Yvision.kzYvision.kz
kk
Разное
Разное
399 773 постов41 подписчиков
Всяко-разно
1
00:46, 05 мая 2016

Памяти павших будьте достойны!

Blog post image

Не зря говорят: история семьи – это история страны в миниатюре. Яркое тому подтверждение – попавший мне в руки фолиант с родословной семьи Нечунаевых. Здесь, в Книге памяти, содержится и упоминание о 300-летней истории фамилии, и предания об алтайских корнях, и летопись семьи с конца 19 века. Но, конечно, подробнее всего жизнь рода прослеживается в 20 веке. Самая драматичная ее часть – о Великой Отечественной войне. Памятливые потомки не забыли ничего и никого.

Тяжкие испытания выпали на семью Нечунаевых с приходом Советской власти. «Раскулачивание» настоящих тружеников по доносам завистливых лентяев привело к преждевременной гибели четырех дочерей из семьи, репрессия и попытка очернить отца, которого продержали в застенках год, потом – к только-только заново воссоединившейся и отстроившейся семье, работающей на колхозных землях, пришли с продразверздкой – за последним пудом зерна. Многотрудная судьба… «Все трагедии и радости 20 столетия коснулись этой семьи в полной мере», – повествует книга.

Но это не сломило дух трудолюбивых крестьян. И в Великую Отечественную войну трое повзрослевших сыновей ушли на фронт – отстаивать теперь уже свою большую Родину.

Blog post image

«На безымянной высоте»

Старший сын Нечунаевых Авдей пошел статью, силой и трудолюбием в своих родителей, и не было ему равных ни на покосе, ни на пашне. Оставшись вдовцом с тремя детьми в 1937 году, через год посватался к соседке – также матери-одиночке. И две семьи, соединившись, вскоре стали пополняться новыми детьми. Стоял апрель 1942-го, когда супруга порадовала Авдея младшим наследником. Но уже через полгода мужчина был призван в действующую армию. Богатырь и весельчак Авдей, которого провожали на фронт всем селом, нес шестимесячного Коленьку на руках и плакал, как ребенок. Будто предчувствовал, что разлука эта надолго. Оказалось, навсегда.

Воевал Авдей в составе одной из ударных дивизий 60-й армии Воронежского фронта. Знаменитая 60-я освобождала от фашистов Воронеж и Курск, левофланговые армии фронта гнали оккупантов от Харькова, правый фланг 60-й армии после освобождения Курска продолжил наступление на запад – Львов, поселок Хомутовка, Марчихина Буда. Там, на высотах у села Марчихина Буда, в период весенней распутицы, когда доставка боеприпасов стала затруднена, и закрепились батальоны стрелковой дивизии, где служил ефрейтор Авдей Нечунаев.

Воспользовавшись отсутствием второго фронта, гитлеровское командование предприняло мощное контрнаступление в этом направлении. Его целью было зайти в тыл обороны, отсечь от основных сил группировку советских войск, стоящую на передовых рубежах в Суземке, Середина-Буде и Марчихиной Буде.

Ошибкой советского командования, полагавшего, что фашисты намерены, оставив Донбасс, отойти за Полтаву и Днепр, стала неготовность принять мощное контрнаступление. Кроме того, тяжелые наступательные бои, которые велись по всему фронту, изрядно ослабили силы, привели к большим потерям в личном составе, тяжелом вооружении. В итоге мартовского контрнаступления фашистами был вновь захвачен Харьков и Белгород, и только на подступах к Курску враг был остановлен, и фронт стабилизировался.

Эта неравная борьба отсеченных войск с превосходящими силами противника стоила жизней многих и многих советских воинов. В числе тех обреченных на гибель, кто до конца сражался в отчаянных боях, был и ефрейтор Авдей Нечунаев. Боец воевал до последнего патрона, так и не сдавшись врагу.

Blog post image

В честь своих дедов-защитников павлодарец Виталий Нечунаев, собравший воедино историю семейного древа, за собственные средства установил памятные билборды. Молодые тогда еще предки ведут со своих портретов с нами неслышный диалог: «Помните! Через века, через года, – помните!»… Во всяком случае, хочется надеяться, что их услышат даже те, кто живет только сегодняшним днем, забывая о прошлом кровавом опыте. Ведь он коснулся каждой семьи.

