Журналист Дарья Бублик посмотрела послание президента к народу в смонтированной записи, и вспомнила свой опыт общения с первым лицом государства. Фото: Reuters
Семнадцатое послание Нурсултана Назарбаева народу Казахстана не вышло в прямом телеэфире. Не было и долгожданной он-лайн трансляции события, лишь вечером 17 января нам показали крепко смонтированную историю. Даже удивительно, как на шестой минуте в кадр сквозь художественную цензуру пролезло пустое кресло загадочного члена правительства…
В решении не демонстрировать послание в прямом эфире можно было бы усмотреть политическую подоплеку, если бы не постепенное и сознательное отдаление президента не только от прямых вопросов журналистов – теперь все в рамках протокола, – но даже от простого человеческого разговора с обществом. Дошло до того, что мы вообще не знаем способен ли он на эмоции. Судя по официальной сводке, глава государства почти не выходит в народ и крайне редко проводит полуформальные встречи. Одна из последних прошла в столичном детском саду «Солнышко».
Можно сравнить лексику в главном монологе главы государства, и увидеть, как доверительное «я обращаюсь к вам со своим видением будущего» и « хочу поделиться с вами» меняется к 2014-му. Президент теперь меньше аппелирует к гражданам, заменяя личные обращения абстрактными словосочетаниями «наше детище», «мы гордимся», «беззаветно любим».
А ведь он был когда-то ближе – мы помним. Энергичным, готовым к живому общению. Песни пел, особенно хорошо получалась про заводскую проходную в дуэте с Сергеем Терещенко. Помню, каким открытием стали для меня архивные кадры митингов конца восьмидесятых годов в Караганде. Тогда первому Секретарю ЦК Компартии КазССР Назарбаеву пришлось лично выйти на сцену и обещать тысячам голодных шахтеров решить проблемы с зарплатами, продовольствием и колбасой. Казалось, он только-только отмыл руки от въедливой угольной пыли. Наверное поэтому люди поверили ему.
В конце девяностых-начале двухтысячных каждый аккредитованный на мероприятие с участием главы государства журналист мог задать вопрос лично, без цензуры и протокола. Это общение как правило выглядело так: Нурсултан Назарбаев закончив государственные дела шел как бы мимо, но кто-то из журналистов обязательно окликал его. Тогда он вроде случайно, из вежливости подходил. Спрашивали стараясь не перебивать друг друга. Можно было позволить себе острые вопросы, в том числе и про отношения с Акежаном Кажегельдиным, хотя все знали что этот человек вызывал особое раздражение у президента.
Помню свой вопрос о свободе слова в Казахстане и поправкам в закон о СМИ на открытии кинотеатра «Арман». Это был мой первый выезд на «паркет» – съемки с участием первых лиц государства. Президент ответил, но потом кто-то из пресс-службы полушутя сказал, что меня запомнили. Уже тогда нам начинали потихоньку закручивать гайки.
Один раз президент вообще отказался отвечать на мой вопрос, мне показалось, он счел его глупым. А спустя время либерально настроенные редакции вроде нашей перестали звать к президенту.
Моя последняя встреча с ним состоялась на паркетной съемке в Астане. Я ее хорошо помню потому что мне пришлось встать перед президентом на колени, иначе я закрывала «картинку» стоящим позади операторам. Чуть позже появился президентский пул, случайные вопросы прессы полностью исключили. И вот теперь мы дошли до того, что нет необходимости в интерактивности послания президента к народу.
Что это – усталость президента, или, может быть, Ак Орда постепенно пришла к выводу, что в прямом общении нет необходимости? Тоже самое Послание-2014 призывает нас радоваться жизни через экономические достижения Родины. Мол, чего вы еще хотите. Да собственно просто хотим знать, что все у него там действительно хорошо.
Читайте также:
Путь Лидера. Интервью с режиссером фильма
Рустем Абдрашев снял несколько успешных картин, получивших признание у критиков и зрителей. Но разговор Гульнары Бажкеновой с режиссером шел о последней работе Абдрашева, трилогии, посвященной жизни президента Казахстана. Читать