Вступление 15 июня в силу Закона о лидере нации, несмот-ря на высказанные Президентом Казахстана Нурсултаном Назарбаевым возражения по этому поводу, вызвало вполне прогнозируемую реакцию. Либерально настроенная оппозиция внутри Казахстана была категорически против, официальные западные представители дипломатично промолчали, либерально настроенное общественное мнение как на Западе, так и в соседней с нами России было в меру критично, но не более. Несомненно, что на всех крайне тяжелое впечатление произвели события в Киргизии, которые происходили с 10 по 14 июня.
В отличие от радикальных казахстанских либералов, на Западе склонны подходить к проблеме более комплексно. И здесь речь вовсе не в заинтересованности в природных ресурсах, что обычно выдвигается местной оппозицией в качестве главной претензии к западным демократиям, которые поддерживают на Востоке государства с сильной вертикалью власти. На Западе политики всегда прагматики, демократия как идеология - для них принципиальнейший вопрос, но они не готовы бороться за демократию во всем мире, как это делали те же коммунисты. Потому что понимают, что демократия -
это лучшая из возможных методик построения гармоничного общества, но вовсе не идеальный механизм решения проблем других стран.
В этой связи весьма любопытно было мнение, высказанное 21 июня в немецком журнале «Шпигель», по поводу событий в Центральной Азии в контексте конфликта в Оше и принятия Закона о лидере нации в Казахстане. К последнему авторы издания относятся очень критично. «Перед Средней Азией стоит выбор. Демократия здесь, похоже, просто не работает, но авторитарные режимы в регионе рискуют своим гнетом довести народ до того, что их сметет народное восстание или же выступление подпольных исламистов. Пока что никакого решения у проблемы не видно». Ключевые фразы в этом тексте: «демократия здесь не работает» и «у проблемы нет решения». На самом деле решение есть, и оно хорошо известно в Азии, просто авторы издания не могут себе в этом признаться, потому что в противном случае им придется согласиться, что достижение западных стандартов - не идеальный вариант решения проблем азиатских стран.
Пример Киргизии четко демонстрирует, что ослабление властной вертикали ведет к обострению конкурентной борьбы, а так как в этой борьбе в качестве субъектов в Азии участвуют этнические религиозные, региональные, клановые и прочие структуры, то все заканчивается еще большим ослаблением государства, что, в свою очередь, провоцирует новый этап обострения противоречий. Такой механизм разрушения вертикали государства, если он запустился один раз, уже очень трудно остановить. Тем более если вокруг идет борьба интересов ведущих стран мира, ставки в которой очень высоки.
В принципе здесь нет ничего необычного и с точки зрения самой демократии, если мы говорим о ней не как об идеологии, а как о методике эффективного управления. в которой на договорных началах взаимодействуют государстве и общество. Но так на Западе было не всегда. В самом начале становления демократических стандартов политическая борьба также был весьма ожесточенной. Достаточно почитать «Историю Флоренции» Никколо Макиавелли, где поражение одних групп населения означало их изгнание из города, казни и далее по кругу до тех пор, пока во Флоренции не установилась диктатура семьи Медичи. Конечно, сейчас XXI век, но демократические стандарты внедряются в обществах, где никогда не существовало такой традиции, поэтому аналогия со средневековой Флоренцией вполне уместна. Тем более что собственно с самоуправляющихся городов, и в первую очередь североитатьянских. и началась в Европе демократическая традиция.
Вопрос заключается в том, что демократия подразумевает конкуренцию, а значит, политическую борьбу. Но чтобы борьба была цивилизованной, необходим целый ряд эффективно работающих институтов. Пример Киргизии наглядно демонстрирует, что эффективность всех институтов в случае начала открытой политической борьбы резко падает и общество возвращается к своим истокам, а для Азии такими истоками являются общины. И это другие общины, совсем непохожие на европейские.
Это хорошо понимали все те политики в Азии, которые стремились провести модернизацию жизни своих стран. Они отдавали себе отчет, что открытая политическая борьба не просто может разрушить государство, но и не дать провести непопулярные решения. Поэтому любой сильный политик на Востоке, который хотел добиться изменений к лучшему из разных побуждений - кто-то ради повышения военной мощи, ради других целей, - всегда выполнял функции главного арбитра и одновременно основного инициатора прогресса.
Конечно, здесь много зависело от субъективного фактора личности такого политика. В истории Азии много примеров, как успешных, так и не очень. Кому-то просто не повезло, кто-то пал жертвой собственных амбиций и неумения эффективно управлять государством. По сути дела, именно результат и обеспечение преемственности развития государства и общества и являются главным показателем деятельности того или иного политика на Востоке. Поэтому лучшие примеры зачастую насильственной модернизации у всех на слуху. Это Турция времен Ататюрка, Сингапур с Ли Куан Ю, современный Китай при Дэн Сяопине и его преемниках, Малайзия Махатхира Мохаммада, Тайвань.
У каждой из этих стран были свои стартовые и прочие условия, но объединяло их то, что политики, стоявшие во главе государства, четко понимали, что модернизация необходима, но не менее отчетливо они видели все риски этого процесса. Поэтому они старались заимствовать все лучшее, но сохранять контроль над ситуацией ради общей стабильности. Отсюда и стабилизирующая роль армии в Турции и нежелание Китая отказываться от руководящей роли партии, и абсолютное доминирование правящей партии в Сингапуре, где до недавнего времени, совсем как у нас, в парламенте было сто процентов депутатов от правящей партии.
И не случайно сегодня среди несомненных лидеров мировой экономики находятся как раз страны, успешно прошедшие восточный путь модернизации. У них есть те плюсы, которые позволяют им выглядеть лучше признанных лидеров из числа западных демократий. И это дает представителям западного общественного мнения повод задавать себе вопрос о том, почему это происходит и что с этим делать. Даже в различных рейтингах конкурентоспособности соответствие западным стандартам в области демократии представляет только часть анализируемых данных, что может повлиять на итоговое место стран, но не очень.
Личностный фактор в политике на Востоке всегда имел огромное значение. Поэтому решение казахстанского парламента все-таки принять Закон о лидере нации, несмотря на возражения, вполне соответствует логике развития восточного государства, которое находится на пути модернизации. Принимая Закон о лидере нации, мы не только делаем заявку на свой несомненный азиатский статус, а также на вступление в клуб лидеров стран Азии, успешно прошедших путь заимствования и адаптации западных ценностей к собственным нуждам, но и гарантируем неизменность общественно-политической ситуации и преемственность курса.
Казахстан посылает четкий сигнал и внешнему миру и собственному обществу, что политической борьбы не будет, так как риски в случае ее начала слишком велики, а преимущества не очевидны. Естественно, что консервативно настроенное большинство населения внутри Казахстана этому будет только радо. Безусловно, всем хотелось бы жить в европейских условиях, но никто не стремится рискнуть ради этого своим настоящим, потому что на примере Киргизии видит, к чему это может привести. Это соображение и делает наших людей большими консерваторами и лояльными гражданами страны.
По большому счету Закон о лидере нации - это гарантия неизменности выбранного пути развития, некая определенность на будущее и безопасность настоящего. В любом случае государство и его успехи ассоциируются с личностью президента, который, как становится понятно только сейчас, смог избавить население страны от многих неприятных моментов, которые пережили и переживают некоторые из наших соседей. Теперь именно от него зависит и обеспечение преемственности существующей традиции управления государством.
Асылбек Баетов