Yvision.kzYvision.kz
kk
Разное
Разное
399 773 постов41 подписчиков
Всяко-разно
1
09:06, 22 августа 2010

Не порицаю

Мне невольно стало интересно, ведь аборты разрешены только до 4 месяцев, по моему. Дальше закон запрещает. Она охотно рассказала, что ей почти сутки назад дали таблетки, которые должны были убить ребенка внутри. Но ребенок не умирал. Он боролся, стучал ножками в живот, а она зло била себя по животу и говорила: "ну, когда же ты подохнешь!"

Летом делали операцию сестренке по женским ее проблемам. Назначили время, она поехала, я тоже поехала поддержать ее. Сестренка трусила, но держалась молодцом. Единственное, просила не обращать внимания на бред, который она будет нести отходя после наркоза.

Мы зашли в убитую больницу (они все убитые), поднялись на 4-ый этаж, где злая медсестра наорала на нас непонятно по каким причинам. Я была зла, поскольку отвыкла от государственным больниц и от хамского отношения младшего персонала к больным. Созвонились с врачем, которая готова была сделать операцию. Ессно, подразумевалось, что мы ее "отблагодарим". Меня не пустили в процедурный, но после часа ожидания разрешили зайти в палату. Кроме нее в палате были еще 2 девочки на аборт.

Одной лет 23-24, второй 19. Девочка постарше, светлоглазая рыжеватая казашка, была очень молчалива. Ни с кем не разговаривала, только периодически отвечала на смски. На наши приветствия ответила застенчивой улыбкой. И сразу стало понятно какая она. Наверное, очень терпеливая, немногословная, интроверт, приехала откуда-то с пригорода. То, что она приезжая чувствовалось по акценту, с которым она говорила, по дешевой китайской сумке, по такой же дешевой одежде. Ее рыжевато-русые волосы были гладко зачесаны и собраны в унылый "рабочий" хвостик.

Вторая была полной противоположностью. Яркая уйгурка с жгуче-черными большими и красивыми глазами. Я невольно любовалась ее красивыми чертами лица, ее такой изящной, очень женственной, тоненькой фигурой. Темпераментная, умело подобранный макияж и одежда, молодая и красивая. Пузико у нее было довольно большое, месяцев 5 беременности, как оказалось. Она живо начало рассказывать свою историю, рассказала, что парень уехал в Китай. Как впоследствии выяснилось - никуда он не уезжал, свалил просто. Мне невольно стало интересно, ведь аборты разрешены только до 4 месяцев, по моему. Дальше закон запрещает. Она охотно рассказала, что ей почти сутки назад дали таблетки, которые должны были убить ребенка внутри. Но ребенок не умирал. Он боролся, стучал ножками в живот, а она зло била себя по животу и говорила: "ну, когда же ты подохнешь!" Мы с сестренкой в шоке смотрели на нее. У нас обеих были по ребенку, мы с таким трепетом носили свое дитя, так боялись, что что-то может случиться во время беременности. И такое отнощение пусть к нерожденному, пусть нежеланному, но...там ведь дите. Хотя она, кажется, была в состоянии аффекта. Слижком возбужденно разговаривала, слишком неестественно смеялась, так резко переходила от злости к смеху.....

Палата примыкала к комнате, где делали аборты. Нам было слышно, как громко кричат от боли попавщие туда. То ли врач (заведующая) не дожидались пока наркоз полностью подействуют, то ли иная причина этим крикам....Я себя чувствовала как на скотобойне, только вместо мяса женщины. Девочкам приходилось еще тяжелее. Они со страхом ждали медсестру, вызывающую на этот кровавый конвейер. Им хотелось и оттянуть этот момент и покончить с этим быстрее. После почти часа мытарств, нервных разговоров, истерических смешков и договоренностей кому звонить, пришла медсестра. "Кто первый?" - спросила она. Моя сестренка вызвалась. Я понимала ее, было невыносимо ждать еще в этом аду . Она ушла и почти перед самой дверью обернулась. Сердце сжалось. Я до сих пор помню ее тот образ. Худая, с выпирающими ключицами, с немного косолапой походкой, вызывающую образ той, совсем маленькой пухлощекой девчушки, как мишка перекатывающейся по дому. Одетая в нелепую прозрачно-голубоватую ночнушку с такими же нелепыми тапочками. Она посмотрела на меня словно надеясь, что я смогу что-то сделать, как-то защитить ее от происходящего. А я не могла, я могла только стиснуть кулак и все. Через мгновение, длившееся словно вечность, она вышла.

