Метафизика как начало философской техники
Данный цикл лекций задумывался для того, чтобы облегчить понимание того, что мы обозначили туманным словосочетанием «симургетика встречи». Я, вопреки заведённому обычаю, не буду начинать с разъяснения значения данного словосочетания, а постараюсь в ближайшем будущем последовательно развернуть некоторые идеи, которые, если получиться, необходимо выведут нас к пониманию того, что может быть само собой названо «симургетикой встречи».
Я бы сегодня хотел начать с прояснения того, как мы осуществляем мышление. Или можно выразить эту задачу в виде вопроса: что мы делаем, когда говорим, что мыслим?
Практически всё, о чём пойдёт речь, можно извлечь из опыта самонаблюдения без посторонней помощи, но с помощью будет гораздо легче. Помогать нам будут философы, а точнее то, что от них осталось — их опыт, их опыт самонаблюдения.
Для начала проведём топографическую разметку. Большинство согласиться со мной, что мы помещаем наши мысли и представления в голову, куда-то за глаза, скорее всего в лобную часть головы. То о чём мы мыслим, а стараемся мы мыслить о том, что считаем реальностью, обычно помещается вне нас, а точнее с внешней стороны от глаз и от границ тела. Можно сказать, что именно глаза (о других органах восприятия мы задумываемся реже) являются границей внутреннего и внешнего, границей меня и реальности. Конечно это обусловлено опытом восприятия. То, что мы воспринимаем находится на другом конце воображаемого отрезка, соединяющего того, кто воспринимает и того, что воспринимается.
Но мы способны иметь дело не только с расположенными на той стороне отрезка реально существующими предметами, но и с их образами, которые называем представлениями. Мы можем представить то, чего перед нашим взором в данный момент не находится и может быть даже не может находится. Именно представления для большинства людей и есть то, чем заполнена наша голова.
Значит, учитывая то, что глаза являются границей и одновременно посредником между внутренним и внешним, если мы захотим рассмотреть предмет реальности, то должны его иметь перед глазами. Но если мы захотели рассмотреть не предмет, а его представление, то что нам нужно сделать, чтобы оно оказалось перед глазами? Ответ очевиден: развернуть глаза внутрь. Именно так и предлагал делать Платон.
Итак, если развернуть глаза внутрь, то окажешься перед представлением, а не перед предметом. Заметим, что представление всё равно будет «перед», перед глазами. Но это ещё и значит, что само отношение воспринимающего и воспринимаемого останется прежним — они будут располагаться по разные стороны соединяющего их отрезка.
Отсюда следует два вывода: первый — в восприятии, равно как и в мысленном представлении неустранимо присутствует противопоставление на воспринимающего и воспринимаемое (представляющего и представляемое); второй — то, что воспринимается/представляется всегда находится перед тем, кто воспринимает/представляет.
Теперь двинемся дальше. Вспомним какой-либо случай, когда человеку необходимо сориентироваться где бы то ни было. Допустим, такой человек обладает только способностью воспринимать. Для того, чтобы ориентировка была возможной, ему потребуется занять такое место в окружающей среде, которое даст ему возможность обзора этой самой среды. Если говорить об ориентировке на местности, то лучшее место — какая-либо возвышенность. Допустим далее, что человек наделён помимо способности к восприятию, ещё и способностью к представлению. Тогда человеку возможно будет только представить своё расположение относительно предметов окружающей среды и он сможет сориентироваться. Желательно при этом, чтобы человек смог представить как можно больше таких предметов в их сорасположении, а в совершенстве — всё, что возможно, тогда этот человек сможет сориентироваться везде, где бы он ни находился. Другими словами, такой человек должен стать всевидящим или всепредставляющим (паноптикумом или всевидящим оком).
Вообразим, что стать всевидящим и всепредставляющим возможно, тогда такой человек, а может и не человек, но какое-то другое воспринимающее или представляющее существо окажется «перед» тем, что он воспринимает/представляет, а значит и «вне» его. Другими словами, он будет находится в месте вненаходимости, а если точнее, то вне и перед всем.
Способность оказываться в представлении перед всем или вне всего и есть способность мыслить. А сам способ мыслить именно так получил название «метафизика».
Метафизика начинается с рассмотрения предмета из точки пред-ставления, самой удобной из которых является точка вненаходимости. Однако, это ещё не есть в полном смысле философствование, но скорее умозрение, которое не отличимо или трудно отличимо от ясновидения. Исторические изыскания свидетельствуют, что первые мудрецы были по преимуществу ясновидцами или ведунами. Чтобы убедиться в этом, можно, к примеру. обратиться к дошедшему до нас тексту сочинения «О природе» Парменида.
