Ахмет сидел на одном из поваленных вокруг очага турникетов. Сложив голову на приклад автомата, он задумался кажется о чем то личном, или по крайней мере спал нагнетая на весь свой вид иллюзию глубоких размышлений. Были выдраны из фундамента и уложены на бок только выходные автоматы, турникеты впускавшие когда то сотни людей за день, давно переставили дальше к выходу в город, туда где проход сужался. Излишки электричества с лихвой хватало на малопрожорливые датчики движения, только створок из прозрачного орг стела уже не было. Не раз случалось, до удара, в прошлой жизни, что автомат принимал жетон с небольшим запозданием и впускал пассажира раньше чем успевал распознать начинку жетона, и как оно и было задумано вслед за пассажиром срабатывала сигнализация. Только нынешние гости станции уже не страшились дежурных, да и тяжело будет просунуть жетон в небольшую щелку, когда на пальцах по смертоносному лезвию когтя на каждый. За то сигнализация, весьма кстати кем то переоборудованная из тех самых входных турникетов, спасла жизни не одному караульному.
Только прибывший напарник направился было к Ахмету и закипающему на огне чайнику из корпуса инкасаторского шлема, как пространство вокруг прорезал звон сигнализации. Многократно отражающееся от стен эхо заставило дежурных броситься к защитным заграждениям, попутно снимая «Абаканы» с предохранителя. Щелчки затворов будто обрубившие все посторонние звуки, заставили вернуться напряженную тишину, так разительно отличавшуюся от сонного затишья станции, как столовый нож от ждущего крови мачете. В этой глуши послышался хруст бетонного крошева у входа в метрополитен. Чье то сиплое дыхание, шорох, кашель..
- Эй, на посту! Обосрались?! - гогот трех глоток мерзко искажался фильтрами респираторов, обретая утробное звучание.
- Шейхан, сука! В следующий раз ты со своими шутками сожрешь свинца, я лично горсть отсыплю! - На лице Ахмета расплывалась широкая улыбка. Еще бы — когда сталкеры возвращаются из города тем же составом что и поднимались, грех не радоваться.
- Здорова, парни. - Влад бросил сталкерам пакет с дезой, тряпьем и бутылкой мутной воды.
- Ох тыж, Ильич. У вас гляжу чаек доходит. - Самый низкий из группы, протирая мокрой ветошью химзу посыпанную дезактиватором, подмигнул Владу сквозь панорамное стекло намордника. - И нам стаканчик плесни, а я тебе покажу кой чего.
Пока сталкеры счищали фонящие костюмы от радиоактивной пыли, Ахмет разлил по кружкам душистый зеленый чай с дымком. Такого добра в окружных супермаркетах хватало, да и в спальном квартале можно было разживиться почти в каждой квартире. Что бы не бродить зазря по обчищенным районам, герои-препперы нового мира отмечали маршрут на содранной с автобусной остановки схеме района и открыживая галочками квартиры в почтовом реестре, невесть от куда оказавшемся на станции. Шейхан, бригадир третьей группы сталкеров, отнес эту единственною отчетность в комнату полиции, которая использовалась сталкерами как собственный кабинет.
- ТТ у себя? - спросил Алекс, младший в группе.
- Ждет вас к обеду, как договаривались. Кстати, вы рановато вернулись. Все нормально?
- Лучше не бывает, затарились наверху под завязку. - Шейхан, отхлебнул терпкого чая, на секунду зажмурился от удовольствия и продолжил, - Ден и Али где? Давно сменились?
- Ден только что спустился, минуты наверно не прошло, а Али на станции со старым.
- Без лишних ушей это хорошо, - Ким, коренастый кореец, заговорщицки улыбнулся и потянулся к вещмешку. - Ильич, как ты просил. - Ким отвязал от рюкзака холщевый сверток и развернул на полу демонстрируя два «новеньких» охотничьих карабина. Напарники застыли в ступоре не веря в свою удачу. Раздобыть в городе оружие из давно вычищенных магазинов с каждым годом оказывалось все сложнее. - Что уставились, раскопали мы тот охотничий, в подвале по Сейфуллина. По полтиннику за ствол, торговаться не буду, и так ниже рыночной.
- Корея, осади. Где мы сотню то нашкребем. - цена вывела Ахмета из оцепенения первым. - полтина точно есть.
- Полтина так полтина, но за один ствол.
- И че мы..
- Да ни че, я что за подарками в пекло лезу? Можем по другому. Сейчас берете оба ствола за полтос семерки, а со следующей ходки половина хабара нам. А?
- Эх, грабишь ты нас, Корея. - Влад прикинул что то в уме и перекинувшись взглядом с Ахметом протянул два рожка к АК47 Киму. - Шестьдесят семеры сейчас и столько же после ходки?
- Семдесят после ходки. - Ким уже вцепился в протянутую ладонь.
- А ты точно не еврей, слышь Корея? - под дружный хохот жителей Жибек-Жолы напарники заключили сделку и разлив остатки кипятка по кружкам слушали новости из верхнего, ставшего чужим как заграница, мира.
Когда, хотя бы на мгновение, каждый их нас не представлял «Что такое родиться в другой стране». Думать на другом языке, жить по другим законам и под чужим небом? Теперь город стал той чарующей и пугающей другой страной. Только вопросы в умах людей стали иными. Чем хрустящая бумага купюр лучше нынешней валюты, латунных конусов туго оттягивающих карман и спасающих жизни, что это «жить в мире», да наконец какой вкус у мороженного? Был. В том мире. В какое мгновение родной город стал чужой вселенной, с безграничным пространством? И откуда в этом оазисе взялось столько ненависти к людям. Никто не знал точного времени, у каждого оно было разным. Кто то потерял родину с воем сирен, а кто то со смертью близких, детей, жен, братьев. Одно было общим — чувство. Скорее не чувство, а наваждение, ощущение. Ощущение того, что однажды люди предали Землю и были прокляты. Вечное изгнание в утробы родины. Необратимость, тлен и безысходность — три змеи отравляющие надежду на возвращение домой. А дом остался. Не здесь, не на станциях-поселениях, а там, наверху, под небом, которое в памяти всегда останется голубым.
Влад потерял все, после того как состав метро замер не успев отбыть со станции, а затем вой воздушной тревоги вогнал ужас в сердце, оставив там горький отпечаток. Анюта приезжала погостить на три денька. Он должен был встретить ее в аэропорту, но опоздал. Как же сильно он хотел вернуться на семь лет назад и погибнуть вместе с ней, прижав к себе.
Первые дни после Катастрофы Влад не мог вспомнить, только смутные картины. Сначала порядок пытались навести сотрудники метро, только позже этот порядок стал напоминать рабовладельческий строй. Вот тут как раз оказались несколько людей при погонах, скорее всего из воинской части с проспекта Жибек-жолы. Солдаты взяли жесткую власть во главе с майором Тамерланом Талгаровым, в народе ТТ. ТТ была разработана схема и график выходов на поверхность и круглосуточных дежурств. Кто то из женского народонаселения развел плантации. Вот так, мал по малу на станцию стал возвращаться привычный быт, точнее его тень.