Ермек Турсунов является не только одним из самых талантливых режиссеров Казахстана, но и активным публицистом, беспощадно вскрывающим язвы общества. Сейчас Ермек готовится представить в прокате свою третью картину - народную комедию - “Кемпiр”. Мне давно хотелось пообщаться с ним. Перед премьерой картины такой случай представился.
В ходе интервью Ермек Турсунов рассказал мне почему он решил снять комедию, как относится к кинотворчеству поп-звезд и недавней девальвации.
(в материале использованы фотографии со съемочной площадки фильма “Кемпiр”)
Я уже четыре месяца жду выхода вашего нового фильма. Им должна была стать завершающая часть вашей трилогии - “Кенже”. А почему вдруг вы решили выпустить комедию - “Кемпiр”?
- Я сам думал, что “Кенже” будем выпускать в прокат раньше, но у нас возникли проблемы с финансированием. Производство было остановлено на стадии пост-продакшна. Кстати, с этой недели оно расконсервировалось. “Кенже” - большая по географии и объему работы картина. Хорошо, если к осени она выйдет на экраны. Пока мы стояли, решили не тратить время впустую. Поступило предложение снять комедию. У нас собралась хорошая команда. Оператор Юрий Райский - большой мастер, он работал над такими фильмами, как “Формула любви”, “Орда”, сериалом “Бригада”. Актерская команда тоже достаточно сильная: Газиза Абдинабиева, Кадырбек Демесин, Асанали Ашимов, мой талисман - Ерболат Тогузаков . Сюжет был забавным - легкая комедия без юмора ниже пояса. Съемка проходила весело. Повезло с погодой. Было много натурных съемок, и погода почти не подводила. Картину сняли за 12 дней, но готовились к ней долго. Фильм снимали на казахском языке, а затем уже озвучили его по-русски.
Первые ваши картины – «Келiн», «Шал» можно отнести к жанру драмы. Это были философские притчи. В «Кенже», как я понял, должно быть больше экшена и элементы боевика, «Кемпир» - комедия? Почему вы решили перейти к более легким и популярным у массового зрителя жанрам?
- Я изначально ставил перед собой задачу поработать в разных жанрах. Когда ты хочешь что-то сказать, ты не можешь все время говорить в одном тоне. С улыбкой можно говорить и о серьезных вещах. Комедия - это не только смех ради смеха. К тому же качество сегодняшнего смеха лично меня не устраивает. Жанр комедии очень сильно потерял. Мы воспитывались на юморе Райкина, Жванецкого. А есть юмор не потребного уровня - петросяновский. Сама природа смеха очень деформировалась. В ситкомах тебе указывают, где нужно смеяться. Этот юмор напоминает мне выдавливание чирия.
Мне не нравится наше попугайничанье. Когда в России появился Comedy Club, через какое-то время подобное шоу появилось и у нас, если популярной становится программа “Наша Russia”, то у нас обязательно должна появится «Наша Казаша». У многих народов есть национальный юмор: грузинский, еврейский. Они умеют над собой смеяться. Казахи тоже когда-то умели это делать. Смех - это признак здоровья. Сейчас мы слишком серьезно к себе относимся, не допускаем шуток. А ведь это ущербность. С комплексами надо бороться, и я не назойливо предлагаю посмеяться над собой. А тут еще начался рост социального напряжения: девальвации, инфляции. Народ подавлен, и мне кажется, что эта комедия очень вовремя появляется. Под нее даже жанр придумали - народная комедия. Ну пускай будет так. Наверное, потому, что действие происходит на селе. В отношении контекста можно сказать, что в чем-то это повторение фильма “Любовь и голуби” по-казахски. Это мое представление о смехе. Попытка объединить всех. Там есть город и деревня, старики и молодые. Надеюсь каждый найдет в ней что-то для себя. По крайне мере на предварительных показах люди восприняли ее тепло.
Я слышал, что в вашем новом фильме, помимо известных и любимых нами актеров, снимутся не менее заметные личности – олигархи и банкиры. Является ли это элементом некого стеба или это просто ваши знакомые и друзья, которых вы хотели пригласить в картину?
