1
- И напоследок ещё одна забавная подробность. В том месте, где мы работали, стоит старый,
заброшенный колодец. Место это считается заколдованным, и местные жители боятся
туда ходить. Какие-то шарлатаны-эзотерики собрались там, провели какое-то
исследование и пришли к выводу, будто около колодца открылся временной канал,
через который можно переходить в прошлое и в будущее. Никто из нас этому,
конечно, не поверил.
Елена Николаева, руководительница экспедиции, кончила доклад. Участники конференции
стали обсуждать находки.
Пётр Резкин, самый молодой участник конференции, сидел молча. Он сосредоточенно рассматривал
черепа, каменные топоры и ножи, обрывки шкуры пещерного медведя. «А в нашем
музее есть ведь такая шкура», - подумал он.
Резкин посмотрел на череп первобытного человека. Точно такой же лежал на столе у Карынбаева,
когда тот доказывал ему, Резкину, верность своей теории. И тут ему в голову пришла
мысль, от которой он довольно улыбнулся и потёр руки. «Вот обрадуется Аргынхан
Арынбаевич этой находке! – подумал он. – А уж кандидатская мне за это точно
обеспечена!»
Через месяц из областного краеведческого музея исчезла шкура пещерного медведя. Воров искали
целый год, но так и не нашли.
А через полтора года после музейной пропажи у колодца, о котором уже вовсю гуляла слава
«канала времени», был найден ребёнок, завёрнутый в шкуру. Зоологическая
экспертиза показала, что шкура снята с пещерного медведя.
Шкура была немедленно сдана в краеведческий музей. А ребёнка, о котором все городские и
часть республиканских СМИ заявили как о «выходце из прошлого, взял на
воспитание Карынбаев – доктор биологических наук.
Ребёнок рос абсолютно здоровым, сильным, крепким. А надо сказать, что приёмный отец его
написал немало статей, «доказывавших» вырождение человеческого вида в
результате ослабления естественного отбора. Как же он был рад возможности
доказать это на деле! Статьи, доказывающие необходимость жёсткого рыночного
общества, стали появляться, как грибы после дождя. Только такое общество,
доказывали эти статьи, способно обеспечить полноценный естественный отбор. И
надо ли говорить, что неизменным их автором являлся Карынбаев.
Раньше ему возражали, что его теория противоречит элементарной логике и очевидным фактам.
Но теперь у него был аргумент – его Рузумбет! И на все возражения Карынбаев
отвечал: вот, смотрите, у меня воспитанник – выходец из прошлого, это доказано.
И растёт он без врачей, потому что гены здоровые.
2
Антонина Николаевна, учительница того класса, где должен был учиться Рузумбет, была
вызвана в гороно. Председатель гороно, Тараторкин, спросил:
- Как вам нравится ваша зарплата?
- На необходимое хватает, - ответила Антонина Николаевна. – А вот книгу новую чтобы
купить – нет, не купишь. К Интернету тоже хотелось бы подключиться. Больше мне
ни на что не нужно.
Антонина Николаевна говорила правду. Она действительно жила в квартире со старой
мебелью, но не испытывала от этого ни малейшего дискомфорта. Выходных костюмов
у неё было всего 4, причём последний она купила 5 лет назад. И поразительная
вещь: никто – ни коллеги Антонины Николаевны, ни её ученики, ни родители
учеников, даже самые завзятые сплетники – не обсуждал её гардероб. Наверно,
потому, что сама она от этого не испытывала ни малейшего неудобства.
- Есть возможность повысить вам зарплату, - сказал Тараторкин. – Так повысить, что
хватит вам не только на книги и Интернет.
- И что же я должна буду для этого сделать? – Антонина Николаевна уже подумала, что ей
предлагают перейти в недавно открытую школу, считающуюся элитной, и заранее
приготовила ответ. Но Тараторкин спросил:
- Вы знаете Рузумбета Карынбаева?
- Ну как же не знать! Его все знают.
- Так вот, вы должны будете индивидуально с ним заниматься. Кроме того, вы должны будете завышать
ему оценки. И, конечно, наш договор я обяжу вас хранить в тайне.
- Но почему об этом говорите мне вы? – удивилась Антонина Николаевна. – Почему не его отец?
- Этого вам лучше не знать, - жёстко отрезал Тараторкин. – Так согласны вы или нет?
- Мне надо подумать, - ответила Антонина Николаевна. Не могу я решать так – с бухты-барахты.