Весной 1943 года домой, в Петропавловку, пришло извещение: «Ваш сын, муж и отец пропал без вести». Заплакали сраженные горем родные, забилась в горьком рыдании супруга Марфа, в испуге столпились возле взрослых дети, еще до конца не понимая всего трагизма случившегося с их отцом. Долго ждала Марфа возвращения Авдея, ведь «без вести» – это же не погиб! Вдруг чудом каким вернется!

И только в 1975 году, к 30-летию Победы, красные следопыты села Марчихина Буда прислали в Павлодар письмо, в котором были фотография памятника, личная карточка бойца Авдея Нечунаева и приглашение посетить братскую могилу, где похоронен «пропавший без вести» боец. Младший брат Лука, который единственный не попал по малолетству на фронт, наконец смог посетить могилу, узнать подробности сражений от очевидцев и возложить цветы в память о родных защитниках.

«Дорога жизни»

Призванный еще в 1940 году комсомолец Василий Нечунаев сначала воевал с белофиннами в Финляндии, но был демобилизован по состоянию здоровья. Затем его, колхозного тракториста, вместе с трактором забрали на строительство на Ладожском озере. Там, постоянно под обстрелами и бомбежками, Василий прокладывал «дорогу жизни» для блокадных ленинградцев.

Blog post image

Тяжелый и опасный труд не давал молодому пареньку никакой возможности часто писать домой. В одном из своих редких писем, оказавшемся и последним, Василий написал невесте: «Дорогая моя, пишу ночью, днем писать некогда. Очень хочу домой. Может, еще увидимся. Завтра снова бой, буду жив, напишу еще, но вся река покрыта трупами…» Весточка пришла уже после того, как родным сообщили о нем, как о без вести пропавшем. К сожалению, и этот сын и брат из рода Нечунаевых не пропал, а погиб. Это случилось зимой в конце 1942 года на Ладожском озере во время сильной бомбежки.

Как и тысячи других парней, Василий не вернулся домой с войны, не обнял невесту, не создал семью, не продолжил свой род. Зато этот 23-летний тракторист сделал все, чтобы жили другие.

Заново рожденный

Прибавивший себе год несовершеннолетний Кирилл Нечунаев вместе с друзьями-односельчанами добровольцем пошел на фронт в 1941 году. Сначала закадычная троица попала в летное училище в Славгороде, но весь состав учебного заведения отправили на фронт, и учить новобранцев оказалось некому. Так друзья оказались в 1083-й воинской части 312-й стрелковой дивизии. Дивизии потом было присвоено почетное наименование Смоленской – именно ее бойцы освобождали Смоленск и Дорогобуж. Кирюха, Игнат и Митька были вместе до того самого памятного боя, который изменил все.

– В то время я был командиром отделения пулеметчиков, – вспоминал потом об их последнем сражении 20 августа 1942 года Кирилл Маркович. – Бой был тяжелый. Враг шел в наступление. С обеих сторон велся плотный огонь. Фашисты буквально не давали нам поднять головы. Так уж повелось у нас с моими друзьями Игнатом и Митей, что мы с ними всегда, особенно во время боя, старались держаться вместе. И на этот раз мои ребята были со мной. Митя – на правом фланге за пулеметом, Игнат – возле меня. Опять атака, не помню, которая по счету. Вдруг пулемет Игната замолчал. «Я посмотрю», – это Митька. Отбежал метров двадцать, и пули прошили его насквозь прямо у меня на глазах. Я вскочил сгоряча, бросился к Мите – и тут вражеская шрапнель сорвала с меня каску вместе с частью черепа. Кость снесло, как будто срезало, при этом мозг и мозговая оболочка каким-то чудом не были повреждены. Рана была величиной с кулак, а в ней – мозг, покрытый тонкой пленочкой. Потеряв сознание от сильнейшей контузии, я упал в болото. К счастью, голова моя оставалась на суше, и благодаря этому я остался в живых. Позже я узнал, что мой друг Дмитрий Берников в том бою погиб, а Игнат, его брат, был ранен, но остался жив.