Операция на удивление прошла быстро. Я не успела даже дочитать статью в журнале, как дверь с грохотом распахнулась и каталка въехала. С каталки с грохотом скинули что-то, и одна из медсестер запричитала: "столько крови, надо было постелить клеенку, что ты не постелила.."
В шоке я сначала не поняла, что скинули тело, настолько оно было бездвижно и с такой небрежностью с ним обращались медсестры. Это была моя сестра и огромное пятно крови расплывалась на ночнушке. Руки задрожали. Не найдя слов я кинулась к ней, не зная что делать. "Что? Что?"-я больше ничего не могла выговорить. Низенькая медсестра с золотыми зубами спросила будничным тоном: "Прокладки есть? Нету? На первом этаже есть аптека, купи. Не бойся, я посмотрю". В очереди в аптеке мне хотелось завыть - настолько все медленно расплачивались. Я побежала наверх, кое как одела слабо стонущу сестренку и села рядом чуть не плача от бессилия. Единственное, что мне пришло в голову- держать ее за бледную ладонь.

Сестренка стала проявлять признаки жизни. Начала в бреду говорить, чтобы я присмотрела за ее ребенком, плакала и вскоре заснула.Минуты тянулись.....Я смотрела на стену, выкрашенную краской в идиотский синий цвет, на нищенские застиранные простыни, на колючий плед, так и не застеленную пододеальником. Вся эта убогая обстановка, хамство, гнетущая атмосфера смерти, а не жизни, почему так присуща всем нашим больницам, находящимся на государственном обеспечении.

Уже привычный грохот заставил меня кинуть взгляд на сестренку - не разбудили ли ее. Ввезли светленькую казашку и позвали уйгурку. Опять мне пришлось переодевать. Так я во второй раз в своей жизни видела женские гениталии вживую. Девочка держалась молодцом, бредила, конечно, но как-то...тихо. Только все просила позвонить ее парню. Я позвонила. Он ответил, сказал, что выезжает. Конечно она тоже плакала. Я ее успокаивала, говорила, что вот какой парень молодец, сейчас приедет. Она плача рассказала, что ее украли (бывает же в наше время?), хотя она дружила со своим парнем несколько лет и собиралась уже выходить замуж. Залетела сразу же. Развелась. Аборт. Я прямо-таки зауважала ее и этого неизвестного парня. Колхозники, конечно. Но как же они боролись за свое счастье. Ведь он не посмотрел, что она беременна от другого, не оставил ее. Она же нашла в себе силы пойти против предрассудков. Пока я поила ее и отправляла смску, проснулась сестренка. И мы уже все вместе наблюдали как выкинули в кровать стонущую уйгурку.

К счастью, ее тетя была поблизости и, слава богу, хоть ее мне не пришлось переодевать. Тетя оказалась такой же красивой, женщина 40 лет, с породистым, но хмурым и немного жестким лицом. Как бы я не порицала в душе эту девочку мне стало ее невероятно жаль, видя как она мучается, стонет от боли и бредит, прося прощения у своей мамы. "Апа, апа! Сорлы апа" - все плакала она. Ее тетя неожиданно хлестко и жестоко ударила ее по щеке. "Постеснялась бы думать о ней, тварь! Где твой мужик сейчас? С женой! Ты поняла с женой!" Мы с сестренкой акуели.

Потихонечьку сестра пришла в себя и мы, ковыляя, пошли ловить такси.

1