Сейчас мы провели топографическую разметку и определили, где «находится» внутреннее и внешнее, тот кто представляет и то, что представляется. Но что интереснее всего, саму разметку мы так же сделали пред-ставлением. Можно сказать, что мы представили представление о чём-то или стали рассматривать то, как мы что-либо рассматриваем/представляем. Этот простейший акт известен под названием «рефлексия». Считается, что именно рефлексия есть настоящее начало философствования. Другими словами, тогда и только тогда, когда человек делает предметом своего рассмотрения то, как он что-либо рассматривает он совершает по-настоящему философский акт и тем самым отличается от ясновидца.
Однако рефлексируя или осуществляя действия рефлексии философствующий всё равно остаётся в метафизическом положении, но уже по отношению к своим действиям восприятия и представления. И вот здесь мы неизбежно будем сталкиваться с основополагающей проблемой доверия к тому, кто осуществляет восприятие или представление. Зададимся вопросом, гарантирует ли тому, кто в своём представлении занял точку вненаходимости, восприятие истины? Можно ли с этой воображаемой «вершины» обозреть Всё и усмотреть Истину? Ведь привилегированное положение вненаходимости может оказаться всего лишь плодом воображения и не более того. Получается, что стремящийся занять место вненаходимости воображает себя Богом, но гарантирует ли положение вненаходимости по-настоящему божественный статус?
Спор как способ превращения ясновидца в философствующего
Чтобы соблазн мании величия окончательно не похоронил надежды метафизика на истину он нуждается в способах защиты. Наиболее ближайшим и естественным способом защиты является вынесение собственного ясновидения на всеобщее обозрение и суд.
Первым из наиважнейших условий осуществления такой защиты метафизика от мании величия является речь, устная или письменная не имеет значения. Только посредством речи, само ясновидение и его итог — представления могут быть сделаны предметом всеобщего рассмотрения. Речь или проговаривание есть средство проявления ясновидения во вне, или способ его введения в круг людей. Только благодаря этому, личное ясновидение превращается в мнение, а ясновидящий осознаёт, что то, что ему видится, не более чем призрачная мнимость в ряду других мнимостей. Таким образом мнение, превращается в сомнение.
Но круг мнений как место их встречи и сравнения есть не только средство их уничижения, но и средство их возвеличивания. Так круг мнений превращается в место их соревнования.
Поэтому вторым из наиважнейших условий осуществления защиты от мании величия есть спор как соревнование речей.
Здесь стоит уточнить, что вынесение ясновидений в пространство общего рассмотрения само по себе не способно превратить какое бы то ни было ясновидение в мнение и заставить ясновидца сомневаться в его истинности. Скорее, это распаляет задор ясновидца, мнящего, что именно его видение окажется наиболее истинным. Можно даже предположить, что истинная цель сомнения не в уничижении собственной значимости ясновидца и значимости его видений, но именно в распалении задора претендента на достижение истинности. Сомнение тогда есть начало соревнования за право на истинность.
Соревнование предстаёт прежде всего как суд мнений. Суд не может обходится без правил, иначе судящие не смогут сравнить видения, представленные в виде мнений. Получается, что именно суд как процесс требует изобрести законы, которые принято именовать логикой. Ясновидец не нуждается в логике до тех пор, пока не решается судиться за право обладать истиной.
Что же из себя представляет логика? Произносящие на суде свои мнения ясновидцы делают это в виде суждений. Но для того, чтобы судить о чём-то, следует понять то, о чём собираешься судить(ся). Считается, что прежде чем спорить следует договориться о понятиях, чтобы соблюсти основной закон логики «А есть А» и не впасть в бессмыслицу, но не является ли сам спор условием достижения общего понимания или взаимопонимания? Благодаря тем, кто считает, что сначала нужно определиться с понятиями, прежде чем спорить, распространилось мнение, что понятие есть результат обобщения представлений. И это можно считать верным, если принять во внимание, что обобщение представлений не может быть ни чем иным как результатом спора, следовательно определение понятий есть именно результат взаимопонимания. Правда тогда, что спор должен пониматься не как соревнование мнений, а как общение в самом прямом смысле этого слова — нахождении общего или взаимопонимания. Рассмотрим подробнее эти два толкования спора.