Гастарбайтер и сержант.
Гастарбайтер киргиз и казахский сержант встретились в маленьком магазинчике, в благополучном, полуспальном районе Алматы, которую, в народе просто, по старому называют «погранучилище». Когда едешь в сторону Медеу, то она остается по правую сторону от проспекта Достык, бывшая улица Ленина. Там живут в основном бывшие военные и новые казахи которые смогли купить квартиры в не самом дорогом, но вполне престижном районе Алматы. Тихие улочки, заезд только с улочки Чайкиной, и то проезжая часть частично загорожена металлическим заграждением для пешехода, и чтобы машины не оставляли посетители кафе «У Афанасича». Так как здесь живут в основном отставные пенсионеры-пограничники и их жены, то порядок здесь поддерживают в основном жильцы, за чужой машиной бдят, следят чтобы во двор не заезжала всякая там чудо современной техники под общим названием - машина, которая приехала не ко двору. Везде шлагбаумы из вбитого в асфальт труб и старых шинн набитых камнями. Может по этой причине в этот район мало заезжают и ППС-ники, им просто некого или нечего ловить. Они заезжают только чтобы отоспаться, отключив свои рации в тени больших деревьев. Благо их пока не вырубили, но попытки захвата территории под благими намерениями проходят каждый год, район то престижный, а деревья только занимают места, на месте которых выросли бы небоскребы элитного жилья.
Магазинчик стоял во дворе, чтобы к нему подъехать, нужно было заехать за «Афанасичем», обогнув три, 3-х этажных желтых дома с одинаковыми номерами 50-х годов постройки, но с дробями. Проехать мусорку, затем снова повернуть направо вдоль пятиэтажки 70-го года постройки и только тогда можно упереться в это переделанное под торговое помещение ларек, именуемый как полноценный магазин. Магазин был так закрыт от посторонних глаз, что в этом помещении умудрились поставить и прилавки для разных товаров, стойку для разливного пива, даже игровой автомат. Посетителей было всегда мало, потому что со стороны проспекта Достык, что в тридцати шагах от этого магазина находилась другая торговая точка, большой магазин с более свежим ассортиментом товаров.
Сержант отсыпался со своим экипажем готовясь к ночному дежурству, работая в двух-трех местах, он постепенно привыкал ко сну в разном положений. Он мог спать на высоком барном стуле, положив голову на барную стойку, мог спать прислонившись к стене, а давить на храп, на заднем сиденье Лады было даже немного с комфортом. Он ещё не отоспался, когда старший экипажа, старлей послал его купить минеральной воды. Патрулем то работал всего три-четыре месяца, после армии работал в разных охранных организациях, где то платили мизер, где то вообще не платили. Потому что совсем крутые казахи не имели привычку платить, они привыкли что всё время им только дают, они то же давали, но только тем кто выше них, а отдавать даже в виде зарплат нижестоящим по социальной лестнице были не обязаны, потому что в этом государстве всё строилось по системе пирамиды чинопочитания. Блат-сват-куда-жекжат – это было не писанным законом, которая была всегда выше законов государства. Это было как законы предков, передающиеся из уста в уста, уважать старших, уважать акимов, уважать у кого есть всякие там красные корочки. Особенно в органах МВД «Жизнь по понятиям» прижилось, как в тюремных камерах, только здесь блатные не «воры в законе», а «воры вне закона». По закону то они должны были бы соблюдать эти законы и наблюдать, чтобы все неукоснительно исполняли разные буквы закона, а на деле они в основном нарушали всё что можно и становились ворами государственного кармана, даже не стеснялись залезать в карманы мелких людишек, вроде охранников. Устраиваясь на работу полицаем, приходилось платить дань начальству, чтобы устроиться в ППС, в зависимости от крыши нужно было заплатить от 1500 до 3000 зеленных бумажек, с изображением президентов США. Ещё есть помесячные поборы, еженедельные банно-купальные дни начальства. По понятиям полицай не должен платить с зарплаты, а должен уметь охотиться и зарабатывать на улице. Раз ему дали форму и автомат с бронежилетом, то он должен уметь находить источники дохода в разных местах. Конечно, инспекторам МАИ проще, у них волшебные палочки, магические знаки с неположенными поворотами и всевидящими радарами, которые высасывая денежки с карманов автовладельцев, перекочевывают в карманы МАИ-шников, мимо государственного кармана. Они талантливые и искусные переговорщики, договариваются с кем угодно, по одежде и по глазам определяют, сколько тенге в кармане у нарушителя ПДД. А когда нет таких магических средств, то приходится использовать служебное положение не корысти ради, а ради существования в определенной среде обитания и обретания. Постепенно он обретал навыками отбирания денег с гастарбайтеров, потому что они бесправные, с пьяных, потому что они нарушили закон и к тому же не помнят потом, сколько было в кармане. Иногда можно было пошманать богатеньких студентов, раньше было хорошо, можно было подбросить запрещенные препараты, потом начальство запретило, когда их самих начали сажать, за «подкидную» игру, но всякой там травки можно везде нарвать, главное не нарываться на разговор с папашами. Вот такой обученный и измученный от недосыпания сержант казах, 25-ти лет от роду зашел в магазин, полусонный и ещё плохо ориентируясь в пространстве.
