Недавно перебирали дома фотографии. Наткнулась на одну, наверное, самую старую — 1957 года. На ней — три молодые девушки, невероятно красивые, чистые какие-то. Длинные волосы, собранные в косы, абсолютное отсутствие косметики. Одна из девушек — моя родная бабушка по маминой линии...
Конечно же, я никогда не видела ее такой. У моей бабушки всегда были седые волосы и лицо — в морщинках. На голове — платок, на ногах — кожаные сапожки мәсі. Мою бабушку никогда не звали Муслимой, как ту юную девушку с фотографии. Ее звали Ажешка. Она говорила всякие нежности, которые в детстве мне казались ужасно раздражающими. Она делала намаз пять раз в день.
Мама рассказывала мне, что ажешка стала читать намаз после того, как умер мой дедушка. Бабушка очень любила его. Так сильно любила, что сбежала с ним, тогда еще не получившим образование бедным парнем, из своей богатой семьи. Родители долгое время не общались с ней, а помирились только когда бабушка родила мою маму — свою вторую дочь. Дедушка со временем выучился и стал бухгалтером в деревне. Мама рассказывала, что хотя у него была возможность воспользоваться своим положением и содержать свою семью не только на зарплату, он никогда не брал лишней копейки. Говорил, что хотел бы, чтобы его дети ходили с гордо поднятыми головами и никто не смел бы им ничего такого про него сказать. Наверное, из-за него в нашей семье все такие паталогически честные.
Моя бабушка научила меня единственной молитве, которую я знаю. До сих пор я помню ее наизусть и читаю каждый раз, когда мне становится страшно. Я недавно спорила с теми, кто верит в бога и все такое. Может, этого всего и не существует, но мне кажется, что ажешка слышит меня. И оберегает.
Мы с ажешкой любили петь песни. По вечерам, еще в то время, когда по всей стране выключали свет, мы зажигали свечки, брали большой песенник казахских песен и пели. Иногда ко мне приходила и подружка, уж очень ей нравилась эта наша традиция, и мы пели песни втроем.
Моей бабушки уже давно нет. И теперь совсем по-другому воспринимаются ее нежности, и манера коверкать слова на казахский лад, и песни, которые я уже давно ни с кем не пою.