Лукпан Ахмедьяров, журналист, 38 лет
Они ждали меня в темноте, возле соседнего дома. Один стоял прислонившись к стене, второй сидел на корточках. В руках у меня был маленький фонарик, помню, еще, что заметив их, я отвел свет, потому что невежливо светить людям в лицо. Поравнявшись с парнями, я вдруг услышал, как один сказал второму: «Мынау гой» (Это он). Я обернулся, но было уже поздно. Чьи-то руки схватили меня сзади за воротник и практически сразу раздался выстрел.
Чертовски оглушительный звук – я отчетливо запомнил его и яркую вспышку, осветившую чью-то руку с пистолетом. Это был травматический пистолет «ОСА», на четыре заряда, с непомерно широким стволом. Я так быстро узнал его, потому что как раз накануне, за два-три дня до того, с редакционным фотографом заходил в оружейный магазин. Мы снимали травматические и газовые пистолеты для статьи о самообороне. Продавец подробно рассказывал о каждом, но мы почему-то долго рассматривали два травмата. Странный знак судьбы, или как это можно назвать – интуицией?
Все происходило стремительно, в считанные мгновения, так что удивительно, сколько событий может поместиться в доли секунд. После выстрела меня что-то больно ударило в висок, казалось, голова моя раскололась на части. Меня хватали за одежду, били по лицу, груди, пинали, а я, как ни странно, испытывал что-то вроде возмущения и удивления. Я не мог поверить в то, что это происходит со мной! И только осознав, начал уворачиваться от ударов.
Мы дрались молча – почему – я не могу объяснить до сих пор. Почему я не кричал, не звал на помощь? Не знаю. Мои противники тоже действовали безмолвно, и со стороны мы, наверное, выглядели странно. Но нас никто не видел. Вокруг была кромешная тьма, только вдали, перед нашим домом тускло светился подъездный фонарь. Я сосредоточился на этой светлой точке, изловчился и изо всех сил рванул к ней. Но сделал только пару шагов – в этот момент прозвучал второй выстрел. Пуля попала мне в локоть. Я от боли схватился за сустав и присел. Тут меня догнали и продолжили бить.
А я, уже не обращая внимания на удары, не пытаясь отвечать, стал двигаться в сторону света, таща бандитов волоком на себе. Так мы преодолели 10-12 метров, я был недалеко от цели, как споткнулся и вместе с одним из нападавших повалился на землю. В это время второй подбегал и бил меня одной рукой. Я еще подумал, что парень как-то странно дерется, мне было непонятно, почему он бьет только одной рукой. Когда тот, что лежал на земле, замешкался и ослабил хватку, я почти на четвереньках бросился бежать в сторону подъезда – не своего, а самого дальнего, единственного откуда исходил свет.
До него было 15-20 метров, по пути я опять споткнулся, с моей ноги слетела обувь – резиновые тапки-вьетнамки – быстро поднявшись, я обернулся, в уверенности, что за мной гонятся, но это было не так. Тот, что упал со мной, только поднимался с земли. Я успел увидеть, что он был молод, одет в темную спортивную куртку с капюшоном, из под которого выдавался скошенный назад подбородок, и опущенные вниз, как на театральной маске трагика, уголки губ. Мы смотрели друг на друга меньше секунды, так же безмолвно, как до этого дрались. Никто из нас так и не произнес ни звука. Вскочив на ноги, парень, против моего ожидания, бросился не в мою, а противоположную сторону. И скрылся в темноте.
А я забежал в освещенный подъезд дома, там стояли парень с девушкой – девушка начала истошно кричать. В это мгновение, как будто от крика, мою голову пронзила страшная боль. Ощущение, что ее разрубили топором на части. Но сильнее боли оказалось чувство ужаса, потому что когда я схватился за висок, пальцы не нащупали костей черепа. Я чувствовал какую-то мокрую мешанину из волос и кусочков костей, и все. От боли согнувшись пополам, я увидел, как на пол струями стекает кровь.
Некоторое время таращился, как она заливает все вокруг, и только потом до меня дошло, что это моя кровь. Но почему ее так много? Тут я вспомнил «однорукого» бандита и понял, что он бил ножом. Я выпрямился, хотел разглядеть свои раны, но в подъезде было темно, и я решил выйти на улицу под свет фонаря. Однако ноги уже не держали меня, а когда я упал на четвереньки, начали отказывать и руки. Сил не осталось. Накатила тошнота. Страшным было ощущение слабости в груди, мне не хватало сил вдохнуть воздух. И я медленно стал заваливаться на бок, отрешенно думая, что хорошо бы не коснуться развороченным виском грязной земли.
Тут начали выходить соседи. Меня подняли с земли, переложили на скамейку. Вокруг стал собираться народ. Меня расспрашивали, но выяснилось, что я едва могу говорить из-за сильной одышки. Я напоминал рыбу, лежащую на земле и бессильно разевающую рот. Когда я выдыхал, на груди слева что-то булькало, пузырилось, как будто изнутри кто-то надувал меня воздухом. Мне пробили легкое. Э-э, плохи дела, подумал я, когда жена, за которой сбегали соседи, едва увидев меня, стала медленно оседать на землю. Она все спрашивала: «Кто это?! Почему?!» Я не знал – понимал только, что это связано с моей работой. Поэтому попросил соседа найти в телефоне контакт своего главного редактора, Тамары Еслямовой. Все что я смог сообщить ей – выдохнуть: Тамара, на меня напали.
А потом приехали полицейские и задержавшаяся на пол-часа скорая. В карете скорой я еще грубо одернул жену, мешавшую своим плачем врачам – мне до сих пор жаль этого. А в больнице, когда меня вынесли на носилках, первое, что я увидел и услышал – вспышки фотоаппаратов и голос главреда. Мой вид, наверное, был ужасен, потому что Тамара сказала только одно слово, неожиданное в ее устах: «Бляяяя».
А сам я увидел себя первый раз после происшествия перед операцией, в отражении хирургического фонаря. И понял, почему девушка в подъезде так закричала. Моя голова с левой стороны была неестественно вогнута внутрь, кожа вокруг раны висела лоскутьями, а к волосам прилипли осколки костей. Но врачей в первую очередь беспокоила моя память. После операции, едва я пришел в себя, материализовавшаяся перед мутным взором медсестра спросила, что написано на ее бейджике. Я прочитал имя. В общем, у меня не было амнезии, я не сошел с ума и все еще мог читать. Это уже было неплохо. Так решил и врач, на вопрос которого – как ты себя чувствуешь? – я ответил, что для чувака с дырявой башкой, отлично. Если ты можешь шутить, то точно не помрешь, поставил он диагноз. И сообщил, что новость о покушении на журналиста Ахмедъярова идет по всем каналам, обо мне пишут газеты, а на улице ждет большая толпа народа – журналисты, правозащитники и сочувствующие.
В июле 2013 года преступники, совершившие нападение на известного журналиста - 26-летний Алмаз Батырхаиров, 24-летний Манарбек Акбулатов, а также организатор Асхат Тахамбетов и водитель Мурсалим Султангереев - были приговорены Западно-Казахстанским межрайонным уголовным судом к длительным срокам, 11 и 15 годам заключения. Имя заказчика преступления до сих пор не раскрыто.
ЧИТАЙТЕ ТАКЖЕ:
