Она вошла в комнату, полную мужчин.
Один из них, высокий оливковокожий и высоколобый самодовольно читал какую-то книгу. Получалось это у него с таким самолюбованием, что, казалось, наверняка книга эта великая и написал ее он сам. Впрочем, степень его надутости говорила о том, что это далеко не одна написанная им великая книга. Он читал очень красиво: то вскидывал руку вверх, как в знак огромного удивления читаемым, то подносил ее к широкому лбу, принимая эдакую позу мыслителя.
Она скептично усмехнулась. Раньше это производило на нее впечатление…
Где-то в углу копошился над аудиоаппаратурой молодой парень в синей спецовке и с тремя безымянными пальцами с блестевшими на них золотыми кольцами. Видимо, женился в третий раз, безразлично подумала она и с интересом посмотрела на парня, сидевшего неподалеку от входа. Перед ним стоял столик с шахматной доской, на которой разыгрывалась простенькая партия. Но это не мешало парню хмурить умное лицо и периодически вскрикивать в пустоту: играл он, видимо, с кем-то воображаемым. Когда-то он играл так со мной, улыбнулась она. Она прошла мимо, чуть задев кончиками пальцев его плеча. Он встрепенулся, почувствовав прикосновение, и даже посмотрел в ее сторону, но не увидел ее…
У самого входа сидел еще один парень. У него были большие, немного выпученные, как при болезни щитовидки, глаза, рыжая борода и римский нос. Он держал в руках телефон, набирая, она совершенно ясно это понимала, ее номер. Ее телефон начал истерично дребезжать, а у парня в руках вдруг появилась гитара, а в зубах – сигарета, после каждой затяжки которой его глаза становились все краснее и краснее.
Он уже забыл, что начал звонить ей, отложил телефон, продолжающий вызывать нервные вибрации у ее сотового, и стал наигрывать мелодию. Ту, которую он когда-то подарил ей. Она радостно улыбнулась и чуть было не подняла трубку, но вовремя поняла – на том конце она услышит только его гитару…
На заднем плане, почти в тумане бродили тени других мужчин. Вот один, похожий на сову, брал и одновременно давал кому-то интервью. По-другому общаться он, судя по всему, не умел.
А вот – совсем вдалеке стоит и спорит с классиками русоволосый буквоед. Зачем они все врут про чувства, про вечность, про любовь. Такого не бывает. А если уж написали, то будьте добры, выполняйте! Рядом с ним стоит медведоподобный мастер стебного жанра с подвешенным языком и абсолютным неумением держать слово. Где-то в других тенях запутался еще один, непонятно как оказавшийся в этой комнате. Серый, хлипкий, но зато заимевший приличненькое пузико и троих детей.
На пороге между двумя комнатами застыл ее друг, мудрый, опытный, до неприятности богобоязненный, но с завидной регулярностью нарушающий заповедь о непрелюбодеянии.)))
Она еще раз оглядела комнату, остановилась взглядом на каждом из находившихся там мужчин, грустно усмехнулась и закрыла дверь.