- Уи нид зе трейн стейшн (Нам нужен вокзал), - словно мантру настойчиво повторял я.
После того, как мы спустились с эстакады аэропорта, нас окружила еще большая толпа таксистов. Они замкнули нас в плотное кольцо, словно сфинктер тинэйджера, и все разом что-то говорили, доверчиво заглядывали в глаза, раскачивали головами и проникновенно сокрушались. От всего этого воздух сотрясался несусветным галдежом, от которого моя голова была готова разорваться на части.
«Ж», чьи познания в английском начинались и заканчивались на фразе «Лондон из э капитал оф Грейт Бритн», также что-то без умолку мне говорил, задавал вопросы, просил о переводе, при этом изредка подпихивал мой бок пальцем, поднимая брови «домиком» и затравленно разглядывая аборигенов.
- Ви нид зе трейн ту Гоа (Нам нужен поезд до Гоа), - в десятый раз повторил я, все еще обращая внимание на необходимость расстановки артиклей (совсем скоро мне будет на них плевать). При этом, мое терпение начинало стремительно иссякать, а желанием было лишь вырваться из плотного кольца обступивших нас индусов, найти тихое место и перевести дух.
Один из индусов уверенно взял меня за руку и повел в сторону.
- Но нид трейн стейшн, май френд. Ве ю гоу? Гоа? Но проблем. Кам виз ми. (Не нужно вокзал, мой друг. Куда тебе? Гоа? Нет проблем. Иди со мной).
Тут другой индус схватил меня за вторую руку и потащил в противоположный конец улицы.
- Май френд. Зей ол лаерс. Траст ми, май френд. Ком виз ми. Трейн стейшн? Ноу проблем (Мой друг. Они все врут. Доверься мне, мой друг. Пойдем со мной. Вокзал? Нет проблем).
Как вы поняли, это был исключительный момент в наших с «Ж» жизнях, когда за какие-то считанные минуты у нас пропали все проблемы и появилось столь большое количество новых друзей. При этом, судя по лицам, словам и жестам, друзья эти были самые, что ни на есть честные и преданные. Ведь каждый из них проникновенно твердил, что только он нас не обманет, тогда как остальные были сплошь лжецы и прохвосты.
«Ж» также находился под прицелом индийского уличного маркетинга в исполнении пары колоритных индусов в развевающихся на жарком ветру цветных шароварах. В отличие от меня, он был в выигрышном положении, так как не понимал и слова, что ему говорили.
- Что он сказал? А? Переведи…, - то и дело обращался он ко мне.
- «Ж», какая разница, что он сказал. По ходу они все хотят нас кинуть.
- Что делать?
- Я не знаю. Сейчас придумаем, - бодро ответил я, тогда как уверенности во мне не набралось бы и капли.
Наконец, поддавшись на клятвенные обещания одного из таксисов довести нас до «трейн стейшн», мы водрузились на трехколесный желто-черный драндулет, адскую машину индуистского возмездия, грозу всех индийских городов - так называемую «моторикшу». Проигравшие охоту на наши свежие туристические тушки оставшиеся таксисты, остались позади, пока мы отдалялись от перекрестка на гремящей, изрыгающей сизый дым повозке.
Уже через пару минут, я понял, что господин «Ай ноу трейн стейшн, кам виз ми, траст ми, ноу проблем» (Я знаю вокзал, идем со мной, доверься мне, нет проблем) везет нас совсем не туда, куда следует. Вместо того, чтобы выехать на большую улицу и везти нас в сторону города, где по моим ощущениям должен быть мумбайский вокзал, мы свернули в переулок и поехали вглубь плотно застроенного одноэтажными хибарами района.
- Уэ ю гоу. Уи нид трейн стейшн (Куда ты едешь. Нам нужен вокзал), - упавшим голосом обратился я к водителю.
- Ват (Что?).
- Трейн стейшн, сити (мать твою) трейн стейш (городской вокзал), - уже кричал я.
Водитель остановил повозку, повернулся и непонимающе посмотрел мне в глаза.
- Трейн стейшн. Трейн!!! Андестанд?!! Трейн стейшн (Вокзал. Понимаешь? Вокзал!!!), - вопил я.
- Вот трейн стейшн? (Какой вокзал?) – невинно хлопая огромными ресницами, спросил он, добавив сакральное, - Ви гоу Гоа (Мы едем в Гоа).
