Сегодня важная духоподъемная дата – ведь 8 сентября 1380 года как утверждается, произошла грандиозная битва московских витязей с Мамаем.
В 1820 г. директор училищ Тульской губернии С. Д. Нечаев заявил, что Куликовское сражение было на принадлежащей ему земле у села Куликовка, и предложил установить памятник.
Так «нечаевское поле» стало в XX столетии знаменитым Куликовым.
Не вдаваясь в подробности, (об этом исследователи пишут последние 20 лет), можно смело утверждать следующее:
Место «битвы» не установлено, следов сражения в виде оружия, - мечей, сабель, наконечников стрел, скелетов, а летописи сообщают, что похоронено 360 тысяч только русских воинов, археологами не обнаружено, хотя даже применялся георадар-радиолокатор для исследования земли.
Зато, к счастью исследовали белесый грунт в траншеях, объявленный предположительно прахом, который и преподнесли как останки воинов.
Чтобы снять вопросы любопытствующих об останках одежды, ученые разъяснили, что в то время павших воинов хоронили нагими.
Дата столкновения также варьируется и сильно запутана, источники противоречат друг другу, как по фактическому изложению, так и по идеологическому содержанию.
В некоторых подчеркивается ведущая роль Владимира Серпуховского и митрополита Киприана, подлинников летописей второй половины XIV века не сохранилось, тексты воспроизводятся по спискам конца XV столетия. Дата создания как принято считать самого раннего произведения «Задонщины» в конце XIV века, не доказана и вызывает споры.
Единственным аргументом является упоминание в двух из четырех списков городов, до которых докатилась весть о славной победе городов Орнач и Тырново. Первый идентифицировали как Ургенч, разрушенный в конце XIV века Тимуром, а второй как захваченный в это же время турками Тырново.
Только на этом основании исследователи сделали вывод, что раз данные города упоминаются в списке городов, до которых дошло известие о победе, значит в момент написания «Задонщины» они еще не были завоеваны.
Легко сочинялась история по теме...
Например, Л. В. Соколова в своей монографии «Куда «Шибла слава» о Куликовской битве?», посвященной анализу Пространной и Краткой редакции «Задонщины», пишет: "Весть о разгроме Мамая действительно достигла дальних пределов. Без сомнения, о победе стало известно в Константинополе, с которым в это время у Руси были постоянные связи. Более того, весть об этой битве дошла до Каира, расположенного в 1500 км к югу от Константинополя, где о разгроме Мамая написал в своем трактате выдающийся арабский историк Ибн Халдун (1332—1406). "
В сноске за номером 62 Соколова указывает ссылку на стр.389 Сборника материалов, относящихся к истории Золотой Орды. (т.1: Извлечения из сочинений арабских. сПб., 1884., Тизенгаузен В. Г.)
Так вот, Ибн Халдун сообщает вовсе не о победе Дмитрия, а победе хана Токтамыша над Мамаем.
На странице 391 Сборника написано буквально следующее:
«Он (Токтамыш, мое уточнение контекста) завоевал (также) удел Хаджи-черкеса в Астрахани, обобрал все, что было в руках узурпаторов, изгладил следы их и выступил в Крым, против Мамая, который бежал перед ним. Долго не получалось дальнейших сведений о нем (Мамае), а потом подтвердилось известие о гибели его».
В одном из списков «Сказания о Мамаевом побоище» летописец озаглавил его как битву на реке Воже, а прозвище «Донской» летописи впервые упоминают лишь в XVI веке.
А.А.Шахматов даже вел в научный оборот несуществующее название несуществующего протографа, на основе которого якобы написана «Задонщина», - «Слово о Мамаевом побоище».
Западноевропейские хроники (Немецкие хроники монаха-францисканца Торнского монастыря Дитмара Любекского, Иоганна Пошильге из Ризенбурга, анонимные Торуньские анналы, «Вандалия» немецкого историка конца XV века А. Кранца.) сообщают о сражении русских с татарами при некой «Синей воде» и нападении литовцев, приводя разные сведения о количестве войск, потерях и обстоятельствах битвы.
Дмитрий и другие персонажи ими вообще не упоминаются, и нет весомых доказательств, что речь идет о Куликовской битве.
Существует масса других деталей и проблем, ставящих под сомнение достоверность предания, живо обсуждающихся в научном сообществе и любителями старины.