- Это чистый стеб. Я хочу показать, что олигархи тоже люди. Над ними тоже можно смеяться. На самом деле я им благодарен, они смелые люди. Я обращался и к другим представителям бизнес элит из числа своих знакомых, но их самолюбие не дало сняться им в такой роли. Для этих людей, если уж играть, то играть Стива Джобса, а не продавца в секс-шопе. Если они смогли переступить через это, то значит они обладают самоиронией. К примеру банкир Жомарт Ертаев поет арию Мефистофеля “Люди гибнут за металл”. Кроме того, многие мои друзья имеют киношную внешность, так почему бы этим не воспользоваться?
Почему в названии всех ваших фильмов повторяется тема казахской семьи? Семья имеет большое значение лично для вас или это некий творческий подтекст?
- Я люблю односложные названия, отражающие суть картины. Мысль максимально суженная в одну точку. Что касается общей темы, мне кажется, ее выбор был естественным, ведь я делаю то, что хорошо знаю. Описывать родное всегда легче, меньше вероятность, что ты соврешь. В каком-то смысле все мы - одна большая семья. Моя “семья” состоит из разных ячеек. Трилогия - это три шага нашего развития. “Келiн” - это прошлое, “Шал” - настоящее, “Кенже” - моя попытка заглянуть в будущее. Даже в географии картин отражена эволюция этноса. В первом фильме действие происходит в горах, на Алтае, откуда мы все вышли. Во втором - драма разворачивается в степи. В “Кенже” главная локация - город. Три жанра: притча, драма и экшн. Но не просто экнш. В “Кенже” я пытаюсь выйти за рамки жанра. В мировом кино были такие удачные примеры, как “Крестный отец” и “Однажды в Америке”. В основу моего фильма заложена библейская история о противостоянии двух братьев.
В последнее время у нас появился тренд на фильмы, в создании которых участвуют не кинематографисты, а действующие или бывшие представители поп-сцены: певцы и продюсеры. Одновременно с вашей картиной выходит один из таких фильмов. Как вы относитесь к этому? Знаю, что вы достаточно негативно оцениваете уровень нашей современной музыкальной культуры?
- Обычно я не даю оценку работе своих коллег, но они мне не коллеги. Я же не выхожу петь. Я не ввожу в заблуждение своего зрителя, не держу его за быдло. Когда мерилом фильма становится касса, то это очень однобокий взгляд на вещи. У них это единственный взгляд.
Есть кино в изначальном понимании искусства, а есть все остальное. К этим вещам нельзя относиться серьезно. Я не расцениваю их как конкурентов, потому, что там бороться не с чем. Но это очень вредное явление, оно ведет к деградации вкуса и подменяет понятия. Дело художника - просвещать, поднимать с колен. А здесь наоборот - опускаются до их уровня. Чтобы разговаривать с бандерлогами на их языке, не нужно много ума, опыта, образования.
Я к этим вещам очень ревностно отношусь. Это не кино. Оно может пользоваться успехом, спекулировать на общем невежестве и зарабатывать на этом дивиденды. Но всегда остается за пределами критики.
Возвращаясь к теме жанров казахстанского кино. У нас сейчас снимается достаточно много фильмов, их количество растет, но как мне кажется, есть дефицит хорошего исторического кино. При этом интерес к истории большой, но не охвачены целые пласты, эпохи, множество личностей. Есть ограниченность тем, снимают в основном о борьбе с джунгарами. Не хотелось бы вам восполнить этот дефицит? Какие исторически картины было бы интересно снять? Есть ли в планах экранизация романа о султане Бейбарсе?
- На меня уже джунгар точно не осталось (смеется), всех перебили. Историческое кино - жанр очень дорогостоящий. Мы с Сергеем Бодровым полтора года пытались запустить фильм о Бейбарсе - “Мамлюк”. Объездили все арабские страны. Затратили около 200 тысяч долларов на сбор материала. Но в 2009 грянул кризис и работу пришлось свернуть. Второй раз к этой теме вернулись вместе с Тимуром Бекмамбетовым. Но тогда просто не сложилось. Проект еще живой, но для его реализации нужен большой бюджет - 40 миллионов. Сейчас у нас таких денег не найдешь.