Именно в этот момент я впервые явственно ощутил, как морщинистые руки старушки Индии сомкнулись вокруг моих яичек и принялись игриво подергивать ими. Я знал, что водитель все понимал и лишь притворялся «дурачком». Он также знал, что я знаю. Мы смотрели друг другу в глаза, и я догадывался, какие жалкими ничтожествами мы перед ним выглядели. Но мы были не на своей территории, и играть мы были вынуждены по его правилам. Поэтому я засунул свое негодование глубоко в основание кишок и вымученно улыбнулся. Он лучезарно улыбнулся в ответ.
- Ноу уори, май френд. Я хелп ю гоу Гоа. Ю пей ми туенти саузадн рупи энд ви гоу Гоа (Не волнуйся мой друг. Я помогу тебе. Заплати мне двадцать тысяч рупий, и я отвезу тебя в Гоа).
- Уот? (Что?), – не доверяя своему слуху, спросил я, ощущая как на смену негодованию, меня накрывает приступ истеричного веселья.
- Ай гоу Гоа фо ю (Я отвезу вас на Гоа), - с кристально чистой невозмутимостью ответил он.
- Хау? (Как?), - тут, вероятно, и мои брови, точно также как у «Ж», поднялись дыбом с положенного им анатомией места.
- Зис рикша (На вот этом драндулете), - он широким жестом рук обвел вокруг себя, словно обнимая свою железную лошадку.
Тут я решил покинуть ринг. Бой был проигран. Рефери, поднимал руку победителю. А я с позором удалился зализывать раны.
Обреченно откинувшись на сиденье и глубоко выдохнув, я перевел полученную информацию для «Ж».
- Он предлагает довести нас на его тарантайке до Гоа. За двадцать тысяч рупий.
- А это сколько? – спросил «Ж», переводя озабоченный взгляд от красот индийского гетто вокруг к улыбающемуся лицу предприимчивого индуса.
- Какая разница сколько? Это бред! Шестьсот километров пути на этом велосипеде с мотором?
- Так много?
- Да.
- А двадцать тысяч рупий это много?
- До фига. Около трехсот баксов. Лохотрон. Короче, мы выходим.
- Ноу (Нет), - крикнул я в лицо водителю, выбираясь из кабины.
- Уай? Гуд прайс (Почему? Хорошая цена), - вскрикнул индус, соорудив на лице гримасу неподдельного удивления.
Я с трудом сдержался, остановив на половине пути грязное ругательство в ответ на его вопрос, ограничившись лишь смачной репликой на русском языке, которую индус понять не мог.
- Уи гоу, - уверенно бросил ему я.
- Окей, окей, фифтин саузанд (Хорошо, хорошо, пятнадцать тысяч), - ответил он мне с гримассой человека, отдающего последнюю рубаху.
- Ноу (Нет), - коротко ответил я.
Мы выбрались из кабины и направились обратно в сторону аэропорта. Я боялся, что индус так просто нас не отпустит. Но видимо по выражению моего лица (а может он понял мою реплику на русском) он осознал, что бизнес с нами у него не сложится. Больше для приличия он некоторое время постоял на месте, выкрикивая нам вслед "Тен саузанд", "найн саузанд", "севен саузанд" (Десять тысяч, девять тысяч, семь тысяч), но вскоре завел двигатель и уехал прочь.
- Хоть денег за проезд не потребовал, - сказал «Ж», закуривая сигарету.
- За что? Мы проехали метров триста.
«Ж» покачал головой из стороны в сторону, почти на индийский манер. Я с удовлетворением отметил про себя, что «Ж» перешел из фазы неудержимого беспокойства в фазу умиротворенного «пофигизма». Для меня это было замечательной новостью. С самого нашего приземления в аэропорту Индиры Ганди в Дели, «Ж» представлял собой дрожащий всем корпусом аппарат, ежеминутно изрыгающий множество мелких несущественных вопросов, на которые мне приходилось отвечать. Теперь же некий предохранитель, заставлявший «Ж» беспокоится, видимо сломался от излишнего напряжения, и его сознание потекло размеренно, отдавшись прихотливым волнам всеиндийского хаоса.
- Дай и мне покурить, - сказал ему я.
- Ммм, - ответил он, глубоко затягиваясь и передавая мне пачку сигарет.
Мы положили наши рюкзаки на пыльный асфальт возле придорожного магазинчика. Тощий мужчина вышел из дверей лавки, заинтересованно посмотрел в нашу сторону, а потом выплеснул из помятого корыта черную жидкость прямо на середину дороги. Мимо проковыляла стая меланхоличных собак. Со стороны домов доносился запах острого кари. Индия медленно, но верно проникала в наши внутренности, заполняла поры и покрывала кожу…