Воспоминаний и свидетельств «самовидцев» сражения в подлинниках не имеется, вся история вопроса выстроена на списках и редакциях XVI-XVII веков, обраставших все новыми и новыми подробностями.
Так Новгородская Забелинская летопись XVII века перечисляет отсутствующие в других списках имена очевидцев участия Дмитрия в сражении («…реша ему первый самовидец Юрка сапожник…, второй самовидец Васюк Сухоборец… третий же рече Сенька Быков… четвертый же рече Гридя Хрулец»). ( Ю.Ю.Звягин «Загадки поля Куликова», стр.89)
Про легендарный Засадный полк, ринувшийся неожиданно в атаку, сообщает только "Сказание о Мамаевом побоище".
В работе известного исследователя Грекова И. «Восточная Европа и упадок Золотой Орды» красной нитью проводится мысль о стремлении русско-литовского и владимирского княжеств в XIV веке к объединению на общерусской основе, чему активно препятствовали поляки, крестоносцы и другие недруги.
Понятно, что необходимость говорить об этом была продиктована версией происхождения Московского политического центра из Киевской Руси.
Хотя событийный ряд позволяет трактовать историю развития этих двух всегда этнополитически обособленных регионов в совершенно другом русле.
Для примера можно взять наиболее глобальные факты. – В битве при Ворскле или, скажем, в Грюнвальдской битве, Владимирское княжение на стороне русско-литовского княжения не участвовало, а с другой стороны, объединение самих северо-восточных областей вокруг Москвы стало успешным лишь в середине XV века. Великий Новгород присоединен к Москве в 1478, Тверь в 1485, а Рязанское княжество позднее всех – в 1521 году.
В целом монография на редкость объективная. Греков сознательно не принижал роль Золотой Орды в восточно-европейской политике, и хотя в заглавии книги излюбленное цензурой того времени словосочетание «упадок Золотой Орды», которого Греков, видимо, не мог избежать в интересах публикации своего труда, в каждом его разделе подчеркивается ведущая роль, говоря словами автора, «Ордынской державы» в большой восточно-европейской политике XIV столетия.
В отличие от многих своих современников, Греков вообще не муссирует пошлую тему отсталости кочевого государства.
В его описании и анализе военно-политических сюжетов Ордынская держава предстает как великая евразийская империя, проводившая весьма искусную и дальновидную политику в отстаивании своих геополитических интересов, простирающихся на западе до контактов и согласованных действий со Священной Римской империей.
Как известно, ордынские хроники о Куликовском сражении не сообщают. И это не удивительно.
Практически любое серьезное исследование истории Золотой Орды со времен Карамзина начинается словами о том, что архивы Золотой Орды не сохранились, либо их вовсе не было.
Разумеется, архивы Золотой Орды существовали и наверняка были уничтожены сначала во время походов Тимура, и в более позднюю эпоху, когда были захвачены Казанское и Астраханское ханства.
Осознанное, тотальное уничтожение документации происходило, разумеется, в эпоху Петра и позднее, когда возникла необходимость составления истории России, но не Московии.
Большая и разносторонняя литературная деятельность на золотоордынской почве представляется фактом бесспорным.
Об этом свидетельствует наличие многочисленных первоклассных текстов в Иране, Египте, Средней Азии, Турции на персидском, арабском и тюркском языках, как исторических, так и литературных, до которых не добрались следующие за петровскими «историографы».
Широко известных мировой науке имен авторов так много, что перечислять их нет смысла.
Золотая Орда самым тесным образом была связана политическими и экономическими узами с указанными культурнейшими регионами того времени, была в авангарде продвижения людей, знаний и товаров и поэтому только уничтожением можно объяснить отсутствие архивов городов Нижнего Поволжья, Кавказа, Крыма и других западных регионов Улуса Джучи.
По такому же сценарию повсеместно изымалась из обращения и сжигалась литература на тюркском языке, написанная арабской графикой в первые годы советской власти.
Надо помнить, что поколение, родившееся в 1930 году, еще в совершенстве владело родным тюркским языком, искоренение которого достигло апогея лишь к 70-ым годам прошлого столетия.
