Хохот. Эхом он разносится всюду. Кажется, что его раскаты сотрясают мир, но это не хохот, это небо огромными глыбами опадает на землю, плавящеюся от обжигающего дыхания дракона, что несет высоко над моей головой сумасшедшего, вознамерившегося разнести в клочья то, что еще вчера мы звали домом. Нас было семеро. Семь живых граней одной неуравновешенной личности. Еще вчера мы обсуждали, что и как нужно делать, а сегодня я перепрыгиваю через их обуглившееся трупы, уворачиваясь от осколков небесной тверди, угрожающих раздавить меня в любую секунду. Раскалённый воздух обжигает легкие, от сладковатого запаха горелой плоти ком подступает к горлу, но я не могу останавливаться. Я должен добраться до своего дома, до маяка на берегу вскипевшего моря, до Жёлтой Башни. Кожа моя словно осенняя листва, кровавыми ошметками слетает с тела, я уже не ощущаю ступней, но надо бежать. Прочь от безумца на драконе, прочь от этого хохота. Вот она Башня, вот дверь, но стоило мне дотянуться до спасительной ручки, как возмущенная Земля не выдержала больше грубого надругательства ее неблагодарного отпрыска. Трещины, словно ручьи расползаются во все стороны, ширясь и пожирая все на своём пути. Я чувствую боль этого мира, чувствую, как где-то глубоко его могучее сердце затихает. В отчаянной предсмертной агонии Земля разлетается на щепки, открывая истину: за тонкими стенами нашего уютного мира пряталась целая вселенная. Зияющая и ненасытная тьма, в которую меня уносило на клочке грязи вместе с моим маяком.
Так помнится мне тот день. Я единственный выживший, застрявший посреди безграничного ничего. Одиночество, холод и оглушающая тишина – всё, что у меня осталось. Сколько уже прошло? Неделя? Месяц? Год? Зачем часы там, откуда сбежало время. Одиночная камера размером с Вселенную. Но судьбе мало моего заключения, он мучает меня надеждами, присылая время от времени кусочки погибшего мира. Каждый из них, приближаясь издалека, зажигает слабый огонечек надежды в груди. Вот очередной ком грязи приближается, и сердце мое стучит всё чаще. А вдруг на нем есть кто-то? Вдруг выжил не я один? Но когда очередной пустой и безжизненной кусок почвы проплывает мимо меня, в моей голове раздаётся хохот, хохот безумца, заточившего меня в клетке наедине со мной.
Но сегодня всё иначе, потому что я слышу. Я снова слышу! Это легкий шепот, еле слышный, не могу ничего разобрать, но я вижу приближающийся кусочек былого, откуда со мной нечто говорит. Как же медленно. Словно маленький огонечек, что осторожно разрастается, летит ко мне осколок надежды. Ожидание невыносимо. В нетерпении, я пристально вглядываюсь в приближающийся ком прошлого, а шепот становится все отчетливее. Он зовёт меня куда-то. И мне уже не нужно видеть, я знаю. Я знаю, что ко мне приближается. Дверь. Желтая Дверь, которую мы однажды заперли, чтобы никогда не выходить в бессчётное количество миров, открывающихся по ту сторону. Я уже вижу ее желтые доски и ручку в форме вопросительного знака. Шепот стал голосом, требующим открыть ее. Он обещает мне исполнение любой прихоти, любого желания, стоит лишь повернуть ручку. Меня ждут безграничное блаженство и невыносимая боль по ту сторону. Слава и забвенье. Счастье и горе. Всё, что я пожелаю, стоит лишь на мгновенье открыть дверь. Вот она уже причалила к ныне бесполезному причалу моего островка спокойствия. Голос в голове уже настойчиво требует открыть дверь, и я делаю шаг. Сам не понимаю как, но ноги поневоле идут по пирсу, а в голове я уже слышу ликующий хохот. В последнее мгновение я останавливаюсь в нерешительности. Ручка теплеет в моей ладони. Я слишком долго был один, слишком долго был в тишине. Мне нужно вырваться, чего бы это ни стоило. И я помню о цене, я помню о безумце на драконе в небесах. Но кто ручается, что я уже не сошел с ума. Увидимся на той стороне.
В.Гуль