- Хорошо, думайте. Но только здесь! – отрезал Тараторкин и вышел.
Антонина Николаевна стала лихорадочно думать. Ясно, что её приглашают принять участие в
фальсификации. Она и раньше, читая про Рузумбета, понимала, что это – вымысел,
но чтобы за этим стояли власти – о таком она и подумать не могла.
Она хотела уже наотрез отказаться от предложения Тараторкина, но вспомнила, как 6 лет назад
таинственным образом исчезла врач, вышедшая из горздрава. Может быть, и ей
предлагали такое же соучастие? – подумала Антонина Николаевна. – И она отказалась?»
Нет, её не страшила перспектива быть убитой. Но ей очень хотелось понять, что
затеяла власть, и предупредить об этом народ. Она смутно догадывалась, что это
связано с чем-то антинародным, но с чем именно – понять пока не могла.
В комнату зашёл Тараторкин. Он посмотрел на Антонину Николаевну, поспешившую сделать
покорное выражение лица, и довольно улыбнулся.
- Ну что вы там надумали?
- Я согласна, - ответила Антонина Николаевна. – А можно узнать, сколько мне за это будут
платить?
Тараторкин назвал сумму, в 5 раз превышающую зарплату Антонины Николаевны, и добавил:
- А теперь необходимо обеспечить ваше молчание, - он протянул ей лист бумаги и ручку. –
Пишите под мою диктовку: «В моей смерти прошу никого не винить. Просто устала
от жизни". Написали? Дайте мне.
Тараторкин положил записку в ящик стола. Антонина Николаевна подумала: «Хорошо, что он от
меня вербальных клятв не потребовал. Противно было бы всё-таки нарушить».
3
Антонина Николаевна пришла домой смятённая. Машинально разделась. Хорошо ещё, что муж
(обыватель ещё тот!) сегодня ночует на даче – последний раз в году. Он принялся
бы её расспрашивать, ей пришлось бы придумывать на ходу. А лгать Антонина
Николаевна не любила, да в таком состоянии и не могла.
С детьми – другое дело. Их Антонина Николаевна смогла воспитать в своих понятиях. И Поля,
и Вася были дома. За ужином Антонина Николаевна сказала:
- Оказывается, история с Рузумбетом – обыкновенная фальсификация.
- Фальсификация, конечно, - сказала Поля. Я давно это подозреваю.
- Тоже мне – Америку открыла, - поддержал её Вася. – Это всем ясно, кто мало-мальски думает.
- Но сегодня я поняла, что за этой фальсификацией стоят власти. Сегодня меня вызвали в гороно,
предлагали индивидуально заниматься с Рузумбетом, завышать ему оценки. Я хотела
было отказаться, но подумала, что до дома в таком случае не дойду. Ту врача не
случайно ведь убили. Наверное, тоже что-то такое предлагали, и она отказалась.
Пришлось согласиться. Я хочу во что бы то ни стало разгадать эту загадку – кому
это нужно? И, если за этим стоит что-то антинародное, то мой гражданский долг
предупредить об этом людей.
Антонина Николаевна пытливо посмотрела на детей. Ей очень хотелось понять – поняли ли
они её? Сумела ли она объяснить им своё решение? Для неё это – своего рода
экзамен: сумела ли она привить своим детям свою систему ценностей?
- Знаешь, мама, - сказала Поля, - в «Нашей газете» много статей Карынбаева про Рузумбета,
в Казахстанской правде» есть несколько. Я тебе завтра с работы принесу.
Полю заставили на работе выписать официозные газеты, но домой она их не носила – из принципа… Антонина
Николаевна понимала, что Поля не права, что для успешной борьбы надо знать
врага, но не знала, как сказать об этом, чтобы не оскорбить дочь. И вот теперь
она сама поняла свою ошибку.
На другой день Поля принесла газеты. Дождавшись, когда отец сядет смотреть футбол, она дала газеты
матери. Антонина Николаевна в это время сидела над тетрадями, вычёркивая в них
ошибки. Бросив работу, она легла на диван с газетой в руках.
Прочитав все статьи Карынбаева, Антонина Николаевна встала и снова принялась за свою работу.
Когда она кончила проверять тетради, было уже за полночь. Муж уже спал. Легла и
она, но ей было не до сна. Надо было навести порядок в мыслях.
