Больше часа продолжалась беседа нашего корреспондента с 33-летним новичком столичного "Барыса" экс-звездой НХЛ Николаем Антроповым. Сегодня – заключительная часть интервью с центрфорвардом, за плечами которого
13 сезонов в сильнейшей лиге мира.
– Ты забросил первую шайбу в новой истории "Виннипега" после переезда. Это правда, что твои перчатки и клюшку вместе с шайбой после первой игры забрали в Зал хоккейной славы в Торонто?
– Да, сразу после матча. Друзья приезжали, специально ходили в музей посмотреть – ещё не выставили. А шайбу хотелось самому забрать, но не дали. Кстати, когда сам в Зал ходил, видел там майку сборной Казахстана, принадлежавшую Женьке Корешкову...
– После отличного начала вскоре карьера в "Виннипеге" пошла у тебя на спад. Главный тренер Клод Ноель перестал выпускать в первом звене. Что-то случилось?
– Видимо, он ожидал, что я буду забивать по 50 голов за сезон, а я его ожидания не оправдывал…
– В НХЛ ведь не принято разъяснять свои решения?
– Если хочешь поговорить, заходи в любое время, двери тренерской открыты. Но я не такой человек, чтобы ходить о чем-то просить. За других попросить могу. Бурмистрову помогал очень много. А за себя… Ставить или не ставить – воля тренера.
– А что делать, если твое игровое время сводится к жалким 11–12 минутам, как случилось в конце предлокаутного сезона?
– Надо работать и всем своим видом показывать, что тебя не сломали. Я эту кухню уже прошел. Был бы помоложе, может, и послал бы его. Хотя опять же я не такой человек… Выходил на лед и играл столько времени, сколько мне отводили. А на следующий день отрабатывал на тренировке. Шел домой, на следующий день снова приезжал на тренировку. Там ведь только дай слабину, сразу съедят. И тогда уже можешь уезжать куда хочешь.
– Ты, кажется, не горел желанием переходить в клуб Западной конференции. Из-за перелетов?
– Не то что я совсем уж противился. Калифорния все-таки есть Калифорния. Другое дело, если попадешь на север – в "Калгари" или "Эдмонтон"… Единственное, что настораживало: разница в хоккее большая. Там "бей – беги" в основном, а в Восточной конференции люди предпочитали больше в пас поиграть. Правда, сейчас каждое лето, когда на рынок выходят свободные агенты, ситуация меняется. Это раньше, когда контракты были по пять-шеть лет, как тебя припишут к одной
команде, так мог там до конца карьеры и отыграть. Еще недавно там преобладал силовой, прямолинейный хоккей. А чтобы отказаться от переезда… Тебе дают контракт – бери и езжай хоть в Урюпинск.
– Когда последний раз испытывал страх в самолете?
– Никогда такого не было. Тряска ли, падаем ли – ты-то что можешь сделать?
– Есть рецепт – как побороть страх?
– Это Могильный летать не мог – у него надо спрашивать, как перебарывать страх. А я его никогда не испытывал. Хотя критические ситуации были. В Нью-Йорке однажды сели чуть ли не на крыло. Когда играл за "Рейнджерс", долго кружили над Манхэттэном. Был сильный ветер, нас долго пытались посадить. Сели на одно колесо, едва не коснувшись земли крылом, я это хорошо видел. Все загудели, а мне хоть бы что. Значит, так было угодно судьбе.
– На Могильного было больно смотреть в самолете?
– Мы всегда садились рядом. Он прислонялся лицом к иллюминатору, закрывался подушкой и весь полет смотрел в небо. Хотя ночью ничего не видно.
– Могильный теперь генменеджер новичка КХЛ "Адмирала" из Владивостока.
– Не думаю, что менеджмент – мое. А вот с детьми возиться мне нравится.
– После того как ушел из "Кленовых листьев", дом в Торонто пришлось продать?
– Нет. Зачем? Я и так уже четыре дома сменил, не считая съемных в Атланте и Виннипеге.
– По-прежнему живешь в Торонто?
– Да.
– Чрезмерное внимание на улицах не создает проблем в личной жизни?
– Город действительно небольшой, и где бы ты ни был – в библиотеке или на катке с сыном – тебя все узнают. Иногда бывает, пойдешь с семьей в ресторан… Ну ты видишь, я с семьей, кушаю, ну подожди. Но люди подходят и подходят. Ты кусок мяса в рот кладешь, а тебе листок протягивают – распишись! Вот это да, добивает.
