«Любой из нас пожизненно поэт!»
/Из чеченской военной песни/
Во время непродолжительной работы в Оренбургской пограничной комиссии с 1820 по 1823 годы, в возрасте 24 лет сын воронежского помещика Алеша Левшин сочинил свое нашумевшее «Описание киргиз-казачьих или киргиз-кайсацких гор и степей».
Ключевые суждения начинающего дипломата базируются на европоцентристских, претенциозных суждениях молодого барина, образчик которого ярко запечатлел А.П.Чехов в своих незабываемых рассказах.
Неизвестно, читал ли Алеша Карамзина, а время евразийцев было впереди. И знал ли он биографию Александра Невского, орденом которого был награжден. Тем не менее, некоторые рассуждения автора, все-таки видевшего «казак-кайсаков» своими глазами, довольно любопытны.
В некоторых своих построениях он почти дошел до осмысления понятия МӘҢГІ ЕЛ…
Ниже привожу ряд фрагментов.
«Частые нападения на военные линии наши, отгоны лошадей, увлечения в плен людей, разграбления караванов, сражения с нашими отрядами и множество подобных происшествий показывают, какое понятие имеют киргизы о подданстве своем России. Также поступают они и с другими соседственными державами, которые называют их подданными своими».
«Все соседи киргиз-казаков управляются или монархическим или деспотическим правлением, все родственные им народы живут в рабстве, достойном сожаления, а они почти совсем не знают подчиненности, у них не существуют даже ни имя подданного, ни имя владельца. Явление очень любопытное для политиков! Если будем искать причин оного, то главнейшую найдем в образе кочевой жизни сего народа и в бесплодии земель его. Никакая отечественная власть не могла покорить киргизов доныне потому, что не имела средств, а чужеземные владельцы не видят в завоевании их десятой доли выгод, нужных для замены той потери в людях и деньгах, которой будет стоить пребывание войска в степях, вообще бесплодных, бесприютных. К тому же завладение землями кочевого народа не составляет покорения жителей. Занять страну, киргизами обитаемую и даже изгнать их из оной, если бы нашлась в том польза, не невозможно, но какие силы нужны для удержания в повиновении двух или трех миллионов людей, не имеющих никакой оседлости и ценящих грубую свою независимость выше всех благ мира!
Вот укрепления, ограждающие киргизов!
Вот непреоборимый оплот настоящего их положения!
Если бы природа не защитила их сими способами, то они бы давно все влились в состав какого-нибудь соседственного азиатского государства».
Из статьи Левшина «Свидание с Ханом Меньшой Киргиз-Кайсакской Орды» :
«Киргизцы не имеют таких песень, которые, быв однажды сочинены, переходили бы от одного к другому; всякой из них сам сочиняет, мешая разные мысли свои с изображениями встречающихся глазам предметов, всякой сам импровизатор».
«Пожимая при прощаньи руку у Султана Мендиара, которого месяца четыре назад видел я в Петербурге, и которой превозносил мне жизнь Петербургскую при выезде из своего аула, я спросил его: Не лучше ли оставить степь и переселиться в такой прекрасной город? "Город чудесный!" отвечал он: "но для меня в степи приятнее; я в ней родился и вырос; я привык к ней, и не могу оставить ее."
Киргизец сей в трех или четырех словах сказал мне более, нежели все пространные рассуждения наших Европейских ученых о любви к отечеству».