Антонина Николаевна поняла, что Карынбаев – социал-дарвинист. Такие люди считают, будто
в человеческом обществе должен действовать естественный отбор. Слабые и
неприспособленные к жизни люди должны, по их мнению, умирать, не оставляя
потомства. Капиталистический строй они считают идеальным, а социалистический обвиняют
в усиленном размножении «неполноценных». Как написал Карынбаев: «Когда я вижу
бомжей, испытываю сложное чувство. С одной стороны, по-человечески этих людей
жалко. Но, с другой стороны, они – люди с генами слабости. И они должны
вымереть, чтобы дать место сильным». Или вот ещё: «В социалистическом обществе
царила уравниловка. Были насильно попраны законы природы. Размножились слабые, глупые, к жизни
неприспособленные. Экономическая система позволяла им выживать и оставлять
потомство. А по закону компенсации, потомство у слабых больше. Поэтому в бедных
семьях всегда больше детей, чем в богатых». «В государствах Западной Европы
тысячелетиями накапливались здоровые гены, а теперь, из-за социального
законодательства, это грозит пойти насмарку».
Антонина Николаевна понимала, что изыскания Карынбаева служат для оправдания политики
власти. Власть боится открыто сказать, что её политика направлена против
бедных, в защиту богатых. И прибегает к услугам таких вот Карынбаевых –
беспартийных учёных и специалистов.
4
Придя домой из школы, Антонина Николаевна сразу включила компьютер. Пока он настраивался,
учительница успела переодеться. Сев за компьютер, она стала набирать статью.
Голова работала чётко и ясно. Сначала Антонина Николаевна описала разговор в гороно,
не забыв упомянуть о записке, оставленной Тараторкину. Потом она написала, для
чего власти это нужно. «Я сначала думала, - писала она, - что власть хочет
ввести антинародные меры в интересах богачей. Потом я поняла, что это нужно
власти ещё и для оправдания текущей политики».
Дальше следовало опровержение самой сущности социал-дарвинизма: «К человеку теория
Дарвина в принципе неприложима. Ведь, согласно ей, выживает не сильнейший, а
наиболее приспособленный к конкретной экологической нише. И те, кто мало
приспособлен, вовсе не обязательно вымирают. Они могут быть вытеснены в другую
экологическую нишу, где дать начало новому виду. Например, полевые воробьи,
неприспособленные к жизни в полях и лугах, переселились в деревни и дали начало
домовым воробьям. Антилопы, малоспособные наклоняться, дали начало окапи и
жирафам. Человекообразные обезьяны, менее приспособленные к жизни в лесах,
перешли в степи и дали начало нам, людям. К человеку это неприложимо, потому
что человек живёт в экологической нише, которую создаёт сам. Что же касается
того факта, что в бедных семьях больше детей, чем в богатых, то стоит за этим
вполне социальная причина. Богатые смотрят на детей, как на продолжение
собственности, и чтобы не дробить наследство, стараются заводить не больше
одного ребёнка».
Антонина иколаевна закончила статью, выключила компьютер. Внезапно она почувствовала
такую усталость, какую не чувствовала никогда. Не хотелось ни о чём думать. Не
раздеваясь, не разуваясь, повалилась она на кровать и заснула.
Проснулась она глубокой ночью. «Вот так бывает, когда на физическую усталость накладывается интеллектуальная
и эмоциональная», - подумала она. С этой мыслью она встала, разделась и легла
снова.
Надо было обдумать завтрашний урок. И Антонина Николаевна думала, какое пособие понесёт
завтра в школу, как будет объяснять, что такое проверочные слова, как решать
примеры столбиком, какие слова выделять интонацией в стихотворении «Родине»… О
деле с фальсификацией она не думала. Зачем, если и так всё ясно?
Встала Антонина Николаевна на час раньше. Пока одевалась-умывалась, проснулся муж и
спросил, что с ней случилось.
- Да так, ничего страшного. Просто устала, - ответила Антонина Николаевна. – Сегодня мне
надо будет выйти пораньше.
Вышла Антонина Николаевна действительно раньше. И отправилась в интернет-кафе. Она отправила
свою информацию во все известные ей оппозиционные, научные и околонаучные СМИ.
Вышла Антонина Николаевна из кафе с чувством выполненного долга. Ей вспомнились
слова из романа «Хроника семьи Куликовых»: «Люди молчат, пока не найдётся
первый смелый. За первым смелым никому не страшно». «Ну, теперь, наверное,
многие из тех, кого заставили сотрудничать, расскажут об этом», - подумала она.