Вера Полозкова
«Когда ты станешь не просто куклой, такой, подкованной, прыткой вшой – тебя Он стащит с ладони смуглой и пообщается, как с большой»
Когда-то именно эти строки стали для меня на определенное время эпиграфом к моей жизни. Да, что там стали, они, порой, до сих пор таковыми и являются.
Вера вдохновляла меня на творчество. Хотя, чаще всего от ее стихов мне хотелось рыдать навзрыд и идти босиком под дождем. Возможно, так случилось потому что знакомство с ней произошло в период расставания с одним человеком и ее творчество пришлось, как нельзя кстати.
Мы всегда пропускаем через себя прозу и поэзию, иначе она бы нас не цепляла. Вера цепляет. Она стала, если это не прозвучит громко, Ахматовой нашего поколения. Ей тридцать лет, она пишет книги и гастролирует. По текстам Веры поставлено десятки спектаклей. Она написала три книги и скоро выходит четвертая.
Если все дается таким трудом, — сделай сразу меня одной из седых гусынь, промотай меня и состарь.
Чтобы у меня был надменный рот, и огромный дом, и красивый сын, и безмолвная девочка-секретарь.
Чтобы деньги, и я покинула свой Содом, и живу где лазурь и синь, покупаю на рынке яблоки и янтарь.
Слушай, правда, ни беззаботности детской нет, ни какой-нибудь сверхъестественной красоты — вряд ли будет, о чем жалеть.
Я устала как черт, — а так еще сорок лет, потребителем и разносчиком суеты, ездить, договариваться, болеть;
Тело, отключенное от соблазнов, и темный плед, и с балкона горы, и Ты, — и Ты можешь это устроить ведь?
Да, я помню, что отпуска не разрешены, что Ты испытатель, я полигон, каждому по вере его, не по
Степени износа; ну вот и рвемся, оглушены, через трубы медные, воды темные и огонь; а билет на экспресс, слабо?
Я проснусь на конечной, от неожиданной тишины, и безропотно освобожу вагон,
Когда поезд пойдет в депо.
По словам самой Веры «Любовь – это глубокое служение и послушание». Все в мире о любви. И большая часть стихотворений Веры о любви.
А воздух его парфюма, пота и табака
да старой заварки — стал нестерпимо вкусным.
вдохнуть бы побольше, стать турбонаддувным.
Ты просишь:
- Можно я поживу у него пока?
Надеясь:
- Можно я поживу с ним?
Глотая:
- Можно я поживу в нем?..
Ее стихи разбирают на цитаты, ее показывают, о ней говорят, ее любят и ненавидят. Вера именно тот человек, который талантлив, а у таланта всегда есть последователи и преследователи. Иначе никак.
И катись бутылкой по автостраде,
Оглушенной, пластиковой, простой.
Посидели час, разошлись не глядя,
Никаких «останься» или «постой»;
У меня ночной, пятьдесят шестой.
Подвези меня до вокзала, дядя,
Ты же едешь совсем пустой.
То, к чему труднее всего привыкнуть -
Я одна, как смертник или рыбак.
Я однее тех, кто лежит, застигнут
Холодом на улице: я слабак.
Я одней всех пьяниц и всех собак.
Ты умеешь так безнадежно хмыкнуть,
Что, похоже, дело мое табак.
Я бы не уходила. Я бы сидела, терла
Ободок стакана или кольцо
И глядела в шею, ключицу, горло,
Ворот майки — но не в лицо.
Вот бы разом выдохнуть эти сверла -
Сто одно проклятое сверлецо
С карандашный грифель, язык кинжала
(желобок на лезвии — как игла),
Чтобы я счастливая побежала,
Как он довезет меня до угла,
А не глухота, тошнота и мгла.
Страшно хочется, чтоб она тебя обожала,
Баловала и берегла.
И напомни мне, чтоб я больше не приезжала.
Чтобы я действительно не смогла.
Можно, конечно, рассказать вам о ее становлении росте, но разве это важно? Даже если вы ни разу не читали ее стихи, не слышали ее стихов, прочитав хотя бы парочку из тех, что я публикую здесь вам, либо захочется узнать больше, либо захочется забыть, что вы прочитали здесь. Такова ноша поэта.
Вера гармонична, ее стихи запоминаются и откладываются в душе. И, что самое удивительное, всплывают в памяти именно в те, самые нужные моменты. Отзываются в душе.
Очень злое стихотворение про правду. "Вундеркинд, пубертатный период и славная девочка"
Вера в "Вечернем Урганте"
Одно из самых свежих интервью Веры Полозковой
А еще ребята, она скоро приезжает к нам и дает три концерта: Алматы и Астана. 16, 17 сентября.
Я уже купила билет и если вам не с кем пойти я пойду с вами. Пишите! Алматы.
И мой любимый стих:
Перевяжи эти дни тесемкой, вскрой, когда сделаешься стара: Калашник кормит блинами с семгой и пьет с тобой до шести утра; играет в мачо, горланит блюзы – Москва пустынна, луна полна (я всех их, собственно, и люблю за то, что все как один шпана: пусть образованна первоклассно и кашемировое пальто, - но приджазованна, громогласна и надирается как никто).
Кумир вернулся в свой Копенгаген, ехиден, стрижен и большеглаз; а ты тут слушаешь Нину Хаген и Диаманду еще Галас, читаешь Бродского, Йейтса, Йитса, днем эта книга, на вечер – та, и все надеешься просветлиться, да не выходит же ни черта – все смотришь в лица, в кого б залиться, сорваться, голову очертя.
Влюбиться – выдохнуть как-то злобу, что прет ноздрями, как у быка: одну отчаянную зазнобу – сто шуток, двадцать три кабака, - с крючка сорвали на днях; похоже, что крепко держат уже в горсти; а тот, кого ты забыть не можешь, ни «мсти», ни «выпусти», ни «прости» - живет, улыбчив, холен, рекламен и любит ту, что погорячей; благополучно забыв про пламень островитянских твоих очей.
Ты, в общем, целую пятилетку романов втиснула в этот год: так молодую легкоатлетку швыряет наземь в секунде от рекорда; встанешь, дадут таблетку, с ладоней смоешь холодный пот; теперь вот меряй шагами клетку своих раздумий, как крупный скот, мечись и громко реви в жилетку тому, кто верил в иной исход.
Да впрочем, что тебе: лет-то двадцать, в груди пожар, в голове фокстрот; Бог рад отечески издеваться, раз уж ты ждешь от Него острот; Он дал и страсти тебе, и мозга, и, в целом, зрелищ огреб сполна; пока, однако, ты только моська, что заливается на Слона; когда ты станешь не просто куклой, такой, подкованной прыткой вшой – тебя Он стащит с ладони смуглой и пообщается, как с большой.
Пока же прыгай, как первогодок, вся в черноземе и синяках: беги ловушек, сетей, разводок; все научились, ты всё никак; взрослей, читай золотые книжки, запоминай все, вяжи тесьмой; отрада – в каждом втором мальчишке, спасенье – только в тебе самой; не верь сомнениям беспричинным; брось проповедовать овощам; и не привязывайся к мужчинам, деньгам, иллюзиям и вещам.
Ты перестанешь жить спешно, тряско, поймешь, насколько была глуха; с тебя облезет вся эта краска, обложка, пестрая шелуха; ты сможешь сирых согреть и слабых; и, вместо модненькой чепухи -
Когда-нибудь в подворотне лабух споет романс на твои стихи.
Любви вам и творчества!