Наконец, даже те образцы, что сохранились, - ханские ярлыки, литературные произведения, хроники и тексты различного жанра, созданные в эпоху Тимура, Шейбани, создания Империи Великих Моголов, прямо указывают, что они создавались в условиях благоприятной культурной и экономической ситуации, что литературная традиция, уходящая истоками в эпоху Тюркских каганатов, существовала и продолжала развиваться.
Когда говорят, что собственно «казаХских» источников, скажем конца XV века, не сохранилось, то просто вводят людей в заблуждение.Поскольку XV век это не 24 год национального размежевания XX – го века, а эпоха, когда территории Казакстана, часть Восточной Европы (Поволжье, Кавказ, Крым, юго-западные, северо-восточные русские области, например, надписи на монетах Дмитрия Донского сделаны на арабском языке), были интегрированы в цивилизацию Мавераннахра, Хорезма, Хорасана, а персидский, арабский и тюркский языки были общими для всех мусульманских народов культурными языками, на которых осуществлялась и межгосударственная дипломатическая переписка.
В этой связи, можно уверенно констатировать, что литература шейбанидского круга, Записки Бабура и т.д., написанная на так называемом «староузбекском» языке, синонимом которого является язык «староказакский», и есть, та самая собственно «казакская» литература.
Не будем забывать, что узбеки XV века это казаки, массово «переехавшие» в Мавераннахр.
Поэтому неправильно рассматривать историю литературы и историографии через призму границ 24 года, нарезанных комиссарами.
Можно не сомневаться, что Золотая Орда оставила после себя богатейшее литературное наследство; часть этого наследства нам известна, о другой его части мы можем лишь догадываться, а третью предстоит легализовать как общетюркскую и включить в систему образования.
Но вернемся к интересующим нас событиям XIV века.
Перед мысленным взором предстают цветущие города Поволжья, Крыма, утопающие в зелени садов и виноградников, кирпичные дома и просторные улицы, увенчанные фонарями из венецианского стекла; базары, караван-сараи, монетные дворы, ремесленные кварталы, медресе, мечети, церкви, многотысячное пестрое население.
Оживленные дороги на тысячи верст, ямские подворья, крепкие мосты. Живописные просторы волго-дунайского междуречья, цветущие сады Карабаха, гордый Кавказ, сказочный Хорезм и седой Каспий. А за Волгой, на юге страны раскинулись древние присырдарьинские города, полноводный Арал.
Вереницы караванов везут в города экзотические товары со всех концов света. Мелодичное пение муэдзинов над утренней тишью Волги нарушается лишь голосами бурлаков и водоносов.
Лучи восходящего солнца искрятся на золотых полумесяцах голубых куполов минаретов. Пекари достают из тандыров горячие лепешки и укладывают в больших корзинах. В гаванях крымского побережья лениво качаются торговые галеры из Венеции и Генуи, Трапезунда, других заморских городов и стран.
В центре столицы огромной страны возвышается золотая ставка ханов Дешти Кипчака...
Неизгладимая память об этом величественном дворце из золотых листков запечатлелась в наиболее известном названии великого государства - Золотая Орда.
Легендарная страна, казалось бы, словно растаяла как сказочный мираж, унесший за собой сокровенные тайны уникальной цивилизации.
Но как заметил М.Монтень, размышляя о судьбе Рима: «Остов столь огромного образования держится не на одном гвозде, а на великом множестве их. Он держится уже благодаря своей древности; он подобен старым строениям, из-за своего возраста потерявшим опору, на которой они покоились, без штукатурки, без связи, и все же не рушащимся и поддерживающим себя своим весом.» (Мишель Эйкем де Монтень. Опыты., стр.378., Ростов-на-Дону. «Феникс», 1998г.)
Это интересное наблюдение французского мыслителя можно с полным основанием отнести и к Золотой Орде.
*******
Продолжение следует
Серебряная денга князя Дмитрия Ивановича, чеканка 1380-1389 годов.
Лицевая сторона. Поясное изображение человека вправо, с саблей в правой руке и топором в левой; вокруг между двумя линейными ободками круговая надпись «Печать князя великого»; окончание надписи помещено во внутреннем ободке перед человеческой фигурой.
Обратная сторона. В квадратной рамке трехстрочная арабская надпись: «Султан Токтомыш хан, да продлится его жизнь»; вокруг геометрический орнамент и линейный ободок.