– А есть ли в Торонто места, где можно спокойно отдохнуть с семьей, будучи точно уверенным, что к вашему столику не выстроится очередь фанатов за автографом?
– Если только у себя в подвале столик поставить… Шучу, конечно. В Торонто – да, можно спрятаться. Там миллионы небольших семейных ресторанчиков с хорошей кухней, к тому же знаю некоторых владельцев заведений. Четыре года уже не играю в Торонто, но меня все еще узнают. Приятно, конечно.
– Наверное, переезд в Виннипег из Атланты два года назад стал благом для семьи, ведь от него гораздо ближе к дому?
– На самом деле это было не важно. Отличие от Атланты было только в том, что не надо пересекать границу. Ну и погода, конечно. Там она такая же, как в Астане зимой – ветры, морозы. А в Атланте самая солнечная погода. Единственное, мне там не хватало фанатов – жалею лишь об этом. А город мне очень нравился – магазины, рестораны. Встаешь утром – солнце…
– Задевало, что в Атланте люди не узнают тебя на улице?
– Не в этом дело. Мне нравится играть при заполненных трибунах, а когда на команду НХЛ приходят 5–7 тысяч человек – это совсем не то. Не то чтобы играть не интересно… Но когда ты бежишь по полю и слышишь своего партнера, кричащего сзади: "Пас!" – это совсем не те ощущения, что в переполненном зале. Поэтому команда в Атланте и развалилась.
– Каково это – после равнодушной к хоккею Атланты оказаться в канадском Виннипеге?
– Здорово. В Виннипеге самые, самые лучшие фанаты. Как болеют!
– В 1997-м, 17-летним, с одной из первых своих зарплат в усть-каменогорском "Торпедо" ты легко одолжил довольно серьезную по тем временам сумму партнеру по тройке Залипятских, покупавшему машину. Сейчас также легко даешь в долг?
– Откуда такие сведения?
– Он при мне у тебя занимал.
– Серьезно? Если честно, не помню. Какая ж у меня зарплата была в "Торпедо", что я занимал на машину? Вообще, я считаю, деньги убивают отношения.
– Хочешь потерять друга – займи ему денег?
– Вот-вот. Не зря же появилась эта поговорка.
– Много друзей потерял?
– Не то чтобы я часто обжигался, но неприятные ситуации были. С тех пор решил больше не занимать. Хотя просили часто, да.
– Когда стал зарабатывать миллионы, сразу объявилась куча друзей?
– Было такое. Когда приехал в Усть-Каменогорск на похороны отца, сразу появилось много друзей, которых раньше не знал.
– Ясли вспоминали?
– (смеётся) Скорее подготовительную группу.
– Кто в вашей семье заполняет налоговую декларацию?
– Есть люди в компании, куда я вкладываю деньги. Как говорится, деньги делают деньги. Не под матрацем же их дома в самом деле держать, правильно?
– Деньги вкладывать добрые люди посоветовали?
– Взрослеешь, смотришь, что люди делают. Анализируешь.
– В гольф в Америке играть научился?
– Да. Но играю редко – в основном на каких-то клубных мероприятиях, на которые приглашают спонсоров. А сам я больше люблю рыбалку.
– А первую крупную покупку после подписания энхаэловского контракта помнишь?
– "Восьмерка" в Москве. Подписав контракт, я же год потом отыграл в "Динамо". На подписной бонус и приобрел автомобиль. За три тысячи долларов купил. Когда уезжал в Америку, продал ее Димке Кокареву, был такой защитник.
– А сколько раз тебя останавливали за превышение скорости?
– Много. Особенно поначалу. Приехал – новая машина. Вот и лихачил.
– Сразу купил себе спортивную?
– Нет, я в них не влезаю. Это надо спецзаказ делать – сиденье чтоб отодвинули. А покупал в основном джипы.
– Как оцениваешь прошлый сезон?
– Он раздвоился – половина в "Барысе", половина – в Америке. Но в целом позитивно, хотя очков можно было бы набрать и побольше. Если выходишь на лед, ты должен наслаждаться хоккеем. Хуже, когда не играешь, сидишь на диване, и можно уже анализировать, как у тебя прошла карьера.
– Что больше всего запомнилось за полсезона в Астане?
– Отношение к хоккею. Еще очень сильно изменилось отношение к игрокам. Если раньше ты был пушечным мясом для тренера, то здесь прислушиваются и к твоему мнению.
Автор: Максим Карташов
источник: Экспресс-К