Вообще, мне кажется, что исторический жанр в каком-то смысле себя изжил. Американцы все испортили, задав определенные лекала и шаблоны, которые уже успели приесться. Китайцы, европейцы - все просто копируют их. Когда на экраны выходили “Гладиатор” и “Троя” это было интересно, но сейчас эти фильмы стали предсказуемыми. А я не люблю повторяться. Нужно придумывать свои ходы.
А с каким историческим персонажем вам хотелось бы пообщаться лично, и что вы бы у него спросили?
Наверное, с Чингисханом. Хотелось бы попросить его оставить свитки, где было бы конкретно написано, что он не казах. Или наоборот. Тогда возможно наша интеллигенция отвлечется от этой темы и начнет спорить о более важных вещах.
Не могу не спросить про ваши открытые письма, которые имели большую популярность и много читателей, широко цитировались. Почему вы решили их написать? Ожидали ли такой реакции на них?
- Я ничего не делаю по заказу, я просто решил написать то, что думаю про эту долбанную девальвацию. Это как бы не мое дело - лезть в устройство государства, но я не мог остаться в стороне. Если правительство подбрасывает такую тему, то почему бы на нее не откликнуться. Куда бы я не приходил, все говорили об этом, от стариков до студентов. Я чувствую, что всех такая ситуация уже достала, а это очень опасно, учитывая, что сейчас творится на Украине. На самом деле, это был настоящий тупизм… Этот Келимбетов… Мне звонили из Астаны и говорили, что может быть я выбрал не тот момент для публикаций. Я ответил, что это они выбрали не удачное время для девальвации. Уберите его из телевизора! Спрячьте его на полтора - два месяца! Но нет же, он выходит и улыбается. Еще говорит, что радуется своей популярности. Честно говоря, такого **** я давно не видел. Вроде каждый день наблюдаем за ними по “Хабару”, там их целый парад и все же...
А вас обрадовал столь широкий отклик читателей?
- А чему тут радоваться? Обычная правда вызвала столь широкий резонанс. Это же кошмар! Я говорю им, что вас отымели, а они аплодируют. Мне звонило много известных и заметных личностей. Говорили, что внутренне поддерживают меня, но открыто никто ничего не сказал. Это только подтверждает предположение, насколько у нас все забитые. В мозге есть орган - гипоталамус. У нас он атрофировался. Люди разучились думать. Своим творчеством я пытаюсь его оживить.
Тон ваших двух писем показался мне достаточно пессимистичным. С одной стороны, вы говорите о том, что нам нужно самосовершенствоваться, а с другой - о факторах, мешающих этому. Говорите о том, что нужно наладить диалог с государством и сразу же пишите, почему такой диалог невозможен. Почему так?
- В нашем мире мало цивилизации. То, что мы ходим в брендовых вещах и ездим в дорогих автомобилях, еще не признак цивилизации. Мы ничего не производим. Все, что окружает нас: вещи, техника, продукты - все не наше. Поэтому нам не нужно выделываться, кого-то из себя строить. В этом мой пессимизм. Я пытаюсь достучаться до людей и сказать, что если мы не изменимся, то все так и останется. Нельзя полагаться и сетовать только на государство. Чем выше будет уровень населения, тем лучше будет государство. Я жил в США. Там любой бомж сознательно делает свой выбор и участвует в голосованиях…
А если бы вам предложили стать тем проводником информации от низов к верхам, войти в какой-нибудь общественный совет, вы согласились бы на это?
- Нет. Я избегаю коллективных писем, творческих союзов. Я не вижу ни одного здравого начала. Все эти организации инициированы какими-то указами. Мне не с кем выходить на дискуссию. Другое дело, что есть определенный круг людей, мнению которых я доверяю, но многие из них уже постарели или просто устали. Старая генерация уже ушла, а новая еще не появилась. Если такие люди объявятся, то с удовольствием.
А какие у вас планы на будущую деятельность? Какие картины хотели бы снять или выпустить в прокат? Будете ли выступать в качестве колумниста по острым проблемам, ведь у вас неплохо получается?
- Я не могу с уверенностью говорить о будущих планах, но есть несколько кинематографических проектов. Если получится, то буду и книжки писать. Если говорить о роли колумниста, то все зависит от случая. Если такая тема будет, то возможно, еще вернусь к этому, ведь я человек пера.