Пол (Паул) Верхувен, автор выдающихся жанровых лент с интеллектуальным и культурологическим подтекстом (особую ценность из которых представляют «Робот-полицейский», «Вспомнить все» и «Космический десант»), возвращается с картиной «Она» (Elle) с Изабель Юппер, европейская премьера которой намечена на конец мая. Блог «ФК», питающий к творчеству крупнейшего голландского режиссера глубочайшую симпатию и любовь, обращается к интервью, которое Верхувен в конце прошлого года дал изданию Indiewire. Ниже представляю свой смикшированный и слегка сокращенный свободный перевод-адаптацию интервью, в котором режиссер говорит о кино и о жизни
О своем новом фильме «Она»
Производство этого фильма было приятным и легким, потому что не было проблем с деньгами – продюсер Саид Бен Саид дал их. Даже не знаю, где он их достал. Впрочем, картина не такая уж и дорогая. Было здорово делать кино не про погони, экшн, ба-бах. Экшн здесь другого рода. Изабель Юппер в главной роли изумительна.
Отчасти это психологический триллер о женщине, которая подверглась насилию и разыскивает того, кто с ней это сделал. Фильм основан на книге, она на французском, поэтому не все в курсе, что там произойдет. И там совсем не то, чего можно ожидать.
О новой версии «Робокопа» и проблемах современных римейков
Римейк «Робота-полицейского» – неудачен, разумеется. Загвоздка в стиле и чувстве стиля. Если вы не понимаете стиль, вам не сделать хорошего фильма. В сиквелах нет понимания стиля – их создатели не понимают, что он возникает, только когда есть непринужденность, легкость пауз, необычность происходящего, переданная в гиперболизированной форме. У них этого нет, они пытаются копировать, исходя не из внутренних импульсов, а из установки: «Вот он сделал так, давайте сделаем что-то похожее». Так нельзя, вы должны изнутри чувствовать, что хотите самовыразиться тем или иным образом. Как это было у меня или сценариста Эда Ноймайера. Так получается, когда два человека работают вместе, вырабатывается определенный стиль. А когда другие пытаются это делать, они создают лишенную авторской печати копию комбинированного почерка – в данном случае Эда Ноймайера и моего. Тут происходит что-то, напоминающее шахматную партию: замени одного из игроков, и изменится все – настроение, звучание, все.
«Космический десант» («Звездный десант», 1997)
О восприятии «Космического десанта»
Фильм был разгромлен прессой как фашистское кино. Не была уловлена его суть: ваши герои – фашисты. Несомненно, книга Роберта Хайнлайна содержит милитаристский посыл, который мы, на самом деле, хотели подвергнуть обструкции. То есть мы экранизировали книгу, одновременно ее критикуя. Вы можете почувствовать это в гиперболизированности «телевизионных» вставок и общего месседжа «Вперед, в атаку!» Адекватно «Космический десант» был оценен только после 11 сентября, после разрушений. Людям пришлось понять этот фильм по-другому. Это было не пророчеством, а избражением того, что возможно в Америке.
О провале и частичной реабилитации «Шоугёлз»
Эта старая рана уже в зажила. Хорошо, что фильм получает больше признания сейчас, когда люди смотрят его совсем другими глазами, чем в то время, когда он был снят. Думаю ли я, что фильм лучше, чем его тогда оценили? О, да. Но это не значит, что я не вижу его недостатков. В частности, это касается сценария. Мне надо было настоять, чтобы он был полностью переписан.
«Шоугёлз» (1995)
Там была трудная ситуация, потому что мы собирались снимать картину «Крестоносцы» с Арнольдом Шварценеггером, но в последний момент выяснилось, что финансировавшая проект компания Carolco приближается к банкротству. Она была не в состоянии потянуть одновременно этот фильм и «Остров головорезов» Ренни Харлина. Обе картины имели бюджет в 100 миллионов долларов. Поэтому «Крестоносцам» внезапно дали отбой, все были в смятении, и мы решили обратиться к сценарию «Шоугёлз», приобретенному Марио Кассаром, главой Carolco. Ладно, сказали мы, займемся этим. У нас не было много времени на раздумья, так что мы просто сняли фильм. Теперь я понимаю, что нам стоило сделать из него детективную историю с убийством и нуарной атмосферой.
Фильм был хорошо принят только во Франции, где его сочли даже более высокохудожественным, чем он был на самом деле. Или более философским, чем он был. Или более политическим, чем он был. У французов бывает с этим перебор. Они тогда считали меня художником (auteur) и рассматривали фильм в контексте «Робота-полицейского». Конечно, в «Шоугёлз» есть гипертрофированные элементы, которые можно назвать ироничными или сатирическими. В нескольких интервью после провала фильма я говорил, что через 50 лет люди будут относиться к нему иначе. Я так сказал. Я думаю, что это выверенное, изящное кино с художественной, визуальной точки зрения.