В магазине была продавщица лет 30-ти с близлежащего аула и один покупатель, в виде молодого человека, обыкновенной аульно-колхозной внешности, в черном синтетическом трико и хлопчатобумажной футболке, на босую ногу одеты тапочки, типа – определи какого цвета. Ему было то же лет 25-27, худой, сухощаво-жилистый, среднего азиатского роста, с короткой стрижкой. Сперва полусонный сержант не обратил внимания, но когда, купив пиво и сигареты молодой человек заговорил по казахский с понятным мягким киргизским акцентом, сержант мгновенно встрепенулся, его сердце заколотилось учащенно, он как охотник который учуял добычу принялся оценивать обстановку. Потихоньку приблизился и встал рядом, когда киргиз вытащил из кармана денежки в виде нескольких двух и пятитысячных купюр, то понял что удача ему улыбнулась и он то же улыбнулся, приветливо мигнул продавщице.
Они даже не взглянули в глаза друг друга, но поняли, что это судьба, что они притянулись как охотник и жертва. Быть может их предки, когда то, так же охотились друг на друга в сибирской тайге. Когда киргизы жили за великим озером Байкол, что означало богатое озеро, вдоль великой реки Енесай, что было для них материнской рекой и могущественные найманы, которые до появления Чингисхана шугали все окрестные курени в великой монгольской степи за Алтаем.
Мельком кинув взгляд на появившегося нового посетителя киргиз понял, что полицейская форма означает беду, а то что этот ещё и не офицер, а просто сержант означало удвоенную опасность. Сержант это как унтер офицер, ему еще не дали звезды на погоны, но он и не рядовой, значить уже болен или заражен «звездными болезнями». Он тоскливо сутулился, хотел стать незаметным и неприметным, но было уже поздно. Лихорадочно продумывая план отступления , он быстро сгреб сдачу, взял прозрачный пакет с пивом и сигаретами и выругал себя за то что не послушался друга. Его друг, они были с одного аила, сидел в машине у каракалпака Руслана. Они только сегодня закончили штукатурку в коттедже возле Зеленого базара, и получили оплату за вычетом комиссионных Руслана. Руслан находил для них работу, потом вызывал по телефону, они оформляли визу на три месяца и их встречали уже в Алматы, отвозили на объект, в город они выходили только по особой необходимости или по окончания всех работ. Хотя Руслан и был с Каракалпакстана, но уже перешел стадию оралманства и имел статус гражданина РК. Даже имея удостоверение РК, он был как второсортный в рабочей иерархии большого мегаполиса, а гастарбайтеры были уже третьего сорта, почти бесправные. По этой причине над ними всегда были их пастухи. Каракалпаки сами нанимались намного дешевле, чем рабочие с Алматинского пригорода, а уже тем кто под ними, доставались сущие тиынки. За два месяца киргиз Жолдыбой , отштукатурив около 500м2 заработал всего то 40 тысяч тенге, остальные удержали за еду, проживание в сыром помещении, и за лежанку из 50 мм-го пенопласта, размером 2х1м. Он был рад и этому, когда сегодня получил расчёт, ведь иногда встречались такие хозяева, которые вообще ничего не платили, а вызывали ППС и просто отдавали их другому хозяину. Его друг Алтынбай сидел в машине, он ведь предупреждал: не ходи никуда, доедем в свою Алексеевку, там возле дачного магазина попьешь и пива и накуришься вдоволь.
Нет, ему захотелось выпить именно сегодня, когда появились деньги, он почувствовал себя немного увереннее, уже представлял, как приедет с деньгами и как обрадуются его родные, что он вернулся живым и здоровым и к тому же при деньгах. А здесь нарисовался этот полицай, за городом можно было бы договориться на 1000-2000 тенге и разошлись бы с миром, а в центре города он не знал таксу ментов и судорожно стал придумывать план отхода. Уже по русский попрощавшись с продавщицей, он постарался потихоньку выйти и не хлопая дверью удалиться из этого капкана.
Сержант купил воду, быстро рассчитался и вдогонку гастарб-киргизу вышел из магазина. Киргиз хлопая тапками, почти бегом удалялся в сторону желтых домов, там во дворе дома 123\1 стояла машина Руслана. Он прошел уже полпути, когда почувствовал напористое дыхание настигающего сержанта.
- Ей токта, кайда барасын?
- Не, я иду домой, - стараясь быть, как можно спокойным, произнес Жолдыбой.
- Документы покажи, или пойдем в машину ,- произнес сержант, уже уверенным голосом.
Киргиз уже не знал что делать, если идти к машине Руслана, то и его напарника накроют, а сдаваться одному было тоже неприятно. Было уже нечего делать, он решил разыграть бедного и непонимающего ничего.
- Ага, отпустите меня, у меня с документами в порядке, я приехал в гости, завтра уеду домой.
Сержант молча повел его в сторону машины ППС, открыл заднюю дверь и усадил киргиза возле старшего лейтенанта. Дальше была долгая игра, промывания мозга, политическо-просветительская беседа, даже о вреде революционных настроений была прочитана лекция, нудным старлеем, которая продолжалось в течении трех-пяти часов. Киргиза поймали в районе 3-х часов, выпустили на развязке Талгаро-Кульжинского тракта около 7 часов, дав на дорогу 200 тенге. Он как пьяный сидел и старался осмыслить происшедшее, в кармане денег уже не было, хоть старую сотку оставили при нём. Слезы текли по почерневшим и исхудавшим щекам ручьем. Плакал он беззвучно, затем встал и пристроился к череде голосующихся возле дороги жидкой толпе таких же как он рабочего люду. В это время сержант получал благодарность от своего старлея:
- Маладец, найман, сегодня можем работать как нам хочется, я отметился у майора.
- У, вредный Дулат, наверное половину к себе в карман положил,- подумал про себя сержант из рода Талдыкурганских Найманов. За рулем сидел Албанец, молчаливый и безучастный, он знал свое дело, и свою долю всегда получал до последнего тенге. Майор был Аргыном, чтобы от него не прятали излишки денег, он всегда составлял экипаж из разных родов. И это политика пока не дала сбоя.