Blog post image

Очнувшись в воде, боец Нечунаев чудом успел дать знак похоронной команде, что еще жив. В свердловском госпитале из раны вынули часть осколков от костей, забинтовали. Зашивать было нельзя: ни костей, ни кожи не осталось – только тонкая пленочка. Врач сказал: «Будем ждать, парень. У тебя в ране осколки, трогать нельзя: мозг повредим, и тебе конец». Голова от нагноений стала чесаться, и, чтобы раненый сильно не мучился, ему давали снотворное. Во сне он, не соображая, и сорвал со своей головы повязку. Когда Кирилл снова очнулся, врач сказал: «Сколько живу, никогда такого не видел. Видно, в рубашке ты родился – на волосок от смерти был! Сорвать с мозга присохшие бинты – это же все! Это же мозг! Малейшее нарушение – и человек либо полный инвалид, либо готовый покойник. Мы ждали, когда раны вокруг осколков станут нагнаиваться, и осколки как занозы из гнойников выйдут. Это тоже было очень опасно для тебя: могло начаться нагноение мозга, но другого выхода не было. Но это для тебя было шансом выжить. Однако ты использовал другой шанс. Бинты у тебя на голове пропитались кровью, и осколки, что как занозы сидели в оболочке мозга, к этой крови присохли. Ты так рванул, что у тебя осколки все до одного вместе с бинтами из головы выскочили, чудом ничего не повредив. Чудом! Это, может, на миллион один такой случай!»

Когда боец пошел на поправку, его перевезли домой – долечиваться. И до конца своей долгой жизни Кирилл Маркович считал, что ему повезло, когда в день его рождения шрапнель срезала так ювелирно маковку с головы: на полсантиметра бы ниже – и все! Повезло и в том, что живым в землю не закопали. И что в Свердловск к хорошим врачам попал. Правда, долго еще приходилось демобилизованному бойцу сражаться дома – уже со своими непослушными ногами. Но любовь и забота близких воодушевляла – и, привезенный домой на носилках, сначала он с трудом ходил на костылях, потом постепенно пошел без опоры. Невеста, любимая Полина, которая его дождалась, стала его женой, а с рождением первенца, дочки Валечки, в ногах тоже будто силы прибавилось.

В селе мужиков почти не было, все старики, дети да такие же контуженные воины, только без рук или ног. И вскоре по просьбе земляков Кирилл Маркович взялся председательствовать в колхозе. Страна жила по принципу «Все для фронта, все для победы!», и, чтобы выполнить, а лучше перевыполнить план сдачи сельхозпродуктов, работать нужно было и днем, и ночью. «С ранней весны до поздней осени за рулем «полуторки» мотался по полям. Надо было успеть и на ферму, и в поле, а где и самому плечо подставить, ведь одни женщины везде трудились», – вспоминал Кирилл Маркович те трудные времена. Последний год войны и вплоть до 1947-го проработал мужчина в колхозе «Красная оборона» (село Петропавловка), а там уже перебрался в Хабаровск. И началась совсем уже другая трудовая жизнь, полная своих, не менее значимых подвигов, – на восстановление страны.

Blog post image

***

Толстая Книга памяти рода Нечунаевых отмечена римской цифрой I, заканчивается она на нынешних временах, на жизни наших современников. Но охватывает уже семь поколений, и после первой книги последует и вторая, и третья… Ведь если выжила семья даже после самой страшной войны, значит, будет продолжаться история крепкого духом рода. Только бы быть достойным своих несломленных предков.

Чтобы увековечить память рода, Виталий Лукич Нечунаев два года назад построил часовню Марка и Луки Нечунаевых, купол которой виден издалека. Воздвигнута она у развилки оживленных дорог в поселке Ленинском Павлодарской области, освящена отцом Иосифом. И здесь Виталий Лукич и другие родственники всегда могут почувствовать: связь рода не прервалась, все они, живые и мертвые, по-прежнему ведут неслышный диалог.

 
1
2897
0