О степени творческой свободы в Голливуде
После того, как я закончил «Невидимку», я почувствовал себя просто исполнителем студийного заказа. Я не мог придать фильму ощущение авторства, я попал в ловушку. Больших проблем, как с «Космическим десантом» или «Шоугёлз», с фильмом не было, но в нем не хватало авторского отпечатка. Через год или два я принял решение, что больше не буду снимать подобное кино. Если будет хороший, оригинальный научно-фантастический сюжет – возьмусь. «Невидимку» я не смог сделать более личным фильмом, он получился таким, каким его хотела видеть студия. У меня не было свободы.
Пол Верхувен, Шарон Стоун и Арнольд Шварценеггер на съемках фильма «Вспомнить все» (1990)
Раньше, когда я работал с Orion и Carolco – то есть главным образом с Майком Медавоем и Марио Кассаром – мне не мешали. «В «Основной инстинкт» я хочу Майкла Дугласа» или «Мне нужен Арнольд Шварценеггер» – вот и все, что выкладывалось на стол. Вот сценарий, вот Арнольд. Вот сценарий, вот Майкл. Тут без вариантов, но в остальном – свобода. Никто не подсматривает из-за твоего плеча, никто не заглядывает в твои записи. Ты снимаешь картину, они запускают ее в прокат, даже не обсуждая. Полная свобода художественного творчества – это то, что отличало Orion, который обанкротился, как и Carolco... Когда я работал над картинами «Черная книга» и «Она», я был снова свободен.
О трудности реализации кинопроектов в Европе
Конечно, трудно находить средства. У [американских] студий есть деньги, а тут их каждый раз приходится собирать – отсюда, оттуда. Вы берете их из всех возможных источников, чтобы получился необходимый бюджет. Это занимает год-два. За это время я успел написать три книги – одну об Иисусе и две о старом кино.
«Черная книга» (2006)
О том, почему он решил пойти получать «Золотую малину» за худший фильм и худшую режиссуру 1995 года
Я подумал, что было бы забавно туда сходить, потому что это был совершенно неожиданный поворот. Поначалу они не знали, что я пришел, потом узнали, и мне пришлось подниматься на подиум семь или восемь раз, чтобы принять приз. Он у них был только один – такая маленькая крашеная глиняная штуковина – так что мне пришлось несколько раз возвращать его им. Люди стали приходить все в больший и больший восторг, они аплодировали. Атмосфера, в сущности, была очень интересной.
О том, что он читает
Когда хочу расслабиться, читаю триллеры. Множество триллеров скандинавских авторов, все романы цикла «Девушка с татуировкой дракона» Стига Ларссона. Прочел три страницы новой книги, которую писал не он, и отложил. Она не на том уровне. Также читаю про политику, военные кампании, Ирак – всякое на исторические и политические темы.
На съемках фильма «Черная книга»
О том, какой бы роман в жанре триллера ему хотелось бы перенести на экран
Только один – «Остров проклятых». У меня есть ощущение, что этот фильм надо было делать по-другому. Скорсезе – по-настоящему интересный и сильный режиссер, но не могу сказать, что его экранизация так же хороша, как роман, который великолепен. Так что я был разочарован постановкой – или, скорее, тем, что ее осуществил не я.
О том, что больше всего огорчает в сегодняшних фильмах
Я поражен, насколько мало люди заинтересованы в реальном мире. Так много эскапизма и фантазий, а о мире мало что рассказывается. Почитав же газеты, видишь, как много всего происходит.
О современном терроризме и его отражении в кино
Мог бы я снять кино об ИГИЛ? Было бы очень трудно творчески реагировать на что-то столь запредельное. Требуется дистанция, чтобы взглянуть на явление с точки зрения возможностей драматического искусства. Бесполезно делать это слишком рано – никакого серьезного анализа произошедших событий, поскольку они все еще происходят. Я всегда предпочитаю рассматривать что-либо, отступив и дистанцировавшись.
«Космический десант»
Я уехал из Парижа за несколько дней до терактов [13 ноября 2015 года], но был здесь, когда произошло нападение на Charlie Hebdo. Город был охвачен суматохой, а теперь все еще хуже. Весь город в состоянии тревоги, наполнен страхом. Изабель Юппер описала мне это как кошмар...
В «Черной книге» мы на протяжении 20 лет работали с материалом, прежде чем определили способ, как это делать. Есть вся информация о том, что случилось в Голландии [во время Второй мировой войны], но чем больше информации, тем сложнее найти нужную форму. У нас ушло много времени, чтобы соединить все элементы. И я не думаю, что смогу это сделать сейчас по тематике, связанной с ИГИЛ. У меня нет дистанции. Завтра произойдет что-то еще, и это тоже нужно будет учитывать... Находиться посреди какого-либо процесса и делать его предметом художественного творчества – очень, очень трудно.
