Такие розовые, плотные и глянцевые, они никогда не казались мне привлекательными в достаточной степени, настолько, чтобы захотелось приостановить движение жизни и задержаться у их берегов. В воздухе висело что-то незнакомое, пугающее и пьянящее своей зловонностью. Безобразно желтые массивы пробегали подо мной, уплывали бледно-голубые островки. Я видела столько всего, я видела столько всего, я видела столько всего.. Крах империй и падение цивилизаций, возрождение искусства и робость первых начинаний, муки выбора, муки творчества, муки тоски и неразделенных чувств. Я как тень, как призрак всезнающего божества, тайный ангел-хранитель, невидимый свидетель сокровенного. Они думают, нас много, они думают, мы разные. Но это всегда лишь я, одна и только. Смешно, как они уверены в своем превосходстве над всей живой природой, как все время пытаются демонстрировать свое интеллектуальное величие. Но это не о тебе, конечно, не о тебе, о мастер. Я помню твой не эллинский, но совершенно благородный профиль, бездну синих глаз, от падения в которые останавливает лишь плотность прозрачных стекол, помню твои щегольские бабочки, шляпы и ботинки, помню твой вихляющий почерк, я помню все. И в этом океане пошлости, пустословия и жажды славы я всегда найду тебя, найду твой честный в своей простоте, умиротворяюще-серый дом. И останусь там навеки, что бы судьба мне ни уготовила.
Коллеги весь день жалуются на неё. Как что-то столь малое может доводить людей до такого сильного раздражения? Ты стоишь на стремянке и крепишь картонного футболиста, мимо проплывает шлейф чьих-то сладких духов, она летает над сентиментальной литературой. Над Прахом с его "Кофейнями", над Николосом Спарксом в пастельных обложках, над яркой Вильмонт, так сильно старающейся быть смешной и ироничной. Кружит над выкладкой с новинками, над кучей Кинга, над детской познавательной литературой. Она приземляется на сером толстеньком "Улиссе". Замирает. Потирает свои крохотные ручонки. Снова замирает, как будто притворяясь мертвой. Маленькая муха с отменным вкусом.
Ты замираешь над ней, не в силах пошевелиться. Что за святотатсво -- требовать от человека размазать муху по Джеймсу Джойсу?!