Сохраняю для себя
С детства мальчишка любил футбол и играл в городской команде. Вместе с друзьями Свинге и Пилсе он играл в нападении. Блестящее трио творило чудеса. Больше всего на поле был заметен Гарринча. На правом крае он обыгрывал по нескольку защитников и делал прострельную передачу в центр, где один из форвардов подставлял ногу. Гол! Но футбол не был основным занятием. В то время он и не помышлял о профессиональных занятиях спортом и работал на фабрике. Правда, получил приглашение играть в команде соседнего городка, но не согласился. Гарринча подумал, что это был бы обмен шила на мыло, и остался в Пау-Гранде. И был прав. Вскоре к друзьям в этот городок приехал игрок запасного состава столичного клуба «Ботафого» Арати. Его пригласили судить воскресный матч двух футбольных команд, в котором участвовал Гарринча. Игра молодого форварда так впечатлила бывалого футболиста, что он немедленно повез Маноэля в столицу. Там Арати занял у друзей денег, купил Гарринче бутсы, форму и повел на тренировку. Ее проводил известный футбольный специалист Жентил Кардозо. Тренировка уже подходила к концу, когда он вспомнил о парне.
— Давай его сюда! — крикнул тренер Арати. Когда Манэ вышел на поле, трибуны болельщиков (на тренировках крупных клубов в Бразилии всегда присутствуют болельщики) разразились гомерическим хохотом. Да и сам тренер отвернулся, пряча улыбку. Этот провинциальный увалень напоминал кого угодно, но только не футболиста. Одна нога у него была сантиметров на 10 короче другой, и, чтобы удержаться на ходу, он должен был вытягивать более длинную ногу вперед.
Чтобы раз и навсегда покончить с этой клоунадой, Жентил, нахмурившись, спросил парня:
— Ты где привык играть?
— Где угодно, но только не в воротах. Но вообще-то люблю на правом крае.
Тренер сощурился, подумал немного, а потом сказал:
— Проверь-ка его, Нилтон!
Слова Жентила означали смертный приговор. «Проверять» Гарринчу должен был штатный левый защитник сборной страны, лидер «Ботафого» Нилтон Сантос. Впрочем, Манэ это особенно не взволновало. Он не знал игрока в лицо. Дойдя до правого фланга команды запасных, Гарринча вздохнул и вдруг увидел летящий к нему мяч и выбежавшего Сантоса. То, что случилось дальше, все, кто находился на стадионе в тот день, запомнили на всю жизнь. Гарринча получил мяч, сделал пару обманных движений и послал мяч между ног опешившего Нилтона. Известный защитник попытался преследовать игрока противника, но потерял равновесие и упал. Все, кто находился на стадионе, разразились гомерическим хохотом. Но Гарринча продолжал вытворять с защитниками противника черт знает что.
После тренировки в раздевалке все шутили и смеялись, вспоминая Нилтона Сантоса с задранными ногами. А массажист шепнул смущенному Маноэлю:
— Да ты хоть знаешь, кого ты превратил в клоуна? Это же Нилтон! Ты понимаешь, Нил-тон! Да если он на тебя обиделся, можешь спокойно идти домой, без его согласия в клуб даже прачку не возьмут. Не говоря уже об игроке.
Манэ пожал плечами: «Разве я знал? Там, в Пау-Гранде, я всегда мотаю одного Жоана, и он никогда не обижается»
http://www.sports.ru/tribuna/blogs/konigsbergen/411474.html
На чемпионате мира – в 1962 году в Чили – Гарринча был единодушно признан главным героем победы, поскольку Пеле получил на первых минутах второго матча чемпионата тяжелую травму и выбыл из строя. Накануне матча с англичанами Жоан Салданья (он был тогда корреспондентом газеты „Ултимаора“ и радио „Насионал“) сказал тренеру англичан Уинтерботтому:
– Мистер Уинтерботтом! Вы видите там, на разминке, этого кривоногого парня? Гарринчу? Я готов заключить с вами пари на любых условиях, что через пять минут после начала матча вы приставите к нему кроме левого защитника еще двух-трех игроков. А если не приставите, так они сами пойдут держать его…
Пари было заключено. На бутылку шампанского. Рассказывают, что накануне этой игры один из бразильских журналистов сказал Маноэлу:
– Слушай! Там, у этих „грингос“, в команде есть защитник Флауэрс, который сказал, что он играет лучше тебя. И что ты его не пройдешь…
Манэ был простодушен и азартен. Он не заметил подвоха и поинтересовался:
– А откуда он меня знает? Ведь мы же с ними не играли!
– Да он видел тебя с трибун. И сказал, что против него тебе не сыграть.
Манэ задумался, покачал головой, а потом вдруг спросил:
– А какой он из себя?
– Высокий такой. Белобрысый…
– Да все они высокие и белобрысые!
Чуть погодя Маноэл подошел к Нилтону Сантосу: – Ты знаешь, я никогда ни на кого не сердился, но этот Флауэрс что-то у меня из головы не выходит. Не нравится он мне, этот „гринго“!
– А ты расправься с ним, Манэ. Гарринча покачал головой:
– Да я-то могу. Но, дьявол его побери, не знаю, кто он такой. Только знаю, что он – англичанин.
