Год назад в интервью с Ренатом Салаватовым, дирижёром мировой известности, я получила так называемый карт-бланш, и теперь постоянно об этом вспоминаю:
«– Скажите, а вам приходилось работать над произведениями, у которых нет истории, и ее надо самому придумать?
– Конечно. Раньше я читал, что пишут музыковеды. Но ведь это тоже не первоисточник, это их интерпретации замысла автора.
– О, так значит мы, обычные слушатели, вполне можем и свою историю вообразить, слушая классику?
– Да. Никаких преград! Поэтому и столько вариантов, как сыграть. Тем более, если это не опера, слов нет...» И т.д.
Сегодня на концерте «Камерата Казахстана» я, чтобы понять, что же я слышу, стала просто записывать образы, которые приходят во время исполнения произведений. Загляните в мои блокнотные записи.
Сначала это были робкие «Нежно защебетали скрипки», «Клавесин отнёс в Средневековье» и кондовое «Отточенная ансамблевая игра радует слаженностью». Потом я рискнула написать чисто по-женски (мой же блокнот!): «После такой музыки хочется быть нежной, ходить на носочках и говорить тихим голосом-колокольчиком». Это был Фридрих Гендель, не-помню-название.
Потом был «Учитель танцев» Сатклифа. Пишу про первую часть: «Кажется, учитель был любителем менуэта, иногда строжился, иногда подбадривал: «Давай, давай!» Вторая часть: «Лирическая, даже драма какая-то чувствуется. Плавные линии, тёмный вечер, грусть. О чём грустит учитель танцев?» Третья часть: «Точки, перебирать ручками-ножками, ходить на цыпочках, всё более входя в раж, весёлое озорство, кураж, быстрое кружение в паре».
«Канцона для альта с оркестром» (Иван Хандошкин): «Напоминает городской романс».
«Простая симфония» Бенджамина Бриттена (в 4 частях):
1) Симфония простая, но эмоции сложные… Так-так, что же это? Побежали скрипки, покатили на лыжах виолончели, поскакал вприпрыжку, прихрамывая, за ними контрабас. «Все бегут, бегут, бегут...»
2) На цыпочках, иногда срываясь на топоток, опять побежали струнные, стараясь, чтобы не засекли, как есть, в ночных рубашонках. А тут – идут маршем военные, железно чеканя шаг. Опять на цыпочках помчались струнные детишки, любопытные, как котята, лёгкие, как воробушки. Догнали военных. И – спрятались. Успели.
3) Волны-волны, морские волны. Сумерки, непогода, тёмные воды накатывают на скалы, а вдали плывёт кораблик, и там кто-то, о ком сердце щемит. Тоска, тревога, страх за него. Море, как время, отдалило двоих.
У моряка же мысли простые: там, на берегу, ждёт меня любимая, её образ смягчает резкие морские ветра.
Шторм… Он с другими моряками борется с непогодой. А она чувствует, что он в опасности. Бежит на берег. Смотрит вдаль: «Где? Ну где ты?!»
Шторм стих. Чувство моряка, надежда на скорое свидание возрастает. И вот – наконец-то – он видит берег. И бегущую фигурку в светлом платье. И так хорошо на душе.
4) Похоже на конные скачки. Сначала укрощает коня, потом скачет, выделывает разные кренделя. Азарт, борьба со стихией – животным. Экстаз.
«Буранбель» (Артык Токсанбаев). Вот уже пошли современные казахстанские композиторы.
Дорога, конь, запряжённый в телегу, потом поезд, музыка прогрессивнее. Потом стремительные ролики. Джазовые такие ролики, кстати! Темп ускоряется. Вжик-вжик, туда-сюда движение: люди, машины, кони, поезда. Современный город живёт в ритме рок-н-ролла с джазовой обработкой. Наконец город засыпает. Зрители восторженно аплодируют. Ай, как мне нравится такая музыка.
Про «Сюиту» в 4 частях, Ровшен Непесов (пишу не о всех произведениях):
1) Унеслась. Эх, краткий миг блаженного нераздумья.
2) Этническое что-то. Армянское, азербайджанское?
Показалось даже что-то армянско-еврейское.
3) Тоже этническая. Голос чей-то, что-то рассказывает о жизни, о прошлом, жалуется, плачет скрипкой. Смиряется.
4) Еврейское, гуцульское (надо бы погуглить), армянское, весёлое. Плясовая. Так, что такое Ровшен Непесов. Может, молдованин? Зал окончательно потеплел, даже загоречел.
Ну вот как-то так. Это лишь часть записей. Убедилась: есть у нас классные казахстанские композиторы. И интерееесные… Спасибо «Камерата Казахстана», делают невозможное возможным – на наших современниках слушатели были более активны, чем на европейских классиках. Для меня это чудо и большой сюрприз.