«И, представьте себе, иголка была пятисантиметровая, большая! Вот как бывает – не заметила, села на неё, а она по сосудам до сердца уже дошла, чуть не проколола!», – рассказывает одна из бухгалтерш коллегам во время обеда. Коллеги дружно ойбайкают, продолжая жевать. Все сидят за небольшим столиком, прямо у окна, приставив стулья и подкатив кресла. На тарелках плов и салаты, родом из столовой. Пауза, перемотка, чай. Под конфетки обсуждают хвори и болезни, щедро отсыпанные им сознанием ипохондрика. Всё же женщины немолодые, лет через десять-пятнадцать на пенсию уже, стыдно им быть здоровыми.
Стук ложек о чашки, цветущий кактус, компьютерный гул. Закрываю файл, выхожу из кабинета, отстраняясь от заправляющейся бухгалтерии дверью. В коридоре пусто, лишь камера под потолком (инвентарный номер 49) провожает меня, будто облизывая мою спину цепким взглядом. Сорок девять шагов, скрип дверного доводчика – я стою на балконе. Делаю вид, что курю. Делаю вид, что смотрю, как полиэтиленовый пакет («Спасибо за покупку, приходите ещё!») летит в небо, летит к заоблачной стране свободе.
Он даже и не догадывается, что осядет в степи, запутавшись в ветреных играх и кустах. Осядет и распустится белым пластиковым цветком.