Сильная моя...
На твои хрупкие плечи с ранней юности легла непосильная ноша, тебе было трудно, но ты только крепчала, потому что вокруг были только еще более хрупкие, чем у тебя, плечи. Сейчас твои плечи настолько окрепли, что ты готова принять на них все проблемы мира. Но это только напоказ, и даже ты не знаешь, насколько еще хватит тебе сил, чтобы тянуть эту лямку. И мне ли не понимать, как ноют плечи осенними одинокими вечерами, и как хочется выть на луну от тщетности поисков дружеского плеча, на которое можно хоть изредка опереться...
Смелая моя...
Ты наивно думала, что сила твоя в — в твоей слабости, и снова и снова жизнь убеждала тебя в обратном. Ты сломя голову кидалась в гущу чужих проблем, будто тебе было мало своих, и даже когда ты заступилась за приятеля, избиваемого балбесами-старшеклассниками, а тебя вопреки книжным канонам запинали вместе с ним, ты продолжала верить, что это скорее исключение, чем правило. Но жизнь продолжала и продолжает тебя пинать. Но тебе уже не так больно, как в тот раз, потому что душа покрылась шрамами, закалилась и зачерствела...
Добрая моя...
Ты так не любишь, когда тебя жалеют, что сама научилась жалеть других. Но ты думаешь, что никто не знает, что себе самой — ты еще позволяешь жалеть себя, жалеть исступленно и отчаянно, горько плача и громко матерясь… Я-то знаю. Но не жалею, а восхищаюсь тобой. И горжусь...
Выдуманная моя… Не знаю, насколько ты выдуманная. Но знать тебя хочу - только такой. Какой тебя выдумал. И какой вижу. Иначе придется обратиться к окулисту...
И… извини, что читаю тебя. И извини, что вслух...