– А ты разделай их всех. Один из них наверняка будет Флауэрс…
Именно это и сделал Гарринча. Он расправился со всеми англичанами вместе и с каждым в отдельности. Он с упоением „уничтожал“ этих „гринго“, потому что один из них был Флауэрс.
Таинственный Флауэрс, незнакомый нахал, позволивший себе слишком много…
Выдав пас для одного гола, Маноэл забил еще два. Один из них он забил головой, перепрыгнув долговязых британских беков. Говорят, что это был лучший матч в спортивной биографии Гарринчи. И после финального свистка, покончившего с участием. сборной Англии в чемпионате мира, Уинтерботтом вытер пот со лба, распорядился принести ящик шампанского для Салданьи и, вздохнув, заявил гудевшим как разворошенный улей журналистам:
– Четыре года я готовил своих парней к победам над футбольными командами. Увы, я не предполагал, что нам придется иметь дело с Гарринчей…
Немногословный Фрэнк Мак Ги, корреспондент „Дэйли Миррор“, похлопал Уинтерботтома по плечу и сказал:
– Гарринча – это первый игрок мира. Только что я послал восьми миллионам читателей моей газеты эту телеграмму: „Лучшим игроком мира отныне является не Пеле, а Гарринча“.
А коллега Мак Ги – корреспондент „Дэйли Экспресс“ Раймонд Дэскт добавил:
– Я ухожу с поднятой головой. Мы проиграли Гарринче. Любой ему проиграл бы на нашем месте…
ещё история о Гарринче:
Однажды в Коста-Рике: счет 1:1, игра близится к концу. Остаются считанные секунды, и Манэ совершает свой неповторимый карнавал, обойдя всех, кто попался на его пути, от центрального нападающего до левого защитника. Стадион вскочил на ноги: Гарринча один на один с вратарем. Он замахивается… и не бьет! Еще раз замахивается и… пускается в новый хоровод, обыгрывая еще одного подоспевшего защитника, снова оказывается лицом к лицу с вратарем, замахивается и… опять не бьет! А судья уже глядит на секундомер. И бьется в истерике за пределами поля тренер Пауло Амарал… И снова пускается Манэ в путешествие по вратарской площадке, обыгрывая чуть ли не всю окончательно рассвирепевшую команду, в третий раз оказывается перед вратарем и – наконец! – забивает гол, посылая мяч между ногами вратаря… Через мгновение матч кончается, а взбешенный Пауло Амарал летит к Манэ в центр поля, роняя на ходу самые выразительные эпитеты, почерпнутые из темных подвалов португальского языка:
– Почему сразу не бил?
– А? Что? – рассеянно оборачивается Маноэл. – Да вратарь никак не хотел расставить хотя бы немножко ноги!..
Матч против советских футболистов стал первым на том мундиале для Пеле и Гарринчи, и в Бразилии давно написаны тома о том, как команда требовала от тренера Висенте Феолы выпустить молодых, а психолог Карвальяэш упирался, не желая давать «добро» на выход столь инфантильного игрока. Но уже на первой минуте Манэ обыграл троих и послал мяч в штангу. На второй — он выдал пас Пеле, и тот ударил в перекладину... Наша команда была сметена бразильским ураганом и безропотно уступила 0:2. Оба гола Вава забил с практически одинаковых прострелов Гарринчи. Защитник сборной СССР Борис Кузнецов просил после матча показать ему Гарринчу. «Так ты же целый матч против него играл! — Да в игре я только жопу его и видел...»
Нилин, "Век Футбола"
О его сексуальной мощи ходили легенды… За несколько дней до начала чемпионата мира 1962 года в Чили доктор бразильской сборной Ильтон Гослинг отправился в один из «домов свиданий», чтобы отобрать десятка полтора девиц для встречи с бразильскими футболистами.
К тому времени команда находилась на сборе уже более месяца и некоторая «расслабуха» перед началом чемпионата, по мнению руководства, была бы вполне уместна.
На свидание отправились строго по желанию. Диди и Пеле отказались.
Узнав об этом, Гарринча обратился к Гослингу:
— Доктор, раз уж эти парни не идут, то я мог бы воспользоваться и их дамами тоже. Вы не возражаете?
Про сексуальную мощь, кстати. Руй Кастро в биографии Гарринчи упомянул размер достоинства Манэ — 25 см. Семья Манэ усмотрела в этом факте (который, кстати, был приправлен различными красочными историями) осквернение памяти Гарринчи, ну и, разумеется, подала в суд на Кастро, чтобы деньжат срубить. Но судья оказался человеком с чувством юмора и заявил следующее: «Как, вы говорите, в книге представлен ваш покойный родственник? — сказал он на слушании дела. — Секс-машиной? Обладателем длинного члена? Ну, так гордиться вам следует, уважаемые. Гордиться — а вы жалуетесь! Или вам неизвестно, что в нашей стране большой пенис считается предметом гордости? Размеры «агрегата» и потенция не идут рука об руку, но любой настоящий бразилец мечтает о том, чтобы у него было как то, так и другое!»
Он даже читать не умел по началу карьеры, агенты его обманывали с руководителями клубов, и на тренировки он не ходил бывало, выпивал в день матча, а потом выходил на поле и рвал всех... От бога игрок был. Вечная память.!!