага, - засмеялась девушка и добавила, - мне тоже открой.
***
Загудел свисток и поезд тронулся.
Всем большой-большой удачи и победы!
Не забывайте голосовать за Королев!
Голосование будет закрыто 26-го февраля 2016 года!
От души благодарю прекрасную @Enzo за созданные иллюстрации к конкурсным работам!
История конкурса: