В одном царстве, отдельно взятом государстве, жил-был, ел-пил, жрал-срал царь-государь, пьян был и весел, все куролесил...
Было одно лишь у царя бремя: в свободное от дрочки время - любил он слушать песни, но не понравится песня если, гуслями певцу - прям в темя!
А еще он стихи любил, но к несчастью, этот дебил, в бытность еще на царем, а царицею, упившись дурной водицею, всем поэтам бошки срубил.
Лишь один босяк-менестрель, спасся от секир и стрел, потому как все это время, извергал он не стихи, а семя, ну а попросту - дрочил, пострел...
А однажды он сидел на пне, пел стихи и играл на лютне, и вот так он всю ночь хуярил, что прослышали о том бояре, и притащили его к царю, ебнув пару раз по мотне.
И послушал царек его, кулаком подперев ебло, и понравилось царенку вдруг, что напел там ему наш друг: и слова и музон - два в одном, видно, знал он какой-то толк, хоть и тот был еще гондон.
И вошел тут цареныш в раж, и издал он такой указ: чтоб отныне и во веки веках, разговаривать только в стихах, и при этом еще и петь - а не то - в первый раз - плеть, а вдругорядь - плаха! Весь сказ!
Суров закон - но закон. И все было бы путем, если б не загвоздка эта - нет в стране ни одного поэта. Но видать, поэты-покойнички порасплескали семя - возрождалось помалу поэтическое племя. И по прошествии нескольких лет, жития от проклятых не стало, кажний третий - поэт .И притом еще так поют, что коровы не телятся. И молока не дают .
В обчем - народ ропчет. По-старому хочет. А палач плачет, а секиру точит...
(продолжение следует)