- Знаешь, хороших людей на свете, неизмеримо больше, чем мы можем себе представить. Это же так просто понять и принять. И вообще, доброты очень много, просто огромное количество этой доброты вокруг нас, ее можно увидеть и почувствовать без особых усилий, потому что она везде, как воздух, как небо, как песня, которую ты поешь с самого детства, она как мама, которая принимает тебя без условий и отдает все, не требуя ничего взамен и просто нужно настроиться на эту светлую волну и не отпускать ее до конца своей жизни. Ведь настоящая правда в том, что хороших и добрых людей становится все больше, потому что во всем мире происходит осознание того, что без добра просто невозможно жить, как без воздуха, неба и мамы. Ты слышишь, о чем я говорю?
Я сижу во дворе у Даниэля, хозяина крошечного сыроваренного хозяйства, где то в Нормандии, за огромным столом из ствола цельного дерева, врытого в землю под огромным дубом, и смотрю на заходящее солнце. Даниэль режет ножом, аккуратными движениями на себя, вытащенный из печи хлеб, прижимая его к груди искалеченной в аварии рукой, после чего складывает неровные ломти в плетеное блюдо, где уже лежат порезанные дольками луковицы и куски сыра от которых пахнет морем. Недалеко, чуть в низине, мерцает речка Муветт, берега которой заросли осокой и камышом и где мы час назад поставили рыболовные снасти, в надежде поймать самую вкусную на свете рыбу.
- И вот, -продолжает Даниэль, -посмотри какие ясные и чистые сегодня звезды, их уже видно, хотя солнце до конца еще не ушло, а значит завтра будет чудесный день и мы вытащим изумительную рыбу, которую зажарим к обеду и будем пить сидр, тот, который ты любишь, а значит все будет идти так, как нужно и как должно быть,- с улыбками, приветствиями, гостями, песнями и глаза наши будут радоваться, сердце наполняться добротой, а желудки –счастьем. И так будет продолжаться каждый день, пока ты будешь у меня в гостях. А потом ты уедешь, но я снова буду ждать тебя осенью, когда начнутся праздники урожаев, и вот тогда мы повеселимся по настоящему, повеселимся так, чтобы это передалось всем тем, кого мы любим и ценим, а таких, как ты сам понимаешь, наберется половина земного шара, как не крути. Но для начала, мы обязательно съездим в соседний городок и закажем оградку для Сильвии и пусть эта оградка, непременно будет небесно голубого цвета, который ей так нравился. Она, говорила, что не хочет ни надгробия, ни таблички, просто оградку и цветы, чтобы я помнил ее такой, какой она осталась в моем сердце, а не на фотографиях. И мы с тобой так и сделаем, сразу после того, как ты снова приедешь ко мне. Мы с ней многого не успели сказать друг другу, но каждый день, я, продолжаю говорить ей то, что тогда не успел сказать. А еще, знаешь, она ведь никогда не говорила мне «люблю», но разве это было важно? Я просто всегда видел и чувствовал, как она смотрит на меня, даже, когда думала, что я этого не замечаю. Она смотрела на меня и всегда улыбалась, словной солнечный лучик скользит по речной поверхности, вот как она улыбалась. Я потом долго думал, смогу ли описать мое ощущение того, как она относилась ко мне? И вот, знаешь, придумал. Это словно лежишь на зеленом лугу, среди травы, которая от ветерка щекочет тебе лицо и совсем не хочется вставать, потому что тепло, потому что не страшно лежать с закрытыми глазами, зная, что с тобой ничего не случиться и потому что ты чувствуешь, что она смотрит с улыбкой на тебя…
- Я не видел Даниэля два года, до этой нашей встречи, два года, в течение которых он успел жениться и потерять Сильвию. Все это время я очень хотел ее увидеть, потому что мне было безумно интересно посмотреть на девушку, которой так повезло выйти замуж за нашего друга. Просто Даниэль был чудесным человеком, добрым, наверное, чересчур добрым, искренним и необычайно честным. Он был настоящим и лучшим другом, которого только можно было себе представить. Но как оказалось, наоборот повезло Даниэлю. Об этом говорили все наши общие знакомые, да и все, кому посчастливилось, хоть раз увидеть Сильвию. Те несколько месяцев, которые они прожили вместе, сделали его самым счастливым человеком на свете. Представляете, кто то сделал счастливым Даниэля, который, как никто другой умел радоваться и ценить каждое мгновенье жизни и который очень тонко осознавал всю полноту слов-доброта и счастье…
Она умерла через восемь месяцев после свадьбы, тихо угасла за два дня, до конца не выпуская из рук искривленную кисть мужа…
Мы вдвоем сидели за огромным столом и смотрели на подмигивающие нам звезды, пили густое, как патока, коричневое вино, ели рассыпающийся в руках хлеб с кусочками твердого сыром, хрустели луковицами предварительно обмакнув их в крупную фиолетовую соль и молчали. А потом Даниэль улыбнулся и начал постукивать по столу, насвистывая какую то мелодию, а я налил нам по полному стаканчику и через полчаса, мы уже похлопывали друг друга по плечам, говорили о том, что завтра действительно будет чудесное утро, а потом будет солнечный день, будут новые встречи и новые впечатления, будет вкусная еда и нас ждем много радостных событий, да хотя бы потому, что вчера дочка соседей сказала «да» своему возлюбленному, а значит осенью будет свадьба и за столами соберется много хороших людей, который будут желать здоровья и счастья всем, всем, всем на свете и много других хороших людей будут делать тоже самое в разных уголках нашей земли….
Летом в Алма-Ату часто приходит невыносимая жара, спасаясь от которой, я забрел в одно из кафе по улице Курмангазы. Заказав чашку чаю, я почувствовал, как вздрогнул, телефон в кармане, принимая очередное сообщение. Знакомые писали, что Даниэль умер….
Я представил как он утром вышел на улицу, сел за свой огромный стол, налил себе молока, положил большую голову на здоровую руку и умер… Я перечитывал это сообщение и, вдруг, поймал себя на мысли, что не переживаю и не грущу так, как должен был бы грустить и переживать, при таких обстоятельствах. Может быть это случилось потому, что он как хороший и бесконечно добрый человек, не мог уйти просто так, не оставив в каждом, кто его знал, частичку своего непостижимого доброжелательного взгляда на мир, своего умения складывать в сердце мозаику из теплых и светлых красок. А может еще и потому, что, будучи от рождения немым, он научил нас понимать, чувствовать и разговаривать с ним так, словно нет невидимого порога между мыслями и их звуковым значением, он разговаривал сердцем, которому не нужны переводчики и потому что, иногда совсем не обязательны слова, чтобы понять хорошего и доброго человека.
А может еще, я не грустил так сильно, потому, что представил, как он лежит сейчас на зеленом лугу, морщась от щекочущей его лицо травы, смотрит на подмигивающие звезды и улыбается, зная, что его любовь где то рядом и что доброта, скоро станет самым главным словом на этой планете. А все потому, что хороших людей на земле, неизмеримо больше, чем мы можем себе представить. Это я вам